Харка, сын вождя - Лизелотта Вельскопф-Генрих
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тетушка Бетти вскрикнула, увидев прямо перед собой копыта барахтающейся на песке лошади, и, чтобы предотвратить несчастье, Харка встал между Чалым и барьером. Пыльный, возбужденный, весь напряженный, как тетива лука, с лихорадочным блеском в глазах, он ждал удобного момента, чтобы вновь включиться в эту уже очень опасную игру. Большой Волк тем временем оправился от удара, и теперь они вместе с Маттотаупой скакали вокруг Рыжего Джима, все сужая круги.
Зрители бесновалась. Казалось, они и сами вот-вот откроют стрельбу.
Директор, побледнев, выскочил из ложи. Сначала он громко приказал всем свободным конюхам и служителям немедленно занять места по всему периметру манежа. Но поскольку ветер достигал уже такой силы, что гнул деревья, как прутья, оставить без присмотра крепления шатра было нельзя. Директор помчался дальше. Чуть не сбив с ног заместителя инспектора манежа, который тоже уже взмок от волнения, он крикнул ему:
— Остолоп! Ваше место — за партой начальной школы! Где Эллис? Немедленно найти мне Эллиса!
Он бросился к директорскому вагончику и распахнул дверь.
Эллис сидел на стуле с картонной коробкой на коленях. В коробке лежало несколько кусков сырого мяса.
— Эллис! Какого черта вы здесь сидите? Вам что, больше нечего делать? Зачем вам этот гуляш?
— Кормить тигров. Эти милые зверюшки так его любят…
— Перестаньте молоть чепуху! Немедленно бросьте все и идите за мной! У нас чрезвычайная ситуация! На манеже — сумасшедший дом! Ну, долго мне вас ждать, Эллис?! — Директор топнул ногой.
— Куда идти? Зачем? Вы можете мне объяснить?
Эллис поставил свою коробку в шкаф.
— Ничего я вам объяснять не собираюсь! Вы мне нужны, и немедленно!
— Как инспектор манежа, менеджер по работе с персоналом или режиссер? В каком качестве прикажете вам служить сегодня? И за какую из этих должностей вы будете мне в дальнейшем платить?
— Послушайте! Не валяйте дурака! Это ваш единственный шанс изменить свою жизнь к лучшему — выйти сейчас на манеж и навести порядок! Ваш заместитель оказался совершенно беспомощным! Совершенно! Идемте! На манеже…
— …начались беспорядки? Могу себе представить. — Эллис посмотрел на часы. — Номер с почтовой каретой давно уже должен был закончиться. Идет уже лишних десять минут. И мальчишка принимает в нем участие? Должен вас предостеречь, господин директор: будьте с ним осторожнее. Вредный элемент, строптивец…
Директор, бледный как полотно, открыв рот, стоял перед своим вдруг не в меру разговорившимся инспектором.
— Видите ли, господин директор, вот так же, как вы сейчас стоите передо мной, я простоял целый день перед Тигрой, и вам не было до меня никакого дела. Однако шутки в сторону. Наводите порядок в своем заведении сами.
— Эллис! Я прошу вас!
— Вы меня просите?..
— Умоляю! Эллис! Пойдемте со мной!
— Что ж, не могу отказать вам в вашей просьбе. Идемте!
Эллис выскочил из вагончика и зашагал к шатру так стремительно, что директор едва поспевал за ним. В груди у него разливалось чувство блаженства. Он уже видел свой блестящий триумф и мысленно упивался предвкушением того, как все его ненавистники снова будут перед ним унижаться.
— Только обещайте не мешать мне, господин директор, когда я сегодня после представления велю выпороть этого мальчишку, этого прихвостня Рональда, а потом сам рассчитаюсь с Тигрой!
Директор был уже не в состоянии даже просто вникать в смысл этих слов. Благодаря жесткой дисциплине, которую Фрэнк Эллис поддерживал в цирке многие годы, он, директор, был абсолютно свободен от каких бы то ни было забот. Он всегда полагался на Эллиса и вдруг решил, что без него он уже просто не сможет существовать. Ему казалось, что в эту минуту нет ничего важнее готовности Эллиса выйти на манеж и взять все в свои руки. Ветер усиливался, стены шатра раздувались; на манеже трещали выстрелы, а публика ревела от восторга, причину которого директор понял, лишь войдя вместе с инспектором в зрительный зал.
Гремела бравурная музыка, зрители кричали и уже начинали тесниться вниз, к выходу.
В одной из лож встал со своего места седоволосый господин. Если бы у него был с собой пистолет, он, вероятно, выстрелил бы в Большого Волка.
На арене остались всего три человека: Рыжий Джим, так плотно обмотанный веревкой лассо, что стал похож на гусеницу, Маттотаупа и Харка. Большой Волк только что покинул манеж, проскакав мимо директора и Эллиса.
Посредине манежа Маттотаупа и Харка подняли своих взмыленных мустангов на дыбы, потом, под троекратный туш оркестра, вызвавший у Фрэнка Эллиса глубокое возмущение, на полном скаку подхватили свои лежавшие на песке винтовки и галопом, стреляя в воздух, умчались за кулисы. Все, кто попадался им на пути, в ужасе отскакивали в сторону.
Раздался еще один, последний выстрел. Фрэнк Эллис дернулся и упал. Со зрительских мест инспектора не было видно, и потому никто ничего не заметил.
Оркестр словно пытался законсервировать у зрителей чувство радостного опьянения и глубокого удовлетворения. Однако у многих возникло некоторое замешательство при виде Рыжего Джима, оставшегося лежать связанным на арене.
