Изгнанники, или Топ и Харри - Лизелотта Вельскопф-Генрих

догнал жеребенка, перерезал ему дорогу, стал скакать вокруг него, тесня его назад и грозя укусом или ударом копыта, и в конце концов погнал его в табун.

Там уже снова собрались участники праздника. Рогатый Камень похвалил буланого. Серый жеребенок смирно стоял рядом с другими мустангами и тяжело дышал, раздувая бока.

– Ты еще слишком молод, чтобы рваться на волю, – сказал ему Рогатый Камень, и Горный Гром ласково погладил беглеца, который, несмотря на свою молодость, тоже показал себя великолепным скакуном.

Так, всеобщим весельем, закончилось представление на тему «теленка», и все остались довольны. Воины уверяли Горящую Воду, что еще никогда не видели такой роскошной «бизонихи», какую он изобразил. Юноши возбужденно обсуждали подробности охоты на жеребенка и новые чудеса, показанные буланым мустангом, которому явно помогали духи.

Между тем уже давно подошло время следующих «живых картин», и все поспешили на место действия – на луг, пересекаемый ручьем, где удобнее всего было изобразить обманный маневр переодетых в бизонов воинов.

Представление должно было начаться с разговора Маттотаупы и Харки, в котором отец объясняет сыну задуманную хитрость. Рогатый Камень поискал глазами отца, которого уже заметил среди верховных вождей. Тот шел к обозначенному месту.

Рогатый Камень поспешил ему навстречу. На «сцене» уже был разведен небольшой костер. Маттотаупа и его сын вели себя совершенно спокойно. Глядя на них, никто не мог сказать, что им неловко сидеть у костра и беседовать в мире и согласии. Только один раз во время разговора между ними промелькнула искра раздора.

– Там пятьдесят воинов ассинибойнов, отец.

– А здесь – Маттотаупа! Я – Маттотаупа!

Его глаза загорелись, лицо оживилось; он поднял голову и гордым взглядом обвел толпу. Сын, встретившись с ним глазами, сначала потупил взор, но потом ответил на его призывный взгляд.

– Да, ты – Маттотаупа, – произнес он тихо. – Будь Маттотаупой – ничего другого я от тебя не жду.

Игра началась. Своей кульминации она достигла, когда на «сцену» выскочил отряд всадников ассинибойнов, охотившихся на воображаемых бизонов. Маттотаупа бегал с удивительной быстротой – ничуть не медленней, чем тогда, много лет назад среди своих врагов. А когда он сорвал с головы вражеского воина – хорошо упитанного молодого мужчины, скакавшего последним, который за семь лет стал еще более упитанным, – воинский убор из орлиных перьев, ускакал прочь, надев его себе на голову, некоторое время дурачил врагов и наконец неожиданно снова водрузил орлиные перья на голову ошарашенному и изрыгающему проклятия толстяку, зрители были вне себя от восторга и долго не могли успокоиться. Дакота же поняли, каких воинов они потеряли.

Тяжело дыша, обливаясь потом, Маттотаупа снова смешался с толпой и направился к верховным вождям, в то время как Рогатый Камень и Горный Гром пошли к своим приятелям, молодым сиксикам.

Теперь настал черед ассинибойнов и их вождя, одурачивших черноногих.

Миновал полдень. Перед следующим, и последним, представлением – поединком между Маттотаупой и Тачункой-Витко – женщины и дети отдыхали, мужчины обсуждали уже увиденные «живые картины» и события, о которых они им напомнили. Незадолго до начала представления пришел дакотский юноша и передал Рогатому Камню просьбу Тачунки-Витко прийти к нему, так как тот хотел передать ему винтовку, сыгравшую определенную роль во время событий, которые им предстояло показать. Рогатый Камень попросил Горного Грома сопровождать его во время этого визита.

Юношей провели к верховным вождям дакота. Их принял Тачунка-Витко. В руке он держал двустволку, которой завладел семь лет назад и которая до сих пор считалась современным и надежным оружием. Рогатый Камень сразу узнал свой мацавакен. Это было странное чувство – снова держать в руке винтовку, когда-то подаренную ему Рыжим Джимом. Харка был тогда так потрясен этим подарком, что Джим стал для него настоящим кумиром. Теперь он был иного мнения о своем благодетеле.

Он взял винтовку в левую руку и хотел удалиться, но тут рядом с Тачункой-Витко появился Чотанка и сделал знак, что хочет говорить. Рогатый Камень остановился.

– Рогатый Камень! – произнес Чотанка не громко, но медленно и внятно, как привык говорить на совете старейшин Сыновей Большой Медведицы. – Ты тайно встречался со своей сестрой Уиноной ночью. О чем вы говорили?

– Ни о чем, – ответил Рогатый Камень, крепко сжав в руке винтовку.

– Если ты хочешь молчать, я не могу тебя заставить говорить.

Чотанка, казалось, был обижен и рассержен. Вероятно, не только поведением молодого воина. Насколько Рогатый Камень знал свою сестру, она тоже ничего не сказала.

– Я не молчу. Я сказал тебе правду.

– Уинона сказала, что это она искала тебя, а не ты ее. Я не могу в это поверить.

– Кто заставляет тебя верить в это? Я бы на твоем месте тоже усомнился в правдивости ее слов.

Чотанка несколько секунд молча рассматривал носки своих мокасин.

– Тебе лучше оставить сестру в покое и не навлекать на нее подозрения. Она – девушка, а ты – воин. Вина ложится на тебя.

– Хау. Так оно и есть. Ты хотел еще что-то?

– Нет. Разговор окончен.

Чотанка отвернулся. Рогатый Камень и Горный Гром поспешили к своим. Глашатай уже объявлял начало нового представления.

Во время показа «живых картин» не раз случалось, что давнишние противники, пользуясь случаем, стремились поставить точку в неулаженных раздорах, и игра внезапно превращалась в кровавую битву. Поэтому обе стороны призывали Тачунку-Витко и Маттотаупу не поддаваться ненависти, чтобы перемирие по случаю праздника не оказалось нарушено. Отнять у них оружие было нельзя: изображаемые бои велись с оружием в руках.

Игра началась с той сцены, когда Тачунка-Витко ночью прокрался в стойбище сиксиков, где находилась пленница из его племени, и, увидев Харку, выглянувшего из вигвама, схватил его, повалил на землю, связал, заткнул ему рот кляпом и хотел похитить его. Тачунка-Витко играл очень достоверно, и Рогатый Камень ощутил всю полноту ощущений, вызываемых кляпом во рту. Однако взрослый мужчина воспринимает подобное положение несколько иначе, чем мальчик. Когда Тачунка-Витко закинул на спину уже не невесомого Харку, а хоть и стройного, но все же довольно тяжелого мужчину, Рогатый Камень, с покрывалом на голове и с кляпом во рту, попытался представить себе, как сложилась бы его жизнь, если бы в ту ночь победили не Маттотаупа с черноногими, а Тачунка-Витко с дакота. Он был бы сейчас младшим братом Тачунки, и все рассматривали бы его – победителя во всех состязаниях – как одного из будущих верховных вождей дакота. Но тогда между мальчиком Харкой и его племенем еще не стояла кровная месть.

Рогатого Камня бросили на землю, сорвали с головы покрывало, вырвали