Институт экстремальных проблем - Саша Камских

— А не отправиться ли нам сегодня в музей истории пивоварения на заводе Степана Разина? Можно, конечно, и на «Балтику» съездить, но это далеко, за городом, а музей при заводе – не буду говорить, что в центре, но сравнительно близко, — предложила она.

— Сравнительно близко – это где? — подавив зевок, с легкой опаской поинтересовался Алешка, представив многокилометровый поход.

— Мы можем доехать на метро до Сенной площади, а потом пройти вдоль канала Грибоедова до Фонтанки, потом по Старо-Петергофскому проспекту – до Рижского, а по нему уже до улицы Степана Разина. Если идти не торопясь, то это прогулка часа на полтора, но можно подъехать на транспорте, если устанем.

— Нет, Иришик, давай обойдемся без транспорта, — Сергей поморщился, представив душный автобус, — я в порядке, погода хорошая, так почему бы не прогуляться…

Лешка пожал плечами, но возражать не стал.

— Пусть будет музей пива, я не против, — он вдруг хитро глянул на отца: — А попробовать дадут?

— Конечно, дадут! — кивнул Сергей. — А потом догонят и еще поддадут! Пива ему захотелось! Я в твоем возрасте пепси пил и на большее не замахивался! — ворчливо добавил он.

— Я, как только вижу пепси, сразу думаю о сексе… — ни с того, ни с сего выдал Лешка и, испугавшись остолбеневшего от неожиданности отца, вылетел из кухни.

— Где мой ремень?! — придя в себя, крикнул вдогонку сыну Томский. — Нет, я, похоже, что-то упустил в процессе воспитания, — он растерянно взглянул на Иру. — Не могу себе представить, чтобы я мог что-то подобное сказать… Нет, даже не отцу, а вообще при родителях! А этот?! Что с ним делать? Пороть, наверное, уже поздно…

Ирина рассмеялась, успокаивающе положив руку ему на плечо.

— Не сердись на Алешку. Пойми, что он ревнует, хотя, может быть, сам этого не сознает.

— С чего вдруг? Он же не вчера узнал, что мы с тобой решили пожениться! Что я люблю тебя и что фактически я твой муж уже давно! Не защищай его и не говори, что он не догадывался, чем мы занимаемся по ночам.

— Сережа, одно дело, когда ты оставался у меня, и совсем другое, когда все происходит практически у него на глазах, не пойми меня буквально.

— Ты хочешь сказать, что мы так шумим, что парню спать не даем? Он все слышит? — с опаской спросил Сергей.

Ирина пожала плечами:

— Не думаю, мы же не орем в полный голос…

— А иногда хочется, по крайней мере, мне! — перебил ее Томский. Ира рассмеялась в ответ, а Сергей смущенно покачал головой: — Придется сдерживать свои эмоции. — И тут же добавил: — А Лехин вопрос насчет попробовать вообще-то интересный – «Балтику» на каждом углу продают, а такого пива в нашем городе я ни разу не встречал.

— Про дегустацию узнаем на месте, — улыбнулась Ира. — Я тоже из любопытства попробую.

— Иришик, а как же наш график? — Сергей обнял ее за плечи. — Мы ведь хотели поехать в Петергоф, а вместо этого собираемся пить пиво.

— Петергоф никуда от нас не денется, поедем туда на следующей неделе, после дачи Кочергиных. С утра отправимся в Выборг, а потом к Инге.

— А вдруг погода испортится?

— Не испортится, — убежденно сказала Ирина, — дядя Инги – астроном по специальности и добрый волшебник по натуре, он специально для нас наколдует хорошую погоду.

— Ну-у, это крыть нечем! Сдаюсь! — Сергей поднял руки. — И подчиняюсь всем приказам командира!

Если Петербург поразил Томского гордым столичным великолепием, то Выборг очаровал его своим своеобразием. Центр, опутанный паутиной маленьких узких улочек, выложенных брусчаткой и застроенных небольшими домиками, создавал ощущение, что гости находятся в старом европейском городке. Но что особенно впечатлило обоих Томских – это огромный средневековый замок, заложенный еще в тринадцатом веке, с башни которого открывался замечательный вид на город и Выборгский залив.

Поднимаясь на высоту десятиэтажного дома по металлической лестнице, Лешка возмущенно бурчал, чтобы в следующий раз его предупреждали об отсутствии лифта, но, увидев на водной глади множество судов, сразу забыл о своем недовольстве и начал разглядывать их. Сергей по пути наверх несколько раз цыкал на сына и уже на смотровой площадке ехидно высказался по поводу физической формы подрастающего поколения, но тут же дух его захватило от великолепнейшей панорамы, открывшейся с высоты. Он очнулся, только когда на камере загорелся огонек, предупреждавший о разряженной батарее.

