Адепты стужи - Александр Маркьянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но это было только начало. За последние дни лондонцы узнали еще больший страх. Страх перед снайпером-невидимкой, выцеливающим свои жертвы с крыши высотного дома. Снайпер был везде и нигде, он был всего один — но угрожал каждому из более чем двадцати миллионов жителей большого Лондона. Каждый мог оказаться его жертвой просто потому что оказался не в том месте и не в то время. Каждый мог попасть в перекрестье прицела, каждый мог умереть в любую секунду. Выстрел — и тебя нет, твоя жизнь оборвалась, потому что так решил неведомый палач. Каждому побывавшему на войне пехотному офицеру отлично известно, что такое страх перед снайперами. Для того, чтобы уничтожить одного единственного снайпера иногда заливались напалмом, забрасывались снарядами и ракетами целые акры земли — просто для того, чтобы поднять боевой дух солдат, просто для того чтобы поднять боевой дух и самим себе. Подразделение, которое два-три дня обстреливал снайпер, становилось по факту небоеспособным, моральный дух солдат сильно падал. И это солдат! Можете себе представить, что происходило с обычными людьми.
За несколько дней охоты «Лондонского снайпера» все сильно изменилось. В два-три раза выросли продажи плотных штор и просто ткани, особым спросом пользовались тяжелые, плотные, темные шторы. Все помнили судьбу несчастной, застреленной через окно, когда снайпер выстрелил по силуэту, помнили — и не хотели повторения. Не справлялись с нагрузкой электроподстанции — теперь лондонцы предпочитали жить с плотно занавешенными шторами окнами и даже днем у всех горел свет. От постоянной перегрузки — сейчас почти весь день нагрузка на распределительную сеть была близка к пиковой, такой, на которую она была просто не рассчитана — уже произошло несколько аварий, и какие-то районы большого Лондона несколько часов вынуждены были сидеть без света. Дважды из-за этого случились массовые беспорядки, они произошли в бедных, наполненных преимущественно выходцами из колоний кварталах, и были жестко подавлены полицией. Выросли продажи лампочек накаливания, фонариков, свечей…
Люди стали меньше выходить из дома. Закрылись почти все уличные кафе, в страну перестали приезжать туристы, опустела Трафальгарская площадь и голодные голуби частично улетели из ставшего в один момент таким негостеприимным города, а часть осталась и, ослабевшие, стали добычей кошек. Почти весь сектор экономики, связанный с туризмом нес огромные убытки. Закрылся музей мадам Тюссо, закрылся Тауэр.
Люди перестали ходить на работу. Не все, конечно, кто-то должен был работать, чтобы жить. Но те кто могли — те перестали. Опасное это дело стало — ходить на работу. Огромным спросом в офисах стали пользоваться тонированные стекла и опять таки занавески.
Люди стали больше болеть — все чаще обострялись хронические заболевания, появлялись различные мании и психозы. Врачи были перегружены, скорая помощь не успевала выезжать на вызовы.
Резко увеличилось потребление алкоголя. Мужчины собирались в клубах за зашторенными окнами, заказывали выпивку, пили и смотрели друг на друга, убеждаясь, что они до сих пор живы. С каждым глотком обжигающей коричневой влаги, мир становился чуточку лучше, чем был до этого. Но таким, каким он был до этого, он не становился даже если выпить целую бутылку виски в одиночку.
С полок супермаркетов смели все продукты, особенно те, которые могут долго лежать и не портиться. Сейчас закупались уже не на день, и на неделю — на две, а то и на месяц. В тех офисах, которые еще работали, ни один служащий не соглашался сидеть у незашторенного окна.
Люди уезжали — особенно сильной нагрузка на все городские магистрали была во второй и третий день когда полиция наконец подтвердила то, что и так все знали: все произошедшие убийства это звенья одной цепи и дело рук одного того же человека. Люди штурмом брали электрички, движение на идущих из Лондона магистралях было затруднено — целыми днями вязкий поток машин двигался со скоростью не более пятнадцати миль в час. Переполнены были все рейсы, вылетающие из Хитроу и других окрестных аэропортов. Уезжали все, кто мог — кто на побережье, кто на Лазурный берег или в Индию, кто вглубь страны, в Уэльс или Шотландию. Правительство работало круглые сутки, королевская семья отказалась покидать Лондон и находилась в Букингемском дворце под усиленной охраной.
