Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики - Александр Никонов

И вот, в пьяной драке во время загула, Геракл и «потерял» один глаз. Ну, не в буквальном смысле слова «потерял» — выпал он, скажем так, сам собой из глазницы, и поминай, как звали, а выбили ему его приятели-драчуны. Пришлось вставлять стеклянный. Научный коллектив НИИММПМ был в шоке — проклятия опального абхаза сбываются, надо спасать Геракла — бывший «свой», все-таки!

И вот несколько человек из института приезжают в Тольятти (это уже поздней весной 1968 года). Находят меня в Политехническом и зовут выпить — давно, мол, не виделись, приехали, дескать, по делам на строящийся завод и нашли тебя. А выражения лиц у всех — странные. Ну, пошел я с ними в гостиницу, выпили немного, а они как хором вскричат:

— Слуши, прасти Геракли, сними с него твои проклиати!

И рассказали о последовательном исполнении проклятий. Я пытаюсь все обратить в шутку — не выходит: «сними, да сними с него проклиати!».

Ну, тогда я, как бы всерьез, сделав страшное лицо и подняв руку вверх, провозгласил: «Снимаю мое проклятие! Больше Геракла не будут выгонять с работы, если только не на пенсию, и больше не будет он «терять» своего, уже единственного глаза!».

Компания осталась довольной, и мы, выпив еще, расстались.

И, надо бы сказать о последней моей встрече с Гераклом, которая состоялась в середине 80-х годов в Сухуми.

Я каждое лето навещал свою маму, которая в 80-х годах переехала жить в Сухуми. Помню, я очень тосковал и скучал в этом городе. Приятелей у меня там не было, подруг тоже. Вот и бродил вечерами по набережной Руставели, бесцельно рассматривая прохожих. И вдруг среди толпы я замечаю моего «заклятого друга» Геракла. Весь седой, обрюзгший пожилой человек, но как я могу забыть его — он мой благодетель — из-за него я так удачно уехал из Грузии.

Я уже жил и работал в Москве и благодаря участию в популярной телепередаче «Это вы можете» меня узнавали не только на улицах Москвы, но и в неосвещенных общественных туалетах Сухуми. Поясняю — захожу как-то в сухумский туалет, а там кромешная темнота. Ну, я и матюгнулся изощренно, пытаясь пристроиться к стенке. А тут голос от кого-то, сидящего сбоку: «Профессор Гулиа, передача «Это вы можете», узнал по голосу!». Я так и рванул из туалета, даже не выполнив до конца своего дела.

— Батоно Геракл, — неуверенно позвал я, — ты ли это?

Он узнал меня, несмотря на бороду, мы обнялись, и я пригласил его к себе домой — выпить за встречу. Жила мама почти прямо у моря, пять минут хода от набережной. Мы зашли ко мне, мама была хорошо знакома с Гераклом — мы часто выпивали у меня дома в Тбилиси. Она быстро организовала закуску, чача была, и мы выпили с Гераклом основательно. А он все старался у меня выпытать, знаю ли я про то, что он одноглазый.

— Посмотри мне в лицо, — говорит, — находишь ли ты в нем изменения?

Глаз стеклянный так и смотрит вбок, но я делаю вид, что не замечаю этого.

— Да поседел сильно, — говорю я, — а больше ничего не замечаю!

Он начинает плести что-то про КГБ, дескать, охотились за ним, пытались убить — базу подводит под отсутствие глаза, стыдно ему, что в пьяной драке выбили. Ну и решил я над ним подшутить по сценарию грузинского писателя Нодара Думбадзе.

Мама постелила Гераклу постель в свободной комнате, он ложится, сильно выпивши, а я ему чашку с водой приношу.

— Я не пью воды ночью! — гордо отказывается от чашки Геракл.

— Да нет, батоно Геракл, это чтобы глаз положить! А то опять потеряешь и скажешь, что Нурбей виноват!

Что с ним было — это и истерика и неистовство вместе! Я же поддаю ему под дых, и приговариваю: «Не делай гадости людям — глаза будут целее!» Поддаю по ребрам: «Не присваивай чужой работы — ребра будут целее!» Наконец, положил его, побитого, на постель, и он заснул. Утром же я сделал вид обиженного:

— Ну и драчун же ты, батоно Геракл! Никак не мог тебя спать уложить — то ты под дых мне дашь, то кулаком по ребрам — раньше ты, выпивши, смирнее был. Пришлось тебя силой укладывать! А про глаз — ни слова! Поднялся бедный побитый Геракл с постели, налил я нам по рюмочке опохмелиться, и расстались мы. Даже не знаю, жив ли он сейчас или нет.

В конце января я вылетел самолетом в Тольятти, твердо решив закончить беспутную жизнь и завоевать себе утерянное реноме. Поэтому с Наташей я и не встретился. По правде говоря, перестала она меня интересовать как женщина. Возвращаясь в Тольятти, я поймал себя на том, что все чаще думаю о подруге Лены — «иностранке» Тамаре. То ли потому, что у меня уже была «англичанка» Тамара, и любовь с ней прекратилась на полпути, не получив логического завершения. То ли потому, что имя «Тамара» уже начало производить на меня свое магическое действие, продолжающееся всю жизнь. То ли дали знать реальная красота и женственность Тамары, мимо которых пройти было уж никак нельзя…

Встреча с идеалом

На кафедре я переписал свое расписание занятий — у меня был огромный поток, что-то около восьми групп или двухсот человек автомобильного факультета и несколько групп семинаров. Седьмого февраля кончились студенческие каникулы и начались занятия. Я стал готовиться к лекциям и с ужасом понял, что не могу запомнить наизусть выводы всех формул. Поэтому я писал для себя сокращенный конспект с формулами, куда решил заглядывать во время чтения лекций.

Меня вдохновлял при этом анекдотичный случай, происшедший в военном учебном заведении — Академии бронетанковых войск им. Сталина (теперь имени кого-то другого) в 50-х годах прошлого века. Вновь назначенный начальник академии, маршал бронетанковых войск Бабаджанян Амазасп Христофорович посещает лекции преподавателей. И один из них — опытный профессор (по академическим канонам — старший преподаватель), решил «выпендриться» перед маршалом, и блестяще прочел трудную лекцию, ни разу не заглядывая в конспект. После лекции его тут же вызвал маршал и учинил разнос:

— Что написано в объявлении на аудитории: «Лекцию читает преподаватель такой-то». А вы что делали — говорили наизусть? Выговор вам за это, и на будущее приказываю — лекции читать, а не выдумывать отсебятины!

Вот если кто-нибудь меня спросит, почему я заглядываю в конспект, то я ему и отвечу, что лекцию положено читать, а не говорить наизусть «отсебятину». Так, дескать, еще маршал Бабаджанян велел.

Наташа, видимо, не знала о моем приезде и не объявлялась. Зато я попросил Лену познакомить меня с Тамарой: «Хочу начать новую — культурную жизнь и общаться с культурными людьми!». Лена напомнила мне о том, что я женат, но познакомить согласилась.

— Тем более, что Тамара постоянно интересуется тобой и спрашивает про тебя. Твой «союз» с Летуновой просто бесит ее: — Такой человек, — говорит, — и связался с этой пьянчужкой!