Дочь Волдеморта - Ночная Всадница

Гермиона усмехнулась.

— Ну, попробуй. Только ты не сможешь мне не сочувствовать, я по голосу слышу. М… Робби…

— Да, Герм?

— Видишь на столе солнечные очки? Вон, под шарфом, — она смотрела на парня в отражении стекла — за окном уже стемнело, и освещенная терраса была видна, словно в зеркале. — Надень их, пожалуйста. Можешь считать это глупой прихотью. Но, если хочешь спасать меня от депрессии — ты можешь передумать, я не буду против, — не разговаривай со мной без солнечных очков.

— Почему?!

— Не хочу видеть твоих глаз. Я стала ведьмой — я читаю в глазах мысли и чувства. И всё чаще во взгляде собеседника меня жгут искреннее сочувствие и жалость. А я их больше выносить не могу…

Глава II: Антидепрессивный курс от Робби Томпсона

Робби виртуозно взялся выводить Гермиону из депрессии. Он даже купил себе новые солнечные очки и после того, как Гермиона несколько раз отводила взгляд, стоило ему попробовать снять их, внял странностям своей подруги и носил теперь постоянно в обществе женщины этот барьер между нею и своими мыслями.

Гермионе нравился маггловский мир, в который Робби теперь часто заставлял ее окунаться. Они ездили по клубам и дискотекам, по развлекательным центрам, боулингам, бильярдам и ресторанам. Молодой человек познакомил женщину со своими друзьями и подругами, и, со временем, заставил ее саму желать покинуть тихий и спокойный дом Грэйнджеров, из которого так сложно было вытащить молодую ведьму поначалу. Гермиона чувствовала себя свободно в обществе магглов, в заведениях, где ее никто не знал, а немногочисленные новые знакомые не ведали о ее прошлом.

Наследница Темного Лорда совсем перестала использовать магию и даже пару раз забывала дома свою палочку. Единственным волшебством, к которому она неизменно прибегала, была трансгрессия. То и дело, «теряя» Робби на шумных вечеринках и в веселых компаниях, молодая мать пряталась и переносилась домой — кормить грудью свою маленькую дочку, с которой продолжала проводить всё то время, которое не тратила на попытки развлечься или сон.

Мистер и миссис Грэйнджер были рады перемене, произошедшей в их дочери. Они злились на ее супруга, позабывшего молодую мать ради работы, а там, кто знает — может быть, и ради другой женщины. Гермиона так настойчиво избегала разговоров о муже, что выводы напрашивались сами собой. А ее меланхолично–апатичное состояние, только недавно немного рассеявшееся, лишь подтверждало подобные подозрения.

В сущности, приемные родители Гермионы даже радовались тому, что обстоятельства вынудили их дочь покинуть непонятный и странный магический мир и вернуться к людям, вернуться в любящую семью. Они обожали маленькую Генриетту, еще больше обожали свою дочь и боялись того, что она может снова их покинуть. Тем сильнее радовало их ее тесное общение с нормальными людьми.

А сама Гермиона, казалось, впервые за последние полгода чувствовала себя живой: живущей, а не существующей. Испытывала временами искреннюю радость.

— Ты никогда не рассказывала мне ничего о своей школе, — как‑то раз заметил Робби после того, как уложившая ребенка спать Гермиона спустилась к нему на террасу с двумя чашками дымящегося чая.

— Я, кажется, вообще ничего не рассказываю о своем прошлом, — рассмеялась она в ответ.

— И всё же. Ведь тебя там совершенно испортили — помню, я вообще не мог общаться с тобой после того, как ты первый раз возвратилась из средней школы.

— Просто я попала в совершенно другой мир. Это давит на психику и характер меняет.

— О, понимаю. Я когда поступил в колледж и впервые расстался с родителями на полгода — был в шоке. Приятном шоке.

— Миссис Томпсон просто слишком строгая, — улыбнулась ведьма. — Затравливала твою индивидуальность.

— Да, без предков, в новой компании… Можно было пережить даже такую неприятность, как необходимость учиться. — Оба они рассмеялись.

— А я так и погрязла в образовании, на все семь лет, — поделилась Гермиона, отхлебывая обжигающую жидкость. — Была лучшей ученицей.

— Кто бы сомневался. Ты была лучшей ученицей и в начальной школе.

— Неправда, Элизабет Кокрейн сдала Общий Вступительный Экзамен по математике лучше меня!

— О да, ты ее ненавидела, — кивнул Робби.

— Неправда! Ну, то есть… Что ты придираешься ко мне?! — шуточно рассердилась молодая ведьма. — Никто не имеет права учиться лучше меня!

— Бедолага Генриетта, — хмыкнул парень. — Моя мамаша будет ангелом в сравнении с тобой!

— Ну ты и сволочь! — расплылась в улыбке его собеседница. — Я буду хорошей матерью. И Етта сама захочет учиться, вот увидишь. Это семейное.

— Да ну, такие аномалии — чрезвычайная редкость. А уж в одном роду, два поколения подряд — невозможно!

— Вот не нужно, mon Papá тоже любил учиться, и у него всё получалось легко!

— Никогда бы не подумал такого о Джеральде! — расхохотался Робби, не замечая, как вздрогнула его подруга. — Это он сам тебе рассказал? Боюсь, Гермиона, тебя сурово обманули.

— Да, наверное, — немного потерянным голосом согласилась женщина.

— Не в обиду мистеру Грэйнджеру, — хмыкнул парень.

— Да–да, понятно. Я вообще пошутила.

— У нас в колледже была одна девчонка, — задумчиво вспомнил Робби, — Флорэнс, лучшая по всем предметам. Я был тайно влюблен в нее целых три года.

— А потом?

— А потом ее куда‑то перевели, потому что родители уехали на континент.

— Трагическая история.

— Отнюдь. Встретил Флосси полгода назад, в Шотландии. Страшная стала — кошмар.

— Ты жестокий, — рассмеялась Гермиона.

— Я справедливый. А была такая душка… Вот ты изменилась в лучшую сторону.

— Кажется, меня только что оскорбили, — хмыкнула Гермиона, закуривая сигарету. — Я, значит, была страшненькой?

— Ты была похожа на очаровательного бобренка, — хрюкнул в чашку парень.

— Робби! Не хами дочери Темного Лорда!

— Кому, прости?

— О–у-эм, — смешалась Гермиона. — Это… Это меня так в Шэньяне прозвали, — быстро нашлась она. — После Хэллоуина, — зачем‑то добавил язык, не спросив разрешения.

— Не знал, что в Китае празднуют Хэллоуин, — резонно отметил Робби.

— Не празднуют, — обреченно согласилась Гермиона. — Там празднуют Цин–Мин–Цзе, День поминовения предков. Как Хэллоуин его праздновала только я, — добавила она первое, что пришло в голову. — С тех пор стала дочерью Темного Лорда.

— А китайский язык знаешь? — легко поверил ее приятель.

— Ши, хао[71].

— Всё–всё. В школе учила?

— После. Спецкурсом.

— Обалдеть. Вундеркинд, ничего не скажешь. Как тебя вообще занесло в Маньчжурию?

— Нужно было уехать из Великобритании, — развела руками Гермиона и усмехнулась.