Стальное зеркало - Анна Оуэн

— Кого вы там встретили? И искал ли кто-то из вас бумаги, находившиеся в доме?

— Мы не искали. А вот наши соперники, оказавшиеся союзниками, искали и прямо о том заявили. До сего момента я полагал, что это ваши люди… и рассчитывал на это.

— Могу ли я спросить, почему вы так решили? — О части можно догадаться. Им попались аурелианцы. Местные. И большинство клиентов заведения, узнав о его побочном назначении, попыталось бы заняться вымогательством — а не спалило бы его от чердака до подвала.

Не находись я в хороших отношениях с Трибуналом, я бы тоже приказал «Соколенок» сжечь. А так… мне выгоднее было составить полную картину — и отдать их. Все связи оборваны, никто из моей свиты туда не заходил с нашего совместного визита. А Трибунал для чернокнижников и детоубийц — лучший судья и палач.

— Старший этого отряда довольно быстро узнал меня. Узнал и дал своим людям приказ остановиться. Если бы это был ваш человек, все было бы просто и понятно. В противном случае у меня в Орлеане обнаруживается неведомый доброжелатель… а я так хотел развить завязавшееся знакомство, — и голос мечтательный такой, и выражение лица соответствующее. Это вместо того, чтобы насторожиться. Что еще за чудеса?..

— При каких обстоятельствах узнал? — Зачем предполагать, когда можно просто спросить. Смешно. Я ведь привыкну.

— Не делающих мне чести, — зато приносящих очень много радости, усмехается про себя Клод. — Он очень хороший противник.

Это… это я могу понять. Я тоже надеюсь, что из молодого человека напротив со временем получится… хороший союзник или хороший противник. Но выходит, что герцога Беневентского опознали просто во время столкновения. И не по лицу. По движениям или по голосу.

— Что за люди?

— Орлеанцы. Все, за вычетом старшего — в нем усомнился полковник Делабарта. Около дюжины. Мастера своего дела, хотя я сомневаюсь, что это — отряд. Скорее они служат разным господам. Даже младшим я не дал бы менее двадцати пяти… пожалуй, простолюдины. Опять же за вычетом командира. Подготовились не хуже нас, успели несколько раньше… Все одеты добротно и неброско. Все выглядели… благополучно, если вы понимаете о чем я. Как люди, которые давно уже не спрашивали себя, где они проснутся утром и что будут есть. Очень хорошо управились с детьми и обслугой. Быстро и почти без рукоприкладства.

То, что он приписал это мне, еще раз улыбается про себя герцог Ангулемский — пожалуй, было комплиментом. Хотя мои справились бы не хуже, но мне и в голову не пришло ни сжечь заведение, ни что его сожжет Корво… собственной персоной. При участии неизвестного — и ему неизвестного, и мне неизвестного — и это попросту безобразно, поскольку вместе с неизвестным комнаты «Соколенка» покинул целый мешок писем. Мешок этот видели, солидный был мешок. А я имел глупость надеяться, что уже сегодня получу предназначенные мне бумаги — или, с герцога Беневентского станется, — пепел в камине, солидную горку. А герцог Беневентский, извольте видеть, был искренне уверен, что это моих рук дело.

Ну что ж. Будем искать. Человека с мешком наблюдатели потеряли, но это, видимо, нельзя ставить им в вину. Если уж он так хорош. Но дюжина погромщиков — не иголка, не затеряются ни в городских трущобах, ни на дне Луары.

— Я хотел бы, чтобы ваши люди записали все, что видели и слышали. Все мелочи… В обмен я расскажу вам все, что узнаю.

— Благодарю, — кивок, пауза. — Господин герцог, прошу вас понять, что… вы не получили приглашения не потому, что я недостаточно ценю вашу благосклонность или таланты. Как раз наоборот.

— Скажите правду — вы опасались, что я вам помешаю.

— Нет. Я опасался, что не смогу вас защитить.

Да кем, в который раз спрашивается, он себя считает?..

Клод глядит на сына Его Святейшества, тот спокойно и серьезно встречает взгляд. Корво попросили сказать правду — вот он и сказал. Без поклонов и отточенных оборотов, на которые большой мастер. Предпочел не узнать в фигуре речи таковую и ответил как попросили.

— Господин герцог, я мог быть уверен лишь в двоих из тех, что были со мной, — поясняет ромейский нахал. Неужели я как-то себя выдал пару мгновений назад?.. — Вы же во время нашего визита в это заведение нашли его неожиданно уютным, помните?

Помню. Действительно, удивился. Публичный дом из самых скверных, хуже не придумаешь, а внутри — весьма приятно. Особенно если не думать, что происходит в соседних комнатах. Но и обстановка недурна, и как-то спокойно внутри. А Корво перекосило еще на лестнице, а у его капитана, когда я заметил про неожиданность, выражение лица сделалось… ретивое и придурковатое. Очень старался быть вежливым и почтительным, невзирая на сказанную мной глупость. Что при общей непроницаемости толедской физиономии говорило само за себя.

— Я мог только предполагать, что случится, если господа чернокнижники вовремя опомнятся и направят призываемую ими силу против нападающих, — заканчивает объяснение герцог Беневентский.

— Судя по тому, что происходит вокруг, мне придется научиться разбираться еще и в этом деле. А если у меня нет таланта — найти кого-то, у кого он есть. — Чтобы не выслушивать от главы Трибунала благодарности за то, о чем понятия не имел.

— У меня таланта нет, — качает головой Корво. — Или его совершенно недостаточно. А правда, — усмешка, — состоит в том, что нечистая сила, к которой взывают чернокнижники, меня, скажем так, недолюбливает… и опасается.

— Как я понимаю, это вам известно точно и по опыту? — Хотелось бы мне знать, как он это установил? Тоже пришел и спросил? — Как вы этого добились?

— Да. По опыту. — Хозяин переводит взгляд на цветного дракона на каминной полке. — Я никак этого не добивался… совершенно никак. В первый год университета, в Перудже, меня пригласили участвовать в забаве. Вот там это и выяснилось. Я серьезно испортил развлечение остальным…

— У вас таким… развлекаются? — Наши соседи-альбийцы позволяют себе еще и не такое, но чтобы чернокнижие сочли подобающим времяпровождением для священнослужителя? Впрочем, если наместник Петра может иметь официальных любовниц, почему нет? — И что же произошло?

— Как мне подсказали несколько позднее, это развлечение было придумано для меня лично, вот только меня о том уведомить забыли, — пожимает плечами Корво. — Особая честь и сюрприз. Увы, это оказалось весьма… разочаровывающе. Представьте себе, что есть нечто, чего вам очень хочется, очень сильно и давно. И есть некто, обещающий вам это. И вот уже показав желаемое со всех сторон, пообещав его вам, этот некто спешно ретируется… потому что, оказывается, при близком знакомстве вы ему не понравились.