Нужные вещи - Кинг Стивен

— Да? И что они делали? — спросил Пейтон.

— Они пели «Вперед, Христово воинство»! Прием!

— Моррис, это ты? Прием!

— Так точно, сэр! Прием!

— Насколько мне известно, патрульный Моррис, нет законов, запрещающих пение гимнов, даже под дождем. То, что там происходит, можно назвать дуростью, но никак не нарушением законодательства. Поэтому слушай меня внимательно, больше я повторять не буду: у меня на руках четыре убийства, я не знаю, куда делся шериф и его проклятые помощники, и я не хочу, чтобы меня беспокоили по пустякам! Ты понял? Прием!

У патрульного Морриса комок застрял в горле.

— Да, сэр, я понял, но кто-то в толпе… по-моему, это была женщина… сказал… сказала, что они «собираются надрать задницу этим папским лизоблюдам», и, боюсь, она не шутила. Я понимаю, что все это как-то странно звучит, но мне не понравился ее голос. — Моррис помедлил и неуверенно добавил: — Прием?

Молчание затянулось настолько, что Моррис уже собрался снова вызывать Пейтона — из-за помех дальняя радиосвязь не работала вообще, а переговоры в пределах города были сильно затруднены, — но потом Пейтон все же заговорил, испуганно и торопливо:

— О Господи! Господи, перегидрить-тебя-налево, Христос Всемогущий! Что там происходит?

— Ну, та женщина сказала, что они…

— Я и в первый раз все прекрасно слышал! — заорал Пейтон, чуть не сорвав голос. — Езжай к католической церкви! Если начнется драка, попробуй их урезонить, но только сам, смотри, не пострадай! Повторяю: не лезь на рожон! Я пришлю подмогу, как только смогу — свободных машин совсем нет. Езжай сейчас же! Прием!

— Э-э-э… лейтенант Пейтон? А где в этом городе католическая церковь?

— А я знаю?! Какого хрена ты меня спрашиваешь?! — взвился Генри. — Я тут не местный священник! Следуй за толпой и все! Конец связи!

Моррис повесил микрофон на место. Толпу он уже не видел, зато прекрасно слышал их пение в промежутках между раскатами грома. Сняв машину с ручного тормоза, он поехал на звуки гимна.

11

Дорожка к задней двери дома Майры Эванс была выложена камнями разных пастельных тонов.

Кора Раск выбрала синий. Она взяла его свободной рукой — в другой руке был пистолет — и оценивающе взвесила на ладони. Потом подергала ручку двери. Закрыто, как и следовало ожидать. Кора швырнула камень в дверное окно и выбила дулом пистолета осколки стекла, застрявшие в раме. Потом запустила руку в выбитое окошко, открыла замок и зашла в дом. Мокрые волосы липли к щекам. Платье все еще было расстегнуто, и по прыщавой коже груди сбегали капли дождя.

Чака Эванса не было дома, зато там был Гарфилд, ангорский кот Чака и Майры. Он мгновенно примчался на кухню в надежде, что его покормят. Кора его накормила. Свинцом. Клубок крови и шерсти, только что бывший пушистым котом, вылетел в коридор.

— Вот тебе еда, Гарфилд, — прошипела Кора и прошла в гостиную сквозь облако порохового дыма. Оттуда она поднялась наверх, на второй этаж. Она точно знала, где искать эту сучку. В постели, в спальне.

— Ну да, пора спать, — сказала она. — И ты будешь спать крепко-крепко, моя дорогая Майра.

Кора нехорошо улыбалась.

12

Отец Брайхем и Альберт Гендрон возглавили отряд разъяренных католиков, направлявшихся по Касл-авеню к Харрингтон-стрит. Не пройдя и половины пути, они услышали пение. Мужчины переглянулись.

— Как думаешь, Альберт, сможем мы научить их другой мелодии? — вкрадчиво спросил отец Брайхем.

— Думаю, сможем, святой отец, — тем же тоном ответил Альберт.

— Может, научим их песне «Со всех ног побегу домой»?

— Отличный выбор, святой отец. Может быть, даже такое дерьмо, как они, сможет выучить эту простую мелодию.

Очередная вспышка молнии осветила Касл-Вью и дала им возможность разглядеть небольшую толпу, приближавшуюся к ним с подножия холма. В стоп-кадре, выхваченном из темноты вспышкой молнии, их глаза казались белыми и пустыми, как у мраморных статуй.

— Вон они! — крикнул кто-то, и женщины завизжали:

— Задайте этим сопливым ублюдкам!

