Гарсиа Маркес - Сергей Марков

— В баре «Карбонерия», расположенном в бывшем угольном складе, мы с Маркесом оказались за соседними столиками, — продолжал рассказывать Фернандо. — «Вот это причудливое сочетание греха и святости и досталось нам, — сразу открестившись от каких бы то ни было интервью, разгорячённо хлопая в ладони в такт фламенко-севильянас, говорил Маркес. — Важнейшая составляющая латиноамериканского менталитета: каюсь и грешу, грешу и молюсь…» Немецкие туристы стали скандировать традиционное наше: «Оле-оле-оле!» Маркес говорит: «Они ведь даже и не подозревают, что этот возглас — не что иное, как трансформированный „аллах“». Я спросил, верит ли он в Бога. Он не ответил. А вообще он философски был настроен в тот вечер, да и все дни в Севилье. И на некое подобие интервью, точнее сказать, на небольшой такой писательский мастер-класс под фламенко мы его всё-таки раскрутили, перед чарами нашей поэтессы Кристины Себальос не устоял. Да и вино, гитары, красивые девчонки в развевающихся юбках с воланами… Я тогда кое-что за ним записал, потом и в его других интервью насобирал, вышла подборка маркесовских афоризмов. Они у меня с собой, в записной книжке, — сказал Фернандо, когда ближе к вечеру, как принято в Севилье, мы перешли в бар со сценой для фламенко, и кое-что зачитал: — «В жизни настоящего мужчины всё подчинено творчеству. Всё — ради творчества. Сапоги ли тачать или создавать межпланетные корабли. Писать романы или делать детей…» Ещё вот: «Я мелкобуржуазный писатель… Я не знаю никого, кто в той или иной мере не чувствовал бы себя одиноким… Писательство — это призвание, от которого не уйти, и тот, у кого оно есть, должен писать, потому что только так он сможет одолеть головную боль и скверное пищеварение… Писатель, который сам себе не противоречит, — это догматик… Нас окружают необыкновенные, фантастические вещи, а писатели упорно рассказывают нам о маловажных, повседневных событиях… Деньги — помёт дьявола… Любовь ведь тоже надо понимать… Я люблю тебя не за то, кто ты, а за то, кто я, когда я с тобой… Ни один человек не заслуживает твоих слёз, а те, кто заслуживает, не заставят тебя плакать… Только потому что кто-то не любит тебя так, как тебе хочется, не значит, что он не любит тебя всей душой… Худший способ скучать по человеку — это быть с ним и понимать, что он никогда не будет твоим… Никогда не переставай улыбаться, даже когда тебе грустно: кто-то может влюбиться в твою улыбку… Не трать время на человека, который не стремится провести его с тобой… Возможно, Бог хочет, чтобы мы встречали не тех людей до того, как встретим того единственного человека, чтобы, когда это случится, мы были благодарны… Всегда найдутся люди, которые причинят тебе боль. Нужно продолжать верить людям, просто быть чуть осторожнее… Не прилагай столько усилий, всё самое лучшее случается неожиданно… Не плачь, потому что это закончилось. Улыбнись, потому что это было».

Он рассуждал о том, что же такое на самом деле «дуэнде» — демон творчества, — продолжал Фернандо, закрыв записную книжку, — и почему иностранцы, хоть и похлопывают в ладоши, поводят плечами, горделиво запрокидывают головы, но постичь фламенко не в состоянии… Он даже немножко потанцевал в тот вечер с Кристиной, довольно пластично — эдакий элегантный седоватый байлаор, ему аплодировали.

За полночь уже он с удовольствием слушал её любовную лирику. Потом мы перешли в другой бар — табладо-фламенко, в третий, Маркес угощал и всё удивлялся: неужели правду говорит его друг Филипе Гонсалес, что в Андалусии летом столько же баров, сколько местных жителей?.. Под утро мы умудрились разыскать незакрывшийся бар и уговорить артистов попеть и поиграть ради Маркеса. Они поверили, что это тот самый автор «Ста лет одиночества», лишь увидев слёзы на его глазах, и попросили оставить автограф на гитаре. А деньги, которые я сунул певице, она мне вернула, сказав, что Маркес её любимый писатель, она сама в молодости была, как Ремедиос, но, к сожалению, «не улетела вовремя на простынях». Ты представляешь себе такое где-нибудь, кроме Андалусии?..

Весной 1994 года Маркес публикует повесть «Любовь и другие демоны». (В то же самое время на свет появляется будущая исполнительница главной роли в фильме, который к концу первого десятилетия XXI века будет снят по этой повести, — опять магия, всё меньше унылого реализма.)

Эпиграфом к повести могли бы стать слова из предисловия к сборнику юного Проспера Мериме «Театр Клары Гасуль»: «Клару Гасуль я увидел в первый раз в Гибралтаре, где я нёс гарнизонную службу в швейцарском полку Ваттвиля. Ей было тогда (то есть в 1813 году) четырнадцать лет. Дядя её, лиценциат Хиль Варгас де Кастаньеда, предводитель андалусской герильи, только что был повешен французами, а донья Клара осталась на попечении монаха Роке Медрано, её родственника, инквизитора гранадского трибунала».

У Маркеса в повести замес не менее густ. Точнее, это киноповесть — выписано всё зримо, предметно, кинематографично. По его собственным словам, он экспериментировал здесь с драматургией. И, естественно, экранизация была неминуема — но лишь поколение спустя. В июне 2010 года картина «Любовь и другие демоны» была показана на Московском международном кинофестивале. Мне удалось посмотреть и поаплодировать ей вместе со всем залом. На следующий день я прочитал в газете хвалебную рецензию, в которой говорилось, что «показанная в конкурсной программе „Перспективы“ обаятельная картина из Коста-Рики „Любовь и другие демоны“ режиссёра Хильды Идальго стала первой, которую критики наградили единодушными аплодисментами».

А вот как откликнулась некогда главная газета страны «Правда»: «Поиск новых точек на кинематографической карте мира и новых имён — одна из замечательных черт формирующегося лица ММКФ. На нынешнем фестивале жирным кружком обведена Коста-Рика, о фильмах которой никто доселе ничего не слышал. И вот уроженка этой страны Хильда Идальго сняла (с участием Колумбии) фильм по повести Габриеля Гарсиа Маркеса „Любовь и другие демоны“. Проза Маркеса фантасмагорична и потому трудно поддаётся экранизации. Но эта вещь, пожалуй, исключение. Хильда Идальго, увлечённая трагической историей любви между знатной девушкой, приговорённой инквизицией к заточению как одержимая дьяволом, и приставленным к ней для спасения её души монахом, ещё студенткой мечтала поставить по этой повести фильм. Однажды во время встречи с писателем она поделилась своей мечтой с Маркесом, не очень-то надеясь на его согласие. А тот неожиданно благословил дебютантку на воплощение этого замысла. И в итоге фильм — очень красивый, с завораживающей экзотикой, гимном любви и резко антиклерикальной направленностью».