Обман Инкорпорэйтед (сборник) - Филип Дик

Оставшись один, Хедли молча зачерпнул из картонного пакета растаявшее мороженое и выплеснул его на пирог. Эллен не хватило ума поставить мороженое в морозилку: холодные липкие ручейки потекли по запястьям, манжетам и рукавам. Хедли схватил две тарелки и с обреченным видом направился в гостиную.

Эллен снова приперла Хедли к стенке, когда он пошел взглянуть на кофе: пришлось выслушать ее короткую, но бурную и отчаянную тираду.

– Мне плевать, как ты себя чувствуешь. Меня тошнит от твоего нытья и хныканья: вечно у тебя какие-то проблемы, – Эллен трясло, когда она ставила грязные десертные тарелки в раковину. – Боже, это мороженое из бакалеи просто ужасное! Не будь мы все время на мели, мы могли бы купить в аптекарском магазине ручную упаковку, – на посуду с шумом обрушилась вода. – А у тебя даже не хватило ума поставить его в морозилку.

– Ох, – вздохнул Хедли, наконец вспомнив: это была его вина. Он принес мороженое домой и по рассеянности положил его на дно холодильника к яблокам и апельсинам. – Знаешь, а ты ведь могла бы сама купить его сегодня днем, когда ходила по магазинам, – сказал он в свою защиту. – Взяла бы из денег на хозяйство.

Эллен следила за тем, как он собирает кофейные чашки.

– Из каких еще денег на хозяйство? Ты же вынес все до последнего цента, и прекрасно об этом знаешь. В тот раз, когда напился, загремел в тюрьму и явился домой только наутро. Когда подрался и сбил с ног того мужика.

– Давай не будем вспоминать об этом.

– Ну конечно, давай не будем. Не будем вспоминать, что ты посеял целых тридцать долларов, а то и больше. Не будем вспоминать, что тебя задержали и посадили в камеру и что ты вернулся домой только на следующее утро. Не будем вспоминать, что я чуть умом не тронулась от переживаний.

Послеобеденный кофе пили в гнетущей тишине.

– Что ж, – наконец сказал Дейв Гоулд, играя с блюдцем, – думаю, нам скоро пора выдвигаться.

Лора заверещала, как попугай:

– Только после мытья посуды! Прежде чем уйти, гости обязаны вымыть посуду.

Эллен безразлично теребила чашку.

– Ничего страшного, – она даже не подняла взгляд. – Не бери в голову.

– Но как же… – Начала Лора.

– Оставлю до завтра. Посмотрю немного телик и лягу спать, – Эллен машинально улыбнулась Лоре. – Но все равно спасибо.

Пока Дейв и Лора неуклюже натягивали на себя пальто, Хедли сверился с наручными часами. Оказалось, что уже позднее, чем он думал: почти одиннадцать. Наверное, все закончилось, но еще оставался шанс поймать удачу за хвост.

– Знаешь, – сказал он Дейву, – я поеду с вами, хорошо? Вы ведь на машине?

Они зашагали по темному, пустынному тротуару, громко стуча каблуками в ночной тишине.

– Думаю, тебе лучше вернуться, – завопила Лора. – Не то доведешь жену до белого каления.

Хедли промолчал. Он терпеливо стоял возле машины, пока Дейв искал в кармане ключи. У Гоулда был старый обшарпанный кадиллак – груда ржавого металлолома с выпирающими углами, похожая на танк времен Первой мировой. Дейв отпер двери, и они со скрипом распахнулись. В салоне воняло пивом, влажной обивкой и горелым маслом. Хедли отодвинул груду старых журналов, подушки и пару шишковатых картофелин, выпавших из хозяйственной сумки. Он уселся на заднем сиденье, у окна, и поставил ноги на пружины, торчавшие из переднего. Через минуту к нему с кряхтеньем подсел Дейв.

