Зарождение добровольческой армии - Сергей Волков

Штабс–ротмистр Алексеев зашел в мое инспекторское отделение и просил дать ему сведения о количестве транспортных средств, необходимых для отдела. Нужна была одна пароконная подвода и одна верховая лошадь. На второй день я получил верховую лошадь без седла и даже уздечки, а лошадей для подводы без всякой упряжи. В тот же день все это пришлось оставить, а дела отдела сжечь. Я вышел пешком в поход.

Поздно вечером 9 февраля 1918 года Добровольческая армия начала отходить из Ростова.

Начался 1–й Кубанский генерала Корнилова поход.

А. Черепов [271]

ЗАРОЖДЕНИЕ АНТИКОММУНИСТИЧЕСКОЙ БОРЬБЫ НА ЮГЕ РОССИИ [272]

Передо мною лежит тетрадь — труд Генерального штаба подполковника Николаева, [273] в котором автор описывает первые шаги, предпринятые генералом Алексеевым и его сподвижниками «для освобождения Родины от группы лиц, захвативших власть над величайшей страной с двухсотмиллионным населением». Я не собираюсь опровергать описываемые подполковником Николаевым события, совершавшиеся на юге России, а хочу лишь дополнить их описанием того, что творилось в соседнем с Новочеркасском Ростове–на–Дону, так как из строк подполк. Николаева можно вынести впечатление, что только в городе Новочеркасске и было начало антикоммунистической борьбы.

3 сентября 1917 года я приехал в отпуск в Ростов–на–Дону из 4–й пехотной дивизии, в которой был на должности командира бригады, в чине генерал–майора. В мирное время город Ростов–на–Дону был стоянкой 136–го пехотного Таганрогского полка, в котором протекла вся моя служба. Там же проживала моя семья — жена и сын, юноша 15 лет. Из Ростова в составе моего родного полка я выступил на войну 23 июля 1914 года, командуя 1–й ротой, в чине штабс–капитана.

Революция в Ростове шла полным ходом, квартировавший там пехотный запасный полк был распропагандирован большевиками. Когда я с вокзала ехал к себе на квартиру (угол Николаевского переулка и Романовской улицы), то старик извозчик, везший меня, сказал мне, обернувшись: «В недобрый час вы едете к нам — не знаю, доедем ли». На мой вопрос: «Почему?» — «Да сами увидите», — ответил старик. Дорога к моей квартире пролегала по Большой Садовой — главной улице города. Все тротуары были полны публики, в пересекающих Б. Садовую переулках иногда виднелись штыки. Доехали мы благополучно, но едва успел отъехать извозчик, а я войти в дом, как на углу улицы (моя квартира была в угловом доме) появилась большая группа вооруженных солдат и там остановилась. На этой квартире я жил с 1910 года и, конечно, был известен почти всем жителям этого района. Поэтому первой мыслью было, что это предвещает обыск моей квартиры по доносу кого‑либо из соседей, но вооруженная группа «товарищей» потолклась некоторое время на нашем углу и куда‑то удалилась. Радость свидания с семьей была отравлена рассказами о происходящих в городе событиях — торжестве черни и крайне–левых элементов. Офицерам в форме было небезопасно выходить на улицу, так как бывали случаи, что их арестовывали, увозили в здание театра–варьете «Марс» (на границе с Нахичеванью), там след их исчезал.

Не желая подвергать себя подобным злоключениям, я в город выходил в своем охотничьем костюме и всегда благополучно возвращался. В нем же я несколько раз съездил на охоту. Во время этих поездок чего только не приходилось слышать в вагоне поезда от случайных попутчиков — от правых до крайне–левых, весьма откровенно выражавших свое отношение к бывшей Царской власти и ныне торжествующей коммунистической. Принимать участие в таких разговорах, конечно, не приходилось.

Так прошел весь октябрь, в конце которого стало известно, что Донской атаман генерал Каледин с казаками и кадетами наступает на Ростов! Наша кухарка, преданный нам человек, ежедневно, приходя с базара, приносила последние городские новости. Так было и теперь: придя с базара, она вбежала в столовую с криком: «Барин! Атаман Каледин занял уже Балабановские рощи!» С северо–восточной стороны Ростова к г. Нахичевани прилегали ряд рощ: 1–я, 2–я и 3–я Балабановские рощи, которые тесно подступали к названным городам. Действительно, явно была слышна ружейная и пулеметная стрельба в этом направлении. Настроение у нас поднялось, но оказать какую‑либо помощь наступающим мы не могли, так как никаких антикоммунистических организаций ни в Ростове, ни в Нахичевани не было. Наконец, 2 ноября все смолкло, и снова та же кухарка, прибежав из города, в восторге кричала: «Атаман со своими казаками и кадетами вошел в город!» Выйдя на улицу, я действительно отметил резкую разницу в настроении публики — исчезла подавленность, всюду на лицах была написана радость и слышался свободный смех. Где‑то в городе раздались два–три орудийных выстрела — это «калединцы» с угла Б. Садовой и Таганрогского проспекта обстреляли красную яхту «Колхида».

3 ноября я пошел к начальнику гарнизона генерал–майору Диодору Николаевичу Черноярову, с которым был знаком лично. Я высказал ему свои соображения, что хотя освобождение города и достигнуто, но надолго ли? Пока генерал Каледин со своим войском здесь, все будет спокойно, но едва он уйдет, как снова поднимется хаос. «Что же вы от меня хотите? — спросил меня генерал. — Ведь вы знаете, что у меня вооруженной силы нет: на запасный полк рассчитывать нельзя, да он уже больше и не существует, так как по приказу атамана солдаты отпущены по домам и, вероятно, уже разбежались». Тогда я предложил ему, как начальнику гарнизона, собрать всех военнослужащих, находящихся в Ростове и Нахичевани, на общее собрание, где и обсудить вопрос о самообороне, чтобы нас, как овец, не загоняли больше в «Марс». Никаких мыслей о широком образовании армии общегосударственного значения еще не было, а лишь о самообороне.

Генерал Чернояров согласился со мной и на 4 часа 5 ноября объявил общее собрание всех военнослужащих в помещении торговой фирмы «Проводник–Треугольник», на углу Б. Садовой и Таганрогского проспекта. В назначенный день и час я пришел в указанное помещение. Большой зал на втором этаже был переполнен офицерами. Председательствовал генерал Чернояров. После длительных обсуждений решено было сформировать воинский отряд для несения службы по охране города и поддержания в нем порядка. Большинство офицеров охотно поддержало эту идею, но были и такие, которые задали вопрос: «А сколько нам будут платить?» На это я им ответил: «У нас вы получите винтовку и пять патронов, а у большевиков получите пулю в затылок». Начальником этого отряда, по предложению генерала Черноярова, единогласно был избран я. Поблагодарив за честь и доверие, я объявил, что буду требовать строгой дисциплины и порядка, как то было в Императорской армии, и тут же сказал, что ввиду того, что Ростов находится на территории Области Войска Донского и что у нас нет ни помещения, ни оружия, ни продовольствия, ни топлива, то есть вообще ничего, то я поеду к атаману и выясню все эти жизненные вопросы для формирования и существования будущего отряда. Здесь же я познакомился с полковником Лаврентьевым, будущим командиром 2–го батальона Добровольческой армии.