Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации, 1934-1961 - Федор Раззаков

Не забывала наша героиня и о сценической деятельности — она с большим успехом выступала в хоре польского землячества, которым руководил 24-летний студент дирижерско-хорового отделения Ленинградской консерватории Александр Броневицкий. Этого взрывного и темпераментного молодого человека многие считали евреем, хотя на самом деле его отец был белорус (его фамилия была Бороновицкий), мама — латышка. Все его предки были морскими офицерами.

Осенью 1955 года Броневицкий создал из нескольких участников хора ансамбль «Дружба». В качестве солистки он пригласил к себе Пьеху. Ее первое публичное выступление с новым коллективом произошло в новогоднюю ночь с 1955 на 1956 год: она четыре раза на «бис» исполнила шуточную песенку на польском языке «Червоный автобус». Вскоре отношения между Пьехой и Броневицким стали более близкими. По этому поводу она вспоминает: «Броневицкий приходил к нам в общагу на Мытнинской набережной — нас в комнате восемь девчонок жили — и, постучавшись (редкость!), доставал восемь шоколадных конфет (редкость в квадрате). И каждой девушке протягивал с поклоном. Это по тем временам воспринималось как великосветское поведение. «Ах, Диточка, какая ты счастливая!» — говорили девчонки…

Я солировала в «Дружбе» уже год с лишним, когда появилась еще и кубинка, которая ему тоже нравилась как певица. Но потом наши с ним отношения переросли в более близкие, и кубинки не стало, я ее «выжила». Все мы так устроены, что хотим держать пальму первенства. Я изначально была единственной девушкой в мужском молодежном ансамбле, и мне никак не хотелось, чтобы появилась вторая».

Первый настоящий успех к Пьехе и ансамблю «Дружба» пришел летом 1957 года на 6-м Всемирном фестивале молодежи и студентов в Москве. Выступив на нем с программой «Песни народов мира», ансамбль завоевал золотую медаль и звание лауреатов. Наша героиня произвела на фестивале настоящий фурор, причем не столько своими «безыдейными» песенками («Человек идет и улыбается…), сколько «европейским» имиджем, фирменным знаком которого был акцент. Иностранка, которая поет в советском ансамбле — по тем временам это было круто!

В 1958 году Пьеха и Броневицкий поженились. По словам нашей героини: «Для провинциальной девчонки внимание и уважение человека на шесть лет старше, с двумя факультетами консерватории, неординарного, конечно, было лестно. Если бы он не предложил выйти за него замуж, мы бы много-много лет сотрудничали…

А вот мама восприняла мое замужество с очень большой грустью и даже целый год не писала мне письма…

Первые годы их семейной жизни прошли в коммунальной квартире на улице Ленина в Ленинграде (там жили родители Броневицкого). Несколько позднее им выделили двухкомнатную квартиру в Купчино. В 1961 году в «звездном» семействе появилась девочка, которую назвали Илоной.

Эдита Пьеха вспоминает: «Я мечтала, что рожу сына и назову Станислав Пьеха. Родила дочку. Не могла назвать ее в честь мамы Фелицей — не разрешили бы родственники со стороны мужа…

К началу 60-х годов Пьеха и ансамбль «Дружба» были одними из самых известных эстрадных исполнителей в Советском Союзе. Творческая жизнь коллектива была тогда насыщена до предела: гастроли на родине и за рубежом, записи на телевидении и в студии грамзаписи. И везде, где бы они ни выступали, были аншлаги. Однако были у них и недоброжелатели.

Эдита Пьеха рассказывает: «Однажды нас пригласили выступить в Кремле перед руководителями страны. Мы репетировали целую неделю, а накануне концерта ко мне подошли некие ответственные люди и заявили: «Ваше выступление нежелательно. Вдруг Никите Сергеевичу не понравится, что вы поете с акцентом!» Это было для меня пощечиной. Наши правители могли позволить себе любое косноязычие, не выговаривали половину алфавита, вместо «г» — «х». Дался им мой акцент!»…

Иногда мне домой присылали открытки типа: «Сколько можно тебя слушать? Ты — никто». Я очень расстраивалась. Однажды показала несколько таких посланий режиссеру Полячеку, а он сказал: «Радуйся! Если бы была никто, таких писем не присылали бы…

В 1963 году с Пьехой произошел инцидент, о котором она до сих пор вспоминает с чувством вины. Послушаем ее собственный рассказ: «Тогда я очень обидела Лиду Клемент, была в Ленинграде такая певица, роскошно стартовала и молниеносно стала любимой. В 26 лет она умерла, а накануне ее смерти… Платья у нас были казенные, они хранились на складе Театра эстрады. Я уехала на гастроли, и кто-то из злопыхателей позвонил мне и сказал: а в твоих платьях поет Лида Клемент. У нее не было собственных. У меня тоже было всего три-четыре, но по тем временам мы считали это большим богатством. Я пришла в Театр эстрады на ее концерт и потребовала вернуть мне мое платье. Такой низкой я оказалась, так некрасиво себя повела, при том, что знала о ее болезни. Я католичка, и после ее смерти молилась каждый вечер в течение года, чтобы она меня простила».

В начале 60-х годов Пьеха была хорошо известна слушателям не только в Советском Союзе, но и за рубежом. Правда, в основном это были страны социалистического лагеря: ГДР, Чехословакия, Болгария, Венгрия. На Западе ее практически не знали. Даже ее коллеги-певцы пребывали в неведении, что в СССР есть певица, которая родилась во Франции, образование получила в Польше, а поет в Советском Союзе.

Эдита Пьеха рассказывает: «В начале 60-х в Союз приехал из Франции певец Энрико Массиас. Он был хорош собой — алжирец или марокканец, пел по-французски, очень темпераментно, экспрессивно. Мне это страшно нравилось! Самой было неудобно выходить на сцену, и я дарила ему цветы через билетеров. Сначала смотрела на него именно как на мужчину, но потом захотелось иметь его пластинки, которых у нас, естественно, не продавали. Я осмелилась прийти к певцу в гримерную, на плохом французском объяснила ему, что тоже пою и хотела бы исполнять его песни. Массиас сказал, что сейчас у него нет с собой пластинок, и дал свой телефон в Париже. Потом я еще раз пришла к нему в гримуборную, принесла цветы — вот какая дурочка! — и говорю: «Запомните, пожалуйста, что меня зовут, как и вашу великую певицу, — Эдит». Он отвечает: «Хорошо, хорошо». И вот, представьте себе, недели через две звоню в Париж. Подходит к телефону какой-то дядька. Я представляюсь, говорю, что Энрико разрешил мне позвонить. Слышу: «Подождите у телефона — сейчас спрошу». Потом дядька возвращается и говорит: «Он такую не знает». И тогда я подумала: «Боже мой! Как плохо быть поклонницей!»

Прошло всего несколько лет после этого случая, и Пьеха все-таки покорила Париж. Произошло это в 1965 году, когда ее, первую из советских певиц, владелец концертного зала «Олимпия» Бруно Кокатрикс (это он открыл миру Шарля Азнавура, Мирей Матье и других звезд эстрады) пригласил выступить на сцене своего заведения. Взяв с собой мужа и 4-летнюю дочь, наша героиня отправилась в столицу Франции.