– Лора поведет, – пояснил он. – Ночью паршиво вижу, – он закурил трубку, которая трещала и светилась в темноте, точно далекая фабрика. – Устраивайся поудобнее… Придется подождать, пока двигатель разогреется.

Лора орудовала рычагами на водительском сиденье. Двигатель чихнул и затарахтел, а затем перешел на яростный рев, отражавшийся эхом по всей улице. Хедли стал задыхаться от поднявшихся паров: его окружило облако синего газа – едкого, густого и тошнотворного. Кузов дрожал и вибрировал; двигатель осекся, заглох, потом снова завелся и наконец спокойно заработал.

– Будто живое существо, – заметил Дейв.

Когда громоздкая махина судорожно рванула с места, Лора крикнула:

– Хотите заехать в бар и пропустить по стаканчику? Или сразу домой?

Она с ревом вырулила на середину улицы: постреливая и дергаясь, машина с грохотом пролетела через перекресток и мимо знака остановки, постепенно набирая скорость.

– Высадите меня в центре, – сказал Хедли. – Заранее спасибо.

– В центре! – взвизгнула Лора, перекрикивая шум мотора. – Что значит «в центре»? Центр – это не место, а буржуазный предрассудок!

– Просто высадите меня, – ледяным тоном сказал Хедли. – В любом месте, где будет удобно.

Ему уже было не до светских приличий: пока громадина неслась по темной улице, у Хедли свело желудок – то ли из-за ядовитых паров от мотора, то ли из-за тряской езды и слепящих фар на загородном шоссе. Ну и, конечно, из-за трений с Эллен.

Все конфликты в их супружеской жизни усугублялись ее беременностью. Сущие пустяки вырастали до невероятных размеров и заполняли душными кошмарами все ячейки их совместного существования. Но теперь, когда Хедли вышел из квартиры, холодный рассудок подсказал ему, что дело вовсе не в Эллен, а в нем самом. Он ощущал внутри тревожную неудовлетворенность, слепое стремление к чему-то неосязаемому и неизведанному. Хедли не хотел, да и не мог разрушить собственный брак, который слишком много для него значил: Эллен и ребенок.

Хедли попытался представить себе ближайшее будущее: их трое, но что если родится не мальчик, а девочка? Это было бы странно, необычно, загадочно. Обязательно должен родиться мальчик – существо, которое он понимает. Непонятных вещей и так уже слишком много: брак должен остаться последней твердыней, вокруг которой можно сплотиться.

– Послушай, – серьезно сказал Дейв, – ты и впрямь собираешься на эту сходку святош?

Хедли задумался:

– Да, собираюсь. Ты имеешь в виду Общество Стражей Иисусовых?

– Какая разница, как это называется! Ты хочешь туда впутаться? – Дейв резко повысил голос. – Но это же бред. Они твердят про Армагеддон. Полная ахинея! – продолжал он, захлебываясь от возбуждения. – Это самая невежественная форма… идиотизма! Идиотизма, ты слышишь? Не впутывайся в это дело, слышишь меня?

Лора закричала:

– О чем вы? Куда он впутался?

Хедли недовольно ссутулился:

– Я отношусь к этому без предубеждений – просто схожу и послушаю, что они могу сказать.

– Я доложу тебе, что они могут сказать. Я бывал на подобных мероприятиях. Встает какой-нибудь псих и начинает бредить, визжать и брызгаться слюной… Все охают, качаются и орут: «Аллилуйя! Господь придет нас рятовать!» – Дейв взмахнул у Хедли перед носом черенком трубки. – Ты услышишь от них, что коммунисты – это адские полчища Сатаны, атеистического безбожного Антихриста… Разверни машину и езжай обратно, – приказал он Лоре. – Ты что, рехнулся? – его голос стих в разочаровании и омерзении. – Я думал, на этот вздор покупаются одни дебилы. Нет, я не желаю в этом участвовать. Если хочешь, иди сам.