Не от мира сего - Иеромонах Дамаскин (Христенсен)

Почти всякое существо, встречаемое там душой, — бес, независимо от того, каким образом произошла встреча: путем медиумизма или других оккультных опытов. Это не Ангелы, ибо они живут на небесах и лишь иногда минуют поднебесье с Божьим посланием на землю. Это не души усопших, место коих в Раю или в аду, они также лишь на короткое время оказываются в поднебесьи, сразу после смерти во время частного суда и мытарств.

Уместен вопрос: «А как истолковать чувство покоя и довольства, которое почти непременно испытывает душа, пребывая вне тела? Как объяснить свет, который неизменно видится всеми? Неужто и это бесовский обман? — Очень возможно. Хотя ощущения эти естественны для души, избавленной от мук телесных, тем самым уже приближенной к состоянию, которое определил ей Бог. Ведь «воскрешенное духовное тело», в котором человек пребывает в Царстве Небесном, более соотносимо с душой, нежели с телом бренным. В этом отношении «покой и довольство» истинны, бесовство же вкрадывается, когда человек начинает естественным чувствам души приписывать некую духовность: душевному покою — окончательное примирение с Богом, довольству — истинное райское наслаждение. Так поступают многие, пережившие посмертные или внетелесные ощущения, — у них зачастую не хватает духовного опыта и разумения».

Снова, как и в «Царстве человеческом и Царстве Божием», о. Серафим разграничивает понятия «психического» и «духовного». Еще по работам Рене Генона (до прихода к Православию) он понял, сколь сильно это вредное, ошибочное смешение понятий в наш материалистический век.

Продолжил он обсуждение «обманных» чувств и ощущений в следующей главе «Познание небес истинным христианством». Изложив святоотеческое представление о «расположении Рая и ада», он писал: «Небеса, несомненно, конкретное место, разумеется, выше земли. Ад же, естественно, ниже, во чреве земном. Но ни то ни другое при жизни людям узреть не дано, покуда не открыт их взор духовный (и их ошибочное восприятие поднебесья — тому подтверждение). Далее, ни то ни другое не укладывается в наши представления о пространстве и времени. Самолет, поднимает ввысь, не пролетает «седьмого неба». И какую бы глубокую скважину мы не пробурили, мы не достигнем ада и томящихся в ожидании Судного дня душ. Там их нет, они в ином пространстве, оно берет начало на земле, но продолжается вне ее». Интересна в этой связи точка зрения ученых: существует много больше измерений, чем три привычных нам. Отец Серафим подчеркивал: «Современные ученые сами признают, что не в силах указать источник и границу материального, за которой начинается сфера психического».

На примерах из житий святых он показал, как иное «пространство» вклинивается порой в пространство нашей жизни. Он привел рассказы святых об истинном видении и познании небес, во всех много общего: «Это непременное восхождение. Душа несома Ангелами. Ее встречают и привечают живущие на небесах». В других рассказах открываются подробности не менее важные: «Яркий небесный свет, невидимое присутствие Господа, способность слышать Его, благоухание святых, ощущение Божественной благодати как несказанно прекрасного аромата. Немаловажно и то, что множество людей, встречаемых на небесах (помимо Ангелов), — души мучеников и праведников».

Сравнивая эти рассказы с современным повествованиями о «посмертных» ощущениях, о. Серафим обнаружил и существенную разницу. Самое главное, подмечал он, в том, что в рассказах об истинном небопознании «душа всегда влечется на Небо одним или несколькими Ангелами, она никогда не «блуждает», не вольна в своих желаниях.

«В современных рассказах душе часто предоставляется выбор: оставаться в «раю» или возвращаться на землю. Истинное познание небес связано всегда не с волей человека, а волей Божией, творимой Ангелами. Нынешние откровения «рая» не предполагают никакого водительства Ангелами, ибо происходят здесь, рядом, в поднебесьи, в мире сем; Ангелы же непременно присутствуют при неотмирном откровении небес — это совершенно иная действительность, где душа не может оказаться сама по себе (что не исключает козней бесов, являющихся в ангельской личине, хотя в современных посмертных рассказах такое встречается редко)».

Все эти рассказы (после «оживления») сродни «внетелесному странствию» души оккультных верований, нежели истинному познанию небес. В чём же их смысл? Ответу на этот вопрос о.

Серафим посвятил главу девятую: «То, что подобные случаи участились, свидетельствует о близком конце света. В «Диалогах» св. Григория Великого замечено, что «духовный мир становится всё ближе к нам, проявляя себя в видениях и откровениях. Чем ближе конец мира сего, тем ближе подступает мир вечности. Конец света и начало жизни вечной неразделимы» (Диалоги 4, 43).

