Клинок Гармонии (СИ) - Илья Кишин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ашидо, ты прошел испытание? — спросила я, говоря все еще заплаканным голосом.
— Да, и, честно говоря, это было ужасно, — ответил он.
— Не расскажешь, так ведь?
— Личная жизнь человека не должна касаться других, но ты ведь моя хорошая подруга, так ведь?
— Да, Ашидо, так и есть, — согласилась я, испытав искреннюю радость и впервые за много лет почувствовав себя счастливой от таких простых слов.
— Не буду описывать в подробностях, но могу сказать, что Сальвадор заставил меня простить себе убийство родителей, простить то, как я бросил Коннора умирать от рака, простить себя за смерть семьи Ишимару, Леонхардта, Каори и Хандзо, простить себя за то, что не уберег Лаффи и за собственную слабость.
— Ох, — я не смогла выдавить из себя ни слова, осознав, какими никчемными кажутся мои проблемы на фоне его тяжкой судьбы. — Ашидо, ты большой молодец, немногие бы выдержали все то, что тебе пришлось пережить.
— Спасибо, Лия, такие слова греют душу, — размяк он. — Знаешь, мне было очень тяжело смотреть на горы трупов и слушать тонну всех возможных обвинений в свой адрес, как и тебе — но мы справились, потому мы оба заслуживаем похвалы. Молодец, Лия, ты просто большая молодец.
— А-ашидо, можно тебя кое о чем попросить? — вдруг опомнилась я, встав со скамейки и легонько приподняв его в стоячее положение.
— О чем же?
— Тебе это, должно быть, не понравится, но я хочу знать, заслуживаю ли я человеческого счастья.
— Еще как заслуживаешь, но я что-то никак не могу уловить суть твоих намеков, — опешил он.
— Ашидо, скажи, пожалуйста, как я выгляжу? — я замерла в ожидании.
— Ну, вполне естественно, ярко и привлекательно, — ответил он, все еще, по всей видимости, не понимая меня, даже не предполагая, сколько девичьего счастья заложено в такие слова.
— Ашидо, я сейчас сделаю что-то, что ни тебе, ни Юмико не понравилось бы, потому прошу хотя бы на секунду забыть о том, что она у тебя есть — ради меня, хорошо?
— Тебе от этого станет легче? — с долей сомнения спросил он.
— Я буду знать, что все это время ошибалась и на самом деле заслуживаю быть любимой, — проговорила я с дрожащими руками и красным от напряжения лицом.
— Хорошо, делай, что должна, — согласился он.
Аккуратными движениями я убрала капюшон, сняла с лица Ашидо маску и, отложив ее в сторону, ласковой хваткой взялась за его щеки, позволив себе впервые за двадцать три года расплыться в нежном и искреннем поцелуе с парнем, который с самого начала смог увидеть во мне красивую девушку, душу которой изранили те, кто на него совсем не похож.
Знаешь, Ашидо, на моем месте любая девушка была бы счастлива, ведь твоя снисходительность и любовь к друзьям притягивает к тебе добро.
— Спасибо, Ашидо — большое человеческое спасибо.
Глава 34: Искусство — это смерть
— Как же здесь все-таки темно, — подумала я, оказавшись в полной незримости и одиночестве, хотя еще секундой ранее находилась в окружении сокомандников.
Смею предположить, что испытание уже началось, и мне оно уже не нравится, ведь приходится двигаться наощупь и ломать голову по поводу того, что оно вообще из себя представляет и есть ли у меня шансы выбраться отсюда живой.
— Алло, есть кто живой? — прокричала я в пустоту, но ответа, очевидно, не последовало.
Бесит. Сколько еще времени нужно убить на то, чтобы найти выход? Как я знаю, Илия Кишин уже проходил это испытание и справился с ним, но у него ведь есть ночное зрение — а мне-то как выкручиваться, если даже зажигалки в кармане нет? Светиться как радиоактивный гриб я не умею.
На самом деле такая обстановка очень сильно нагнетает и не дает сконцентрироваться на важной цели, выводя на неприятные и навязчивые мысли, не говоря уже об ощущении одиночества.
— Эй, — кто-то неизвестный похлопал меня по плечу, стоя позади.
Я тотчас обернулась, но в такой темноте разглядеть неизвестного никак бы не вышло, однако я все еще могла почувствовать его осязательно, но любые попытки наткнуться на инкогнито заканчивались одинаково тщетно.
— Эй, тетя, я здесь! — послышался высокий детский голосок, исходящий откуда-то снизу.
— Что? — оторопела я, озираясь по сторонам, все еще не понимая, откуда исходит этот голос.
В какой-то момент темнота стала рассеиваться, и пелена сменилась вполне привычным видом среднего зала храма, войдя в который я как раз и затерялась в кромешной тьме.
— Ой, кто это у нас тут? — наконец заметила я маленькую девочку, стоящую в непосредственной близости и глазеющую на меня большими заинтересованными красными глазами.
— Здравствуйте, тетя! — заговорила девочка с забавными косичками, характерными для младшеклассников.
— Здравствуй, солнышко! Что ты здесь делаешь? — спросила я, стараясь делать вид, что гляжу на нее, пока фактический взгляд бегал по комнате в поисках остальных.
— Я пришла сюда ради кары! — улыбнулась она.
— Ого, что за кару ты ищешь? — поинтересовалась я, подумав, что та где-то потеряла родителей, вспомнив о значении слова «кара», говорящем о, наверное, башкирских родах.
— Я ищу кару для Ринны Регер! — довольно воскликнула она.
— Не шути так, — нервно посмеивалась я, все больше подбираясь к осознанию, что что-то здесь не так.
— Это не шутки! Тетя Ринна заслужила справедливой кары!
— О чем ты говоришь, малышка? — не на шутку перепугалась я.
— Тетя, наклонитесь, пожалуйста, — она подзывала меня характерными легкими взмахами ладоней.
Из-за своей любви к маленьким детям я не смогла бы отказать, потому сразу же откликнулась и наклонилась, тогда девочка собралась прошептать мне что-то на ухо. Придвинувшись боком головы к ее губам, я замерла в ожидании того, что она заговорит, но та почему-то молчала, пока я в один момент не почувствовала резкую и острую боль в глазах, от чего сразу же отшатнулась и упала на пол, схватившись за лицо.
— Что это? — истошно прокричала я от того, что нащупала какой-то посторонний предмет, торчащий прямо из глаз.
Боль была ужасная, обзор снова замылился, погрузив меня обратно в темноту, которую я, судя по всему, уже начала панически бояться. Такое неожиданное ранение заставило меня по-настоящему испугаться — я схватилась за инородный предмет, узнав в нем большие металлические ножницы для шитья, которые сразу же вынула.
— Ну же, давай, — приговаривала я в ожидании регенерации, пока зрение наконец
