Солона ты, земля! - Георгий Егоров

Дети дома готовили уроки. Старшая — Людмила, бойкая, кареглазая, забившись в угол, вполголоса учила стихотворение. Прижав к груди раскрытую книжку, она монотонно повторяла:

Во глубине сибирских рудХраните гордое терпенье,Не пропадет ваш скорбный трудИ дум высокое стремленье…

«Правильно, — машинально поддакнул Аркадий Николаевич, — не пропадет. — Он остановился посреди комнаты, смотрел на дочь секунду, две… — И мой труд не пропадет даже в этом проклятом Осоавиахиме! Будем для армии кадры готовить. В подполье готовили бойцов, а уж тут при полном достатке техники и инструкторов можно развернуть такую работу!..»

— Ты что, папа, заболел?

— Нет. С чего ты взяла? — Аркадий Николаевич через силу улыбнулся.

Первоклассник Ким, склонив набок голову и высунув кончик языка, старательно выводил в тетрадке букву за буквой. Он такой же кареглазый, такой же лобастый и широкобровый, как отец, и такой же увлекающийся.

Аркадий Николаевич прошел в свою комнату, сел к столу, обхватив голову. Кадры, говоришь, будешь готовить? Ну-ну, давай. Когда ничего другого не остается, и Осоавиахим — работа.

Чтобы наконец отделаться от этих мыслей, Аркадий Николаевич пододвинул пачку свежих газет. Нехотя стал перелистывать в надежде отвлечься чем-нибудь интересным. Но взгляд ни на чем не задерживался. На первой полосе открытое письмо Сталину коллектива какого-то завода с рапортом о своих достижениях. Такие письма стали публиковать все чаще и чаще. Письма длинные, с множеством цифр. Неужели их кто-нибудь читает, не говоря уже о Сталине? Тому, конечно, просто физически невозможно осилить… Стал перелистывать газеты дальше. «Кабин и Ботников срывают работу», «Товарищ Сталин учит быть бдительным», «Головотяпство бригадира Беляева», «Трудятся по-стахановски», «Телят морят голодом», «На заботу партии ответим по-сталински», «Уклонист — это тоже враг», «В Усть-Кане орудует враг». Ого! Далеко уже забрались враги! Данилов десять лет назад работал в Ойротской областей ему знакомы были эти места. Ну-ка, что там творят? «Прокурором Усть-Канского аймака подвизался сын ярого контрреволюционера националиста Адукова. Он прикрыл бандитскую деятельность шайки буржуазного националиста Брыка Лакина, орудовавшей в аймаке. Националиста Адукова после этого тихо перебросили в Кош-Агачский район. Здесь бандит Адуков продолжает свою контрреволюционную деятельность. От скрыл дело контрреволюционерки националистки Манеевой, которая разворовывала государственные средства. Когда преступления Манеевой стали раскрываться, Адуков предупредил ее и помог скрыться…» Да-а. Действительно, враг может быть там, где его и искать не будешь. Прокурор — и на тебе! «Товарищи из Ойротского обкома забыли указание руководителя западно-сибирских большевиков Р. И. Эйхе о том, что «ни на минуту нельзя забывать, что национальные шовинисты держат курс на интервенцию, готовы в любой момент ударить ножом в спину пролетарской революции. Националисты — это предатели, махровые, злейшие враги трудящихся». Это указание должно лежать в основе всей деятельности по борьбе с местными националистами ойротских большевиков. Л. Андреев».

