Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации, 1934-1961 - Федор Раззаков

Последний съемочный день в группе выпал на 29 июля 1964 года. То есть на съемки фильма ушел почти год, без восьми дней. 6 августа Михаил Ульянов записал в дневнике: «Озвучивание заканчиваем. Каждый день по шесть-семь часов у пульта. Но когда я озвучил весь материал, понял, что чуда не произошло. Я не поднялся выше крепкого среднего уровня.

Все на месте, все крепко, но открытия характера не произошло. Я Егора, наверное, не сыграл до самого дна».

После того как фильм был полностью смонтирован, его посмотрело высокое киноначальство. Результат просмотра был печален — «было приказано сделать значительные купюры, особенно во второй серии. Режиссерам ничего другого не оставалось, как пойти на них. Но и после этого фильм откровенно пугал чиновников от кино. Брать на себя ответственность за его выход на широкий экран никто из них не хотел. Тогда было решено показать фильм лично Никите Хрущеву. Режиссер Салтыков уже упаковал коробки с пленками и собирался везти их в Сочи, когда Хрущева внезапно вызвали в Москву на Пленум ЦК и отправили на пенсию. Вопрос с картиной вновь повис в воздухе.

Ситуация стала разряжаться в лучшую сторону в предверии Нового, 1964 года. На 29 декабря была даже назначена торжественная премьера фильма в Москве. Однако в самый последний момент и ее отменили. Вот что записал по этому поводу в своем дневнике писатель Ю. Нагибин: «В день премьеры, даже в самый час, ее, картину, опять запретили; мы выступали перед зрителями в кинотеатре «Россия», а по всей Москве сдирали афиши с лицом Ульянова, сдергивали натянутые между домами плакаты, извещавшие о выходе фильма, рушили фанерные рекламные стенды…

И все-таки фильм «Председатель» вышел на широкий экран в 1965 году. Несмотря на то, что тогдашний секретарь ЦК Компартии Украины Скаба публично заявил, что «этот фильм настоящая идеологическая диверсия против линии партии!», несмотря на то, что фильм имел категорию ограничения «дети до 16 лет не допускаются», его успех у зрителей был огромным. Это и понятно: подобного рассказа о колхозной жизни советский зритель на экране еще не видел. В прокате фильм занял 12-е место, собрав на своих сеансах в общей сложности 65 млн. зрителей. На кинофестивале в Киеве в 1966 году он получил почетный приз. В том же году картина была удостоена Ленинской премии. Вот что вспоминает об этом Михаил Ульянов:

«Есть у меня фотография: я стою со значком лауреата и что-то говорю. А Екатерина Алексеевна Фурцева, тогдашний министр культуры, так на меня выразительно смотрит: «Вот, мол, собака, — прорвался!» На Комитете по Ленинским премиям я прошел в лауреаты всего одним лишь голосом. Несколькими месяцами позднее такого бы уже не случилось, не бывать бы уже этому одинокому голосу…

Между тем в 60-е годы Ульянов снялся еще в целом ряде картин, которые здесь уместно будет привести: «Живые и мертвые», «Тишина» (оба — 1964), «Пока я жив» (1965), «Замерзшие молнии» (1967, оба фильма сняты в ГДР), «Возмездие» (1969) и др.

В 1967 году режиссер И. Пырьев предложил Ульянову сыграть Дмитрия Карамазова в экранизации романа Ф. Достоевского «Братья Карамазовы». Было отснято две серии, когда в феврале 1968 года И. Пырьев скончался. Далее послушаем рассказ супруги режиссера Лионеллы Пырьевой: «Ульянов предложил себя сам. И хотя внешний рисунок роли был приемлем Пырьеву, что-то ему все же не нравилось. Как-то Иван Александрович попросил подыскать актера, чтобы переозвучить Ульянова. Почему-то он не был им вполне доволен…

В кино съемки происходят не в той последовательности, как это потом монтируется в фильме. Беда случилась, когда Иван Александрович снимал заключительные сцены третьей серии — сцены в Мокром. Он успел отснять для последней серии 739 метров, а 1377 метров доснимали уже без него, но по его заготовкам, планам, наброскам, сделанным для всего фильма. Доснимались и некоторые куски во вторую серию.

Когда замысел работы ясен, когда большая часть работы уже завершена — отснята первая серия, практически вся вторая, частично третья, завершить весь труд — дело сугубо техническое. Однако все оказалось далеко не так, и события приобрели неожиданный характер. Михаил Ульянов и Кирилл Лавров, взявшиеся довести картину до конца, решили присвоить себе и режиссерские лавры Пырьева…

При жизни Ивана Александровича они клялись ему в любви и преданности, а как только его не стало, поспешили воспользоваться его трудами. Тягаться с ними мне было, конечно, трудно. Вдова, беспартийная, актриса без громких званий. Кто они? Народные артисты СССР, члены КПСС, а Ульянов к тому же лауреат Ленинской премии… Разве могла я доказать, что такие заслуженные люди, увенчанные наградами и званиями, нечисты на руку?.. Однажды я попробовала заговорить с Ульяновым, надеясь затронуть в нем какие-то человеческие струнки. Но он, глядя мне в глаза, с некоторым даже раздражением: что ты, мол, все время возникаешь с этим? — высказал: Пырьев всего достиг, он умер, теперь ему уже ничего не нужно… Как прикажете разговаривать с такими людьми?..

Зрители, наверное, помнят — третья серия «Братьев Карамазовых» предваряется титрами, сообщающими, что фильм заканчивали Михаил Ульянов и К. Лавров. Повторяю: они досняли фильм по режиссерскому сценарию Пырьева, ничего принципиально нового, своего они не внесли в картину. Казалось бы, спасибо им за то, что довели режиссерский план Ивана Александровича до завершения, получили материальное вознаграждение. Если вы возьмете энциклопедический словарь «Кино», то обнаружите, что Михаил Ульянов, оказывается, режиссер третьей серии «Братьев Карамазовых». И это не ошибка издательства, поскольку все сведения составители получают из специальных актерских карточек, заполняемых самими же актерами.

Кирилл Лавров оказался честнее, отказавшись от сомнительных лавров, извините за каламбур…

Я писала на партийный съезд, со мной мило побеседовали в одном из отделов ЦК, и все на этом закончилось. Подала в суд, меня пригласил судья на собеседование и смотрел как на сумасшедшую. Надо отдать должное: он был откровенен, сказав, что на него и его отца, который был в то время заместителем министра культуры СССР, оказывается давление.

«По вашему делу все время идут звонки, чтобы я не принимал дело к производству, — сказал он. — Однако я изучил все материалы и считаю, что есть все основания начать слушания».

Он был честен со мной, но о каком правосудии тогда могла идти речь? Звонки из ЦК, от Ермаша, Кириленко и других высокопоставленных чиновников, которых Ульянов поднял на ноги, сделали свое дело. Ничего доказать мне не удалось. Адвокат же прямо сказал, что пока эти люди живы, пока занимают свои посты, ничего мы не добьемся. К сожалению, он оказался прав…