Полиция сбивалась с ног, в город прибывали все новые и новые подкрепления. Полицейских перебрасывали из других городов, коммутатор Скотланд-Ярда разрывался от звонков. Над городом барражировали полицейские и армейские вертолеты. То и дело звонили жители и говорили о том, что они видели кого-то на крыше. Обычно это оказывались трубочисты или монтеры какого-нибудь оборудования, либо ремонтники. «Лондонский снайпер» же испарился — и полиция с ужасом думала о том, что будет если он проявит себя в другом городе. Плотно перекрыть всю страну полиция была не в состоянии. Все ждали продолжения — но после шестой цели «лондонский снайпер» испарился, исчез подобно злому духу…
Потому что спугнули.
Суперинтендант Чарльз Вустер, старший офицер Скотланд-Ярда с неохотой наконец признал, что главным подозреваемым по делу «лондонского снайпера» является действующий констебль полиции Белфаста Александр Кросс. Признание это прозвучало как гром среди ясного неба. Полицейский-убийца-маньяк — для старой доброй Британии это было уже слишком. Сразу после прозвучавшего заявления имя Александра Кросса стало самым упоминаемым в британских СМИ и одним из самых упоминаемых в мировых. Личность убийцы разбирали по косточкам. Сиротский приют, плотом военная карьера. Флот, войска специального назначения. Участие в боевых операциях. Бейрут и плен, после тяжелого боя и в бессознательном состоянии. Потом — Белфаст, война с терроризмом на самом переднем крае. Все были в шоке от того, что такой человек — можно сказать герой — взял винтовку и начал убивать. Высказывались разные предположения о том, что могло толкнуть Кросса на подобное. Стало известно, что констебль Кросс буквально за несколько дней до начала этого кошмара потерял своего осведомителя, жестоко убитого боевиками ИРА — а после этого был отстранен от службы в полиции.
В популярном ток-шоу самый дорогой психоаналитик Лондона, пожилой седой мужнина не расстающийся с черными очками закатил лекцию на целый час. Он сказал, что Кросс не выдержал психологического давления на него и сломался. Предпосылки: сиротское детство, бои в Бейруте, в которых он был взят в плен в бессознательном состоянии, плен, потом Белфаст с его террористической войной, зверское убийство осведомителя, отстранение от должности с перспективой оказаться вне стен полиции — все это привело к психологическому слому и развитию реактивного психоза. Этот психоз заключается в том, что Кросс считает всех подданных Соединенного королевства виновными в своих бедах и поэтому отстреливает их. Интервью, данное этим самым психоаналитиком, перепечатали большинство британских газет. Одна из этих газет так и хранилась у меня, в моем временном убежище…
Начался исход — и на сей раз причиной ему был всего один человек.
Битва под Седаном — сражение франко-прусской войны, в котором французская армия потерпела сокрушительное поражение, а Наполеон III попал в плен. С этого времени считается, что стратегическое преимущество сильнейшей армии в Европе, которым французская армия обладала со времен битвы при Рокруа, было ею утрачено, а самой сильной в военном отношении континентальной державой стала Германия.
10 августа 1996 года Оак Ридж, Североамериканские соединенные штаты. Национальный исследовательский центр расщепляющихся материалов
В отличие от других стран, Североамериканские соединенные штаты и поныне весьма легкомысленно относятся к вопросам безопасности центров по производству ядерного оружия. Если безопасность стратегических ядерных сил, в частности хранилищ готовых изделий, находится вполне на уровне — то в безопасности центров передовых исследований и заводов по производству и обслуживанию ядерных зарядов североамериканцы опасно халатны. В отличие от тех же русских, прячущих подобные производства в глухих местах, в лесах, в подземных убежищах — у американцев они располагаются, чуть ли не в центре городов.
На сей момент в Североамериканских соединенных штатах существовало три основных центра, занимающихся фундаментальными исследования, прикладными исследованиями в области расщепляющихся материалов, а также конструированием и производством готовых изделий. Серийной сборкой ядерных зарядов — а в последнее время только обслуживанием и продлением ресурса, и так наклепали столько что еще внукам хватит — занимается завод «Саванна-Ривер» в Северной Каролине, он же единственный из трех, где не ведутся никакие научные исследования, это чисто прикладное предприятие. Есть также два научно-исследовательских центра высшего уровня, в которых основной упор делается на прикладные и фундаментальные исследования — но там при необходимости могут собрать готовый заряд или мелкую серию зарядов. Это центр в Лос Аламосе штат Нью Мексико, у самой неспокойной мексиканской границы, и центр «Оак-Ридж», расположенный на берегу одноименной реки, в штате Тенесси, недалеко от городка Ноксвилл.