Св. Григорий добавляет, что видения и откровения (участившиеся в наше время) дают нам лишь смутное представление о жизни будущей: так солнце перед восходом лишь едва озаряет небосклон. Как верно сказано о сегодняшних «посмертных» ощущениях. Никогда ранее человечество не получало таких поразительно точных, конкретных подтверждений (или «намеков») о существовании мира иного, о том, что жизнь не кончается со смертью телесной, что есть душа, она переживает смерть, более того, становится более чуткой, воистину живой после смерти. Для всякого утвердившегося в христианстве сегодняшние «посмертные» рассказы лишь подтверждают христианскую точку зрения в отношении души после смерти. Даже оккультные опыты «внетелесного странствия» служат христианству доказательством существования поднебесного царства падших духов».

В последней десятой главе о. Серафим изложил суть православного учения о судьбе души после смерти, включив статью архиеп. Иоанна со своими комментариями, пояснениями и примерами, выдержками из святоотеческих работ. Подробно описал предсмертные видения человека, посмертную встречу души с разными духами и как она держится духов, более близких ее состоянию, что обычно два дня после смерти душа пребывает близко к земле перед переходом в другие сферы и лишь на третий день начинаются мытарства. Сопровождаемая Ангелами, она проходит небеса и ад, обычно на сороковой день обосновывается в определенном для нее месте в ожидании Судного дня, которым закончит существование мир сей. И тогда воссияет Царство Небесное, и все души вновь обретут тела, которым надлежит воскреснуть.

УЖЕ ВО ВРЕМЯ ПУБЛИКАЦИИ в журнале отдельных глав книга вызвала широкий отклик православных читателей. Кое‑кто присылал рассказы о посмертных впечатлениях, которых сподобился сам или слышал от переживших «клиническую» смерть. Отец Серафим напечатал и некоторые из писем. Пожалуй, самое любопытное прислал один греческий епископ. Недавно ему исповедалась старушка, которой выпало в молодости после неудачного аборта испытать минуты «смерти». Поскольку к аборту ее принудили родители, Господь дал ей возможность покаяться и вернул к жизни. Всю ночь пребывала она мертвой и ожила уже в гробу. Она описала всё, что испытала, и рассказ ее в точности соответствовал святоотеческим рассказам.

Православные безоговорочно приняли и поддержали книгу о. Серафима. Елена Юрьевна Концевич, безусловный авторитет и знаток святоотеческих писаний, даже заключила: «Книга более чем замечательная. Это классика богословская. По этой книге надо преподавать в духовных учебных заведениях. Я в самом большом от нее восторге».

Но были и исключения — одно достаточно важное, указавшее о. Серафиму, сколь нужна и своевременна книга. Пока «Православное Слово» продолжало публиковать отдельные главы, редактор православного журнала на Аляске начал печатать серию статей с нападками на учение, изложенное в «Душе после смерти». Отец Серафим писал: «Нападал он не столько на взгляды автора книги, но и на учение, изложенное Свято–Троицким монастырем в Джорданвилле,. на проповедь архиеп. Иоанна (Максимовича) «Жизнь после смерти», напечатанную в «Православном Слове» № 4 за 1971 год и приведенную в десятой главе данной книги. Выступал критик и против учения свят. Игнатия (Брянчанинова), вдохновившего автора книги, и вообще против учения, изложенного во многих православных источниках за многие века и выражающего живое благочестие сегодняшних верующих».

Критик обозвал все эти православные источники «фантастической» литературой и духовным заблуждением. Он полностью переиначил святоотеческое учение и вывел свои путаные и противоречивые теории. Отец Серафим написал приложение к книге, назвав его «Ответ критику» (от упоминания имени его он воздержался): «Мой критик совершенно не приемлет никакой «деятельности» души в ином мире, особенно после смерти, т. е. всего того, что описывается в житиях святых. В результате он измыслил свое учение об «упокоении» или «успении» души после смерти, тем самым перечеркнув самую идею живой, действующей души после смерти. Он утверждает: «В православном понимании после смерти душе волею Божией надлежит находиться в упокоении, в полном бездействии, в состоянии сна, в котором она лишена способности слышать, видеть, что‑либо делать. Равно не может она ничего знать или помнить!» Даже среди неправославных теория эта пользуется поддержкой лишь в некоторых сектах, лишенных глубоких исторических корней христианства («Свидетели Иеговы» и «Адвентисты седьмого дня»). Поразительно слышать те же речи — да еще в столь безапелляционном тоне, — выдаваемые за точку зрения Православия.