Стальное зеркало - Анна Оуэн

Марселец поглядел на де Кореллу, словно спрашивая «Он у вас всегда такой или только по праздникам?», хмыкнул и отправился следом — а там уже и Мигель, занимая привычное и родное место по левую руку от герцога, рвущегося к пирогу.

А пирог, как оказалось, тоже был полон сил и ломился навстречу всей своей начинкой. Хорошо, что «Соколенок» все-таки веселый дом — и за дверью черного хода не коридор, а небольшая полукомната, где обычно сгружают все привезенное — и припасы, и дрова… в коридоре их бы снесли, а здесь места хватило. Места и доли мгновения, чтобы понять и встретить.

Охранявшего черный ход успокоили здешние, впрочем, не то чтобы совсем даром — сам лег, но и одного с собой забрал, другого хорошо порезал. Целого взял на нож Мартен, раненого — Мигель… и тут оба одновременно покосились друг на друга. Ошибка вышла. Нужно было оставить поживу для герцога: Чезаре кривит губы, очень недоволен, но ничего пока не говорит. В комнатушке темно, но очень хорошо известно, какое там сейчас под полумаской выражение глаз. Живой укор. Обидели господина герцога, убить кого-то не дали. Злые люди Мигель и Мартен.

И лучше бы злые люди не торопились… Следующий выбежал как-то боком, перекошенный весь, как бешеная собака — и прямо на герцога. Видел же где-то, кто так двигается, видел — но за ним же еще… нет, это уже люди как люди.

В тесной комнатушке противника не выберешь. Тут бы дать войти тем, кто сзади… а для этого нужно оттеснить тех, кто спереди. Поэтому — бери, что судьба послала, и не жалуйся.

Капитан и не жаловался. Один из здешних охранников, по наблюдениям — старший над остальными. Хорошая добыча — потом, после этой драки, пригодится. Расспросить, что происходит, кто вломился, что внизу, что наверху… Но это потом. Сейчас — добычу нужно взять целой, или хотя бы способной отвечать на вопросы.

Коренастый орлеанец дерется как вор. Низкая стойка, подвижные бедра и плечи, ни на миг не останавливающийся нож. Этот к себе не подпустит, не подставится — но плащу отточенное лезвие не помеха. Подумаешь, пара прорех. Плащ плохонький, чужой… но по краю бахрома, а в ней свинцовые шарики.

Одним взмахом можно и по глазам бахромой ударить, и полотнищем руку отвести, а там уж… всего-то схватить поверх плаща, развернуть спиной, ударить рукоятью в висок. Опустить на пол.

У марсельца сбоку все хорошо — видно — его противник еще не лежит, но сейчас ляжет. Сзади… ох. Все наперекосяк — это не то слово. Что произошло — понятно, когда этот дерганый вылетел вперед, Его Светлость развернулся на левой, пропустил его мимо — и ударил в шею. Это видно… шея там сбоку едва не развалена. А само оно на ногах. И дерется.

Хорошо дерется. Знает себя, знает, что может себе позволить, какие удары просто пропускать — и знает людей. Что они себе позволить не могут. Очень быстрое нечто, очень сильное — и совершенно не чувствует боли. Одержимый. Человек, который отдал себя бесу. Да, с такими делами их Трибунал прикрыл бы не в этот раз, так в следующий. Но не вовремя как…

И влезать нельзя. Убьет. Не этот, перекошенный, а Чезаре.

Он доволен. Сначала удивился, наверное, а теперь доволен. Оружие не очень привычное, места мало, противник серьезный, опасность настоящая. Да тому, кто вздумает его от этого оторвать, он сам голову оторвет. Потеря крови чучелу передвижному не помеха? Ну посмотрим, как он будет бегать без сухожилий. Или драться без кисти руки.

Мигель вдоль по стенке продвигается к двери, глазами следит за дракой, а сам прислушивается. Нет, кажется, внутри — в обеденной зале — пусто. Пока нет никого… если кто-то за дверью затаился, так напрасно. А если нет — мы туда пройдем, а дальше уже рассыплемся по дому, выясняя, где наши соперники, и сколько из здешней охраны они оставили в живых. И как теперь делить это яблоко раздора.

Это, конечно, если все закончится хорошо. Марселец, недавно раздобытый герцогом прямо в королевском дворце, тоже растекся по стенке, чтобы не мешать. Нетерпеливо играет кинжалом, в другой руке — подобранное тут же полено. Полезная вещь.

Места мало, слишком мало. Это чучелу удобно, ему, кажется, в любой позе удобно, а Чезаре я в комнатах драться почти что и не учил… дурак. Теперь все налицо, все видно. Когда бы не скорость ученика, не его полная неспособность разозлиться, потерять голову, испугаться — неизвестно еще, каков бы был исход.

С сухожилием — вывел на удар, уклонился, прошел понизу — помогло. Не так хорошо, как с человеком, но чучело стало дергаться и спотыкаться. Второй раз уже не получилось — запомнило. А в третий попытки достать дагой не было — был толчок ногой. Сильный. Очень. И зацеп. И будь ты четыре раза нечисть или одержимец — попробуй устоять, когда равновесие потеряно, а обе ноги не слушаются. Чучело пытается вскочить, еще даже не успев упасть… и опаздывает. Дага входит в глаз. Проворачивается. Все. Тут больше беспокоиться не о чем. Тут уж ни черт, ни бес, не встанут, голова развалится.

— А это что такое было? — спрашивает Мартен.

— Потом объясню, — Чезаре вытаскивает дагу, с усилием, кивает на дверь. — Пошли.

Дверь широкая, двое спокойно пройдут. Мигель занимает свое место слева — нет уж, господин герцог, больше вы вперед в одиночку не полезете, — пинает ее ногой.

А там — те, кто пришел раньше. Набежали. Полны недобрых намерений. Видимо, хотят слопать свой пирог без посторонних… жадины.

Или приняли нас за покровителей заведения. Тоже может быть. И может плохо кончиться. Двое нам наперерез. Тот, что с моей стороны, на пол-ладони выше меня — и потяжелее… а двигается тихо и быстро. Хорош. А тот, что достался Его Светлости… просто расплывается в воздухе — черт… ну что ж это — ну не в этот раз!

Мелкая, невероятно быстрая тварь с двумя ножами. Не давешнее чучело, что-то другое. Но чем бы оно ни было — не пройдет, не должно. Остается только подставиться, позволяя этим герцогу выгадать мгновение для удара — а иначе никак, слишком уж быстрый противник, темное пятно в глазах… но, кажется, идя на размен, можно ударить, снизу.

— Стой! — командует Чезаре, громко, и руку приходится уводить уже в последний момент, а мелкий отскакивает на шаг, на другой.

— Все назад! — кричит это невесть что, и отводит нож. Не для удара.

И все действительно останавливаются. Мелкая тварь на самом деле вовсе не тварь, а прилично одетый молодой человек, судя по выговору — уроженец столицы, и тут — главный. На той стороне.

— Вечно, — говорит он, — город в чужих угодьях охотится.

Капитан замирает от удивления. Не «город», Город, разумеется. Этот неведомый удачливый соперник узнал Его Светлость. Кто это может быть?..