— Пошли, уберем мусор, — счастливо выдохнул отец Брайхем и понесся в толпу баптистов.

— Аминь, святой отец, — сказал Альберт и припустил за ним.

Потом побежали все.

Когда патрульный Моррис выехал из-за угла, полыхнула еще одна молния — как раз та, что свалила старый вяз у реки. В ее вспышке полицейский увидел две группы людей, бегущих навстречу друг другу. Одна толпа бежала вниз с холма, другая — вверх на холм; и обе жаждали крови. Внезапно патрульный Моррис пожалел, что не сказался сегодня больным и пришел на работу.

13

Кора распахнула дверь спальни Чака и Майры Эванс и увидела именно то, что и ожидала увидеть: эта тварь лежала голая на смятых простынях. Судя по всему, постели пришлось несладко. Одну руку Майра закинула назад, под подушки. В другой она держала фотографию в рамке. Фотография была зажата между Майриными мясистыми ляжками — кажется, Майра с ней трахалась. Ее глаза были полуприкрыты от наслаждения.

— Оооо, да! — стонала она. — Оооо, да!!! ООООО, ДААААА-АААА!

Ужасная ревность разгорелась в Корином сердце, такая сильная, что она даже почувствовала ее горький привкус на губах.

— Ах ты, вшивая шлюха, — выдохнула она, подняв пистолет.

Майра посмотрела на нее… и улыбнулась. Она вытащила руку из-под подушки. В руке был автоматический пистолет. Точно такой же, как у Коры.

— Мистер Гонт сказал мне, что ты придешь, — сказала она и выстрелила.

Кора почувствовала, как пуля прошила воздух рядом с ее щекой; услышала, как та вошла в штукатурку слева от двери. Она спустила курок. Пуля попала Майре между ног, разбив стекло на фотографии и застряв в ткани бедра.

— Что ты наделала?! — завизжала Майра. — Тупая гадина, ты прострелила Короля!

Она выстрелила в Кору три раза подряд. Две из трех пуль просвистели мимо, но третья попала Коре в горло.

Кора отлетела назад, к стене, грохнулась на колени и пальнула еще раз. Пуля пробила дыру в коленной чашечке Майры и сбросила ее с кровати. После этого Кора выронила пистолет и ничком повалилась на пол.

Я иду к тебе, Элвис, попыталась сказать она, но почему-то все было не так. Неправильно. Совсем неправильно. Впереди была только тьма — и никто ее не встречал.

14

Баптисты Касл-Рока под предводительством преподобного Уильяма Роуза и католики Касл-Рока под командованием отца Джона Брайхема сошлись у подножия холма Касл. Лоб в лоб. Не было никакого честного кулачного боя, никаких правил маркиза Куинсберри; противные стороны сразу старались выдавить глаза и вырвать ноздри. В идеале — убить, если получится.

Альберт Гендрон, дантист, гигантских размеров мужик, разозлить которого было трудно, но который был страшен в гневе, схватил Нормана Харпера за уши и рванул на себя, ударяя его головой в лоб. Его череп врезался в лоб противника со звуком, напоминающим землетрясение. Норман содрогнулся и сразу обмяк. Альберт отшвырнул его в сторону, как тюк белья из прачечной, и вцепился в Билла Сейерса, торговавшего инструментами в «Западных автоперевозках». Билл увернулся и врезал в ответ. Альберт принял удар кулаком в зубы, выплюнул один выбитый, схватил Билла медвежьей хваткой и сжал его так, что у того затрещали ребра. Билл заорал благим матом. Альберт швырнул его на дорогу, прямо под колеса патрульной машины Морриса, который едва успел затормозить, чтобы его не переехать.

Улица превратилась в полигон для борющихся, боксирующих, кусающихся, брыкающихся и орущих безумцев. Они наскакивали друг на друга, скользили на мокром асфальте, падали, поднимались и снова бросались в драку. В отблесках беспорядочных молний драка была похожа на какой-то извращенный танец, в котором нужно швырять партнершу на ближайшее дерево, вместо того чтобы вальсировать, или заезжать коленом партнеру в пах вместо изящного па-де-де. Нан Робертс схватила Бетси Виг за воротник платья — Бетси тем временем пыталась набить ногтями татуировки на щеках Люсиль Данхем. Нан подтащила Бетси к себе, развернула и воткнула ей два пальца в ноздри — по вторую фалангу. Бетси издала звук, похожий на корабельную сирену, а Нан принялась с остервенением дергать ее за нос.