Алхимия желаний (СИ) - Мелова Дара

— Прости, — выдыхаю я, ошарашенная тем, что произошло. Я делала это неосознанно.

Я отворачиваюсь и бегаю взглядом по квартире, пытаясь найти Арриана. Где же он? Почему он не остановил это?

Я нахожу его стоящим у холодильника, на который он оперся, сложив руки на груди. В его серо-голубых глазах пляшут демоны, и смотрит он так пронзительно, с неким удовлетворением. Я вспыхнула, не поняв причин для такой реакции. Он меня сильно озадачил! Я думала, что увижу осуждение, но он… будто радовался, наслаждался и одобрял.

Я перевожу взгляд обратно на целителя, присевшего на край постели.

— Я не хотела, — произношу я в надежде, что моя выходка будет прощена и моё состояние послужит достойным оправданием этому неконтролируемому всплеску.

— Забыли, — качнул головой Шанар и натянул лёгкую улыбку, давая понять, что всё в порядке, всё в прошлом.

Мне стало легче.

И я, глядя как он подносит к моему лбу свою руку, — в очередной зажмурилась, приготовившись к неприятному ощущению. Снова вспыхивает жар и прокатывается по телу, словно жидкий, яркий свет бежит по венам. Раскаленные до предела ладони становятся моим якорем — я сосредоточена на них, на чужих руках, которые в эту секунду ненавижу, и чтобы не уплыть от боли во тьму, считаю секунды. Я терплю сколько могу, закусываю губы, кровь снова попадает на язык — эта процедура становится привычной со вкусом крови, — а затем начинаю мычать, потому что терпеть это уже невыносимо. Жар нарастает с каждым новым мгновением, достигает своего апогея, когда я думаю, что умру, мои кости вот-вот превратятся в пыль, а тело разрушится на чужих глазах! Я жду, жду, молю и стону.

Пытаюсь быть сильной, крепиться и стойко продержаться. Несмотря на то, что на глаза навернулись слёзы и стекают по вискам.

Вливание сил — настоящая пытка. И если раньше Шанар делал это тихо, пока я была без сознания, — он вводил меня в анабиоз и вливал магию по чуть-чуть, совсем немного, — то сейчас, по его словам, это больше не имеет смысла и, если я не хочу пролежать в постели, восстанавливаясь, полгода, мне придётся потерпеть недельку-другую вот такую процедуру.

Я сбилась со счета, цифры перепутались, голова была готова взорваться.

Я распахиваю глаза. Я больше не могу! Я на грани отчаяния, я готова кричать, умолять, кусаться, драться и пинаться, лишь бы меня отпустили, прекратили и дали свободы. Я же сейчас умру! Превращусь в пепел.

И в этот момент Арриан находит мою ладонь, а я хватаю и сжимаю его руку в ответ. Сильно, властно, давая понять, насколько мне сейчас больно. Я цепляюсь за него как за оплот, а он в ответ помогает своей поддержкой.

Я просила его не подходить ко мне, пока я не буду в этом нуждаться. Каждый раз я думаю, что смогу пережить это сама — мне нужно быть сильной. Но это всегда выше меня. И я ломаюсь, сдаюсь и хнычу. Только его присутствие помогает не уплыть, остаться в реальности и потерпеть ещё чуть-чуть. Ещё маленькую капельку. Несмотря на то, что мир вот-вот взорвётся тысячей огней и я стану одним из них. Не иначе.

И Арриан всегда знает, в какой момент я хочу ощутить его поддержку. Потому что, как он сам говорил, — чувствует это. Кажется, момент, когда я на грани, передается и ему, когда сила воли, стойкость и злость сменяются отчаянием и желанием умереть — оборвать все связи с бренным телом.

Мир кружится, меня начинает мутить, и я вот-вот начну кричать!

— Всё! — произносит Шанар и прекращает вливать в меня силы, отнимая от моего лба руку.

Он отступает от кровати и плюхается в синее кресло, чтобы перевести дух. Ему тоже наши свидания даются не просто.

Давление его магии сходит на нет достаточно быстро, но, увы, не молниеносно. А хотелось бы. Я всё ещё чувствую жар, но он уже не пытается уничтожить меня заживо, он просто томится во мне, будто раскаленные, медленно остывающие угли в кострище, припорошенном пеплом.

Такими темпами, ещё через пару сеансов, я точно стану живым огнем!

