Дом у кладбища - Джозеф Ле Фаню

Паддок, подними-ка оконную раму, в комнате слишком жарко… или нет, не нужно, стой; почитай книгу, Паддок, ты это любишь, а я выйду прогуляться, а потом вернусь, и мы с тобой еще побудем вместе.

— Но ведь на улице темно! — запротестовал гость.

— Темно? Конечно… разумеется… очень темно… но зато холодно; воздух прохладный.

Деврё произносил слова, думая, казалось, о чем-то другом, и Паддоку пришло в голову, что он сейчас удивительно красив, с этой бледной тенью ужаса на лице — как царь Саул перед злым духом{206}, и в душе Паддока зашевелились страшные предчувствия. В его ушах гудели строчки из старой баллады, которую любил напевать с комическим пафосом Деврё:

Вдоль реки он бродил — прозрачной реки,Реки, что бежит через Килкенни.Капитаном Уэйдом он был наречен,Из-за девы прекрасной смертью сражен

— и т. д.

Что это ему вздумалось прогуливаться в такой поздний час по берегу реки? Паддок с бьющимся сердцем незаметно последовал за капитаном вниз и присоединился к нему на улице.

— По тропе вдоль реки? — спросил Паддок.

— Вдоль реки? Да, сэр, по тропе вдоль реки. Я думал, вы остались наверху, — сказал Деврё, угрюмо отстраняясь.

— Но, Деврё, я не прочь пройтись с тобой, если не возражаешь, — прошепелявил Паддок.

— Возражаю, сэр, — внезапно пронзительно вскрикнул Деврё, поворачиваясь к своему коротенькому товарищу. — Что это вам вздумалось, сэр? Вы вообразили, что я собираюсь… утопиться, ха-ха-ха!.. Или что вам еще взбрело в голову? Я не сумасшедший, сэр, а вы не врач. Ступайте домой, сэр… или идите к… куда хотите, сэр; только идите своей дорогой, а меня оставьте.

— Ах, Деврё, очень уж ты скор, — сказал Паддок, кладя свою пухлую маленькую ладонь на руку Деврё и устремляя на него добрый и серьезный взгляд.

С раздраженной гримасой Деврё взялся за воротник Паддока. Но тут же одумался, лицо его постепенно прояснилось, он сделался похож на себя прежнего и молча вложил свои холодные пальцы в ладонь маленького Паддока. Так они некоторое время простояли у крыльца, к радости миссис Айронз, которая подошла к окну, когда услышала громкий голос капитана.

— Паддок, я, кажется, не совсем здоров и не понимал, что говорю. Прости меня. Ты всегда был добр ко мне, Паддок. Я думаю… думаю, ты мой единственный друг и… Паддок, ты меня не оставишь.

Они вместе поднялись наверх, и миссис Айронз из подслушанного заключила с уверенностью, что «капитан Деврё задумал утопиться в Лиффи и не сделал этого только из-за лейтенанта Паддока». И эти ее слова стали повторять все болтливые языки Чейплизода.

Когда мистер Дейнджерфилд стремительно скользил по тихой дороге к Медному Замку и ему уже видна была калитка, которая вела в скинувший на зиму листву садик, он заметил под кустами у калитки темную фигуру. Это был Айронз; он молча — почтительно, даже униженно — поднял шляпу и ждал, пока Дейнджерфилд его узнает.

— Эй! Айронз? — спросил мистер Дейнджерфилд.

— К вашим услугам, сэр.

— Ну и что же ваша милость желает сказать? — игриво осведомился джентльмен.

— Я хотел сказать вашей чести, что ладно, разницы никакой — я это сделаю.

— Конечно. Вы правы. Разницы никакой. Как бы вы ни поступили, его все равно повесят, и, скажу я вам, за дело, и будет только правильно, если вы к тому же скажете правду… тем больше будет уверенности.

— Утром в восемь, сэр, я буду у вас, — сказал Айронз, вздрагивая.

— Хорошо! Я запишу ваши показания, мы поедем в Лукан к мистеру Лоу, и вы принесете присягу. И, вы знаете… я не бросаю слов на ветер… Жизнь ваша во всех отношениях станет лучше, если вы исполните свой долг; вот вам полкроны — посидеть в «Доме Лосося».

Айронз только застонал, а потом произнес:

— Это все, сэр. Снял тяжесть с души, а то мне было не по себе.

— В восемь я вас жду. Спокойной ночи, Айронз.

Засунув руки в карманы, мистер Дейнджерфилд проводил глазами Айронза. Потом он перевел взгляд в сторону Дублина и тут же помрачнел. Он чувствовал себя все же не совсем в своей тарелке.

Тем временем Черный Диллон по приглашению миссис Стерк прошествовал наверх, к постели пациента.

— Не послать ли сразу же за мистером Дейнджерфилдом? — спросила она.

— Пока что ни к чему, мэм, — ответствовал ей прославленный, но слегка пьяный «косторуб», сплевывая себе под ноги, на пол, — я еще не знаю, стану ли сегодня оперировать. Что в этом кувшине, мэм? Куриный бульон? Годится. Дайте ему ложку бульона. Глядите-ка, глотает довольно свободно. — И Черный Диллон, к ужасу почтительной и любящей миссис Стерк, грубо вздернул веки больного и осмотрел его зрачки. — Видите, мэм, этот глаз слегка косит, значит, мозг сдавлен.

По ходу осмотра Диллон по привычке читал миссис Стерк лекцию, как студентам в больнице.

— Судорог не бывает, мэм?

— Нет, сэр, слава Богу; ничего подобного… только спокойный сон, сэр, в точности как сейчас.

— Тоже мне сон… это не сон, мэм. Бу-бу-у-у! От такого крика, прямо в лицо, мэм, он бы зашевелился. А теперь приподнимем его чуточку… вот так, хорошо… спокойно. Как я понял, мэм, когда его нашли в парке, он лежал на спине… так говорил мистер Дейнджерфилд. Хорошо, сдвиньте повязку… назад… назад, глупая; так, годится. Кто накладывал пластырь?

— Доктор Тул, сэр.

— Тул… Тул… хм… ясно… эге… эге… Ах ты! две дьявольские трещины, мэм! Смотрите… ближе… видите две сходящиеся линии… видите, мэм? — И он указал их направление серебряной ручкой какого-то медицинского инструмента. — И с зазубринами по краям, это уж точно.

И он быстрым резким движением сорвал две или три полоски пластыря, отчего бедная маленькая миссис Стерк вздрогнула и вскрикнула:

— О боже, сэр!

— Трепанация, да уж! — пробормотал Черный Диллон с бесцеремонной усмешкой. — К его затылку хоть раз прикасались скальпелем, мэм?

— Я… я… право, сэр… я не уверена, — отвечала миссис Стерк, которая не вполне поняла, что он сказал.

Доктору Стерку не остригали сзади волосы. Бедная миссис Стерк, со дня на день ожидавшая, что он очнется, не допускала такого святотатства, и на плечах доктора лежала растрепанная косичка. Прежде чем добрая леди успела опомниться, Черный Диллон своими прямыми хирургическими ножницами отхватил этот неприкосновенный придаток и обкорнал затылок пациента почти начисто.

— Не будете ли вы так любезны, мэм, послать за доктором… доктором… как его там?

— Доктором Тулом? — спросила миссис Стерк.

— Да, мэм, доктором Тулом, мэм, — ответил хирург.