В музее замка Сергей ничего снимать не стал, решив не терзать многострадальный аккумулятор, и поэтому внимательно слушал рассказ экскурсовода и одновременно наблюдал за Алешкой, которого, как всегда в подобных случаях, было не оттащить от экспозиции о природе Карельского перешейка. Когда Лешка разглядывал образцы полезных ископаемых, Ирина вполголоса вставляла профессиональные комментарии. Пожилая женщина, проводившая экскурсию, услышала немало любопытного и сама стала задавать пытливые вопросы после окончания осмотра.

«Пособием для начинающего контрабандиста» назвал Томский выставку «Пограничный Выборг», которой неожиданно заинтересовался его сын. Выборг всегда был приграничным городом, и в залах, знакомивших посетителей с историей Выборгской таможни, глаза разбегались от образцов товаров импорта и экспорта, таможенного конфиската с давних времен до наших дней и описания различных способов спрятать его от досмотра. Увести Алешку из музея удалось, только дав разрешение на участие в соревновании по стрельбе из лука, которое проводилось во внутреннем дворике у подножия главной башни замка.

Потом были пляж, купание в холодной балтийской воде, загар, мгновенно легший на кожу, обдуваемую резким ветром с залива, а затем – обещанный камин на даче Кочергиных, куда Ирина, Сергей и Лешка добрались лишь к вечеру, дождавшись на станции Ингу и ее дядю Алексея Петровича, который, как правильно сказала накануне Ирина, имел классическую внешность доброго волшебника из детской сказки или чудаковатого профессора из старой комедии: высокий, худой, с венчиком легких седых волос, такой же седой бородкой клинышком; круглые старомодные очки, постоянно съезжавшие на кончик длинного носа, не скрывали морщин, лучиками расходившихся от уголков зеленовато-карих чуть рассеянных глаз. Сергей и, особенно Лешка, мгновенно попали под его обаяние, и долгая дорога – три с лишним километра – от электрички до дачи совсем не показалась утомительной, несмотря на объемистые тяжелые сумки, отобранные Томскими у Инги и Алексея Петровича.

Инга Кочергина была точной копией своей мамы Анны Генриховны, высокой дородной латышки, говорившей на изысканнейшем русском языке с легким специфическим акцентом. Она была настолько рада приезду долгожданных гостей, что слегка прослезилась при встрече. Томский-младший, из собственного опыта зная, что может последовать, зажмурился в ожидании объятий, но, к великому Алешкиному облегчению, хозяйка не стала тискать его, как ребенка, ограничившись одним крепким поцелуем и одобрительным замечанием насчет сходства с отцом.

Старый деревянный дом, потемневший от времени, стоял в окружении корабельных сосен. В их кронах шумел ветер, порывами долетавший с залива и срывавший с веток шишки, падавшие на траву и металлическую крышу. Лешка собирал их для огромного полутораведерного самовара, величественно громоздившегося на массивном дубовом столе, который Сергей с Алексеем Петровичем вытащили из дома на террасу. Дача Устюговых, восхищавшая Алешку своими размерами, теперь казалась ему весьма скромной в сравнении с основательностью загородного дома, именно дома, а не дачи, принадлежавшего еще прапрадеду Инги, профессору Санкт-Петербургского университета. Стены из толстых, местами замшелых бревен, большие комнаты, обставленные старинной мебелью, и огромный камин, в который Лешка мог бы залезть целиком, настолько покорили его, что он не замечал следов неумолимого времени, пометивших дом и обстановку. Да и стоило ли обращать внимание скрипучую шаткую лестницу, если она вела в подвал, похожий на сокровищницу Али-бабы, на недостающие детали каминной решетки, если за ней полыхал жаркий огонь, на помятые бока медного самовара, если чай из него был потрясающе вкусным, или на слегка погнутые чайные ложечки, если Алексей Петрович, используя одну из них в качестве указки, увлеченно рассказывал о звездах, но больше – об их родной планете.

— Земля кажется нам огромной, хотя по меркам даже нашей Галактики, далеко не самой крупной из известных нам, она не более чем пылинка. Эта планета сначала сформировала над огненным ядром твердую оболочку, оделась атмосферой, потом наполнила водой океаны, создала горы, увенчав их ледяными шапками, за миллиарды лет породила несметное количество живых существ, вывела их из океанов на сушу и в конце концов сотворила человека, который все время своего существования пытается разгадать поразительные тайны родного мира. Я знаю, — улыбнулся Алексей Петрович, — многие посмеиваются надо мной, считая, что в наше время лишь такой, мягко говоря, чудак, может заниматься столь неприбыльным делом, как астрономия, но я люблю эту теплую звезду и нашу ласковую планету. Как можно не любить единственную планету в Солнечной системе, сумевшую породить человека, носителя величайшей драгоценности – разума!