Температура в комнате заметно ниже, и я очень хорошо ощущаю этот контраст. Дрожу, не в состоянии завернуться в одеяло самостоятельно — после такого я могу только стонать и лежать, не шевелясь, ещё полчаса, пока не отпустит.

Арриан накидывает на меня ещё одно одеяло и заворачивает меня в него, как в кокон. Я не могу заболеть, но озноб — это абсолютный дискомфорт.

Я нахожу в себе силы, отворачиваюсь от Шанара, тянусь к Арриану и зарываюсь носом в его грудь, прячусь там от всего мира. Он обнимает меня, гладит по спине и голове.

Когда наступает полное облегчение, меня всю трясёт. Уже не от прохлады. Слёзы льются потоком, который я не в силах остановить, как и рыдания. Арриан шепчет мне на ухо успокаивающие слова, которые я почти не слышу.

И так каждый раз. К этому нельзя привыкнуть, это можно только пережить.

А потом я проваливаюсь в сон, не успев попрощаться с Шанаром и поблагодарить его за помощь.

Я поняла, что иду на поправку, когда к концу недели проснулся голод. Настоящий зверский голод, и в голове крутились картинки с различной едой, которую я хотела попробовать прямо сейчас. Мне казалось, я захлебнусь слюной, потому что еда мне даже приснилась. Это было знаком, что я прихожу в норму.

И Шанар, как мой личный целитель, разрешил мне поесть. Он сказал, что теперь я в состоянии принимать и переваривать пищу. И моему организму пора восстанавливаться и возвращаться к привычной жизни. Арриан помогал ослабевшей мне сесть в постели или переносил меня на диван, если я того желала. Помогал мне держать вилку или ложку, потому что руки дрожали настолько сильно, что приборы просто выпадали из них или я не могла сомкнуть пальцы.

Я ругалась, грязно и жутко, потому что это состояние вызывало у меня тошноту и отвращение к себе. Дожила до того, что меня нужно кормить! Нет ничего плохого в заботе, но я устала чувствовать себя размазнёй. Мне хотелось побыстрее восстановиться.

Постепенно, день ото дня, силы возвращались, и мне стало куда проще с примитивным самообслуживанием. Я даже гордилась собой. Ура, я ем самостоятельно, вилка не выпадает из моих пальцев — сил теперь гораздо больше.

Ещё чуть-чуть и моя жизнь вернётся на проторенную колею.

Через день, когда я почувствовала себя лучше, я попросила отнести меня в ванну. Мне нужно было смыть с себя грязь. Мои волосы, пусть заметно и не было, нуждались в очищении и уходе. И я ужасно соскучилась по горячей воде! И хоть постель Арриан менял раз в два дня, я уже начинала злиться от того, что лежу не первый день в кровати без возможности привести себя в порядок.

Мы пришли к выводу, что одна я точно не справлюсь, (и это ужасно раздражало — что я всё ещё не в состоянии позаботиться о себе), как бы ни было сильно мое упрямство, а потому условились, что Арриан возьмёт водно-помывочную процедуру на себя.

На улице снова собрались тучи и стал накрапывать дождь. В квартиру через приоткрытое окно залетал прохладный, влажный воздух. После сытного завтрака из тостов с сыром и помидорами Арриан подошёл ко мне. Я уже выползла с кряхтением из-под одеяла, аккуратно села на постели и опустила ноги на прохладный пол. Голова не кружилась, мир не плясал, температура не поднялась и слабость не накатила. Действительно, иду на поправку. Я чувствовала себя более-менее хорошо, но проклятая слабость и непослушное тело портили всю картину!

— Не передумала? — переспросил меня Хранитель, с улыбкой глядя, как я пытаюсь пригладить взлохмаченные волосы. Однако в его глазах я прочла некоторую долю скепсиса относительно данной затеи.

— Арриан, — рыкнула я, впившись в него колючим взглядом. — Я грязная, вонючая и мне некомфортно!

Он наклонился, чтобы помочь мне раздеться и как бы невзначай отметил:

— Я бы не сказал, что ты благоухаешь как нестираный носок.

— А как же я тогда благоухаю? — решила уточнить я, не меняя интонации.

— Никак, Салдарина. Ты пахнешь собой, ничего дурного. Твоя физиология изменилась, думаю, сейчас ты лишена привычных неудобств.