Аркадий Николаевич задумчиво побарабанил пальцами по развернутой газете. Вдруг мелькнула мысль: может, это не только в Сибири, может, большаковы вышли из бора по всей стране? Он отшвырнул «Советскую Сибирь», схватил «Правду», стал просматривать. Опять открытое письмо Сталину. На этот раз рапортуют бакинские нефтяники. Дальше опять замелькали заголовки: «Рабочий разоблачил врага», «Революционную бдительность на высшую ступень», «Смотреть за врагом в оба глаза», «Стахановцу мешают», «Как это называется?». Данилов отшвыривал одну газету за другой. «Очистим наши ряды», «Сидоров помогает своей кулацкой родне», ««Бдительность — сегодня главное», «Жить стало лучше, товарищи, жить стало веселее». Наконец Аркадий Николаевич откинулся на спинку стула, закрыл глаза. А может, действительно нужны другие люди? Саблей махать, водить людей на пулеметы нужны одни, а держать невидимый фронт против внутренних врагов нужны другие, более гибкие, более глазастые? Ведь разоблачить прокурора — это не кулака с обрезом выследить у колхозных амбаров. А тебя, товарищ Данилов, в девятнадцатом году штабс-капитан Милославский обвел вокруг пальца. Да так обвел, что ты его даже в командиры отряда выдвинул. Может, поэтому Эйхе и взял тебя из района, а Переверзева заставил снова проводить проверку партдокументов?

Аркадий Николаевич переложил еще несколько газет. Взгляд остановился на передовой статье «Правды» «Блюсти законы внутрипартийной демократии». Глаза сами собой побежали по строчкам. «Внутрипартийная демократия — незыблемый закон ленинской партии… Внутрипартийная демократия обеспечивает подлинную выборность парторганов, помогает… Советское государство с каждым шагом приближения к Социалистическому обществу все больше строит свою работу на расширении демократии, на развертывании… Вот почему партия создала широко разветвленные органы партийного и советского контроля… Товарищ Сталин учит нас: «Чтобы поднять партийное руководство на должную высоту, нужно поднять прежде всего квалификацию партийных работников. Теперь качество работника должно стоять на первом месте…»

Данилов медленно отложил газету. Почувствовал, как у него вдруг с неимоверной силой сдавило сердце. Стало трудно дышать. Он торопливо расстегнул ворот гимнастерки. Но удушье не проходило.

— Люда, — ослабевшим вдруг голосом позвал он дочь.

Та заглянула в дверь. Аркадий Николаевич поманил ее пальцем. Дочь, как глянула на обильно выступивший пот на лице отца, сразу догадалась.

— Папа, тебе опять плохо?.. Ба-аба! — закричала она.

Аркадий Николаевич прижал палец к губам.

— Тихо. Не говори бабе… Воды холодной мне… принеси. — А сам осторожно поднялся, перешел к кровати и лег прямо в сапогах.

Вслед за Людой, принесшей воду, прибежала Феоктиста Михайловна.

— Боже мой, Аркаша! Что с тобой? Скорую помощь надо быстрее…

— Не надо, — тихо, но твердо проговорил Аркадий Николаевич. — Сейчас пройдет… — Он тяжело дышал и держался рукой за сердце. — Сейчас пройдет, — повторял он. — Еще минуточку и… все пройдет… Проклятая пуля… Это опять она… Сейчас отпустит… — Он был бледным, пот градом катился по лицу.

2

Городская жизнь ошеломила Сергея. Днями ходил по городу, смотрел, смотрел, не переставая удивляться. У него не было страха перед этим неведомым ему громоздким скопищем зданий, заводских труб. У него была только жажда познать это все — и как можно скорее. Уже кое-что из городской жизни он знал по книгам и по рассказам Аркадия Николаевича.

На подготовительных курсах при совпартшколе в основном занимались ответственные партийные и советские работники — люди из «выдвиженцев», как правило, пожилые и на учебу туговатые. Поэтому Сергей — самый молодой и самый смышленый — числился лучшим слушателем. К его помощи очень часто прибегали бывшие председатели райисполкомов, секретари райкомов партии. Это, безусловно, льстило его самолюбию. Но он не зазнавался, терпеливо объяснял совершенные и несовершенные формы глагола, чередование суффиксов — енк и — инк, правописание не и ни с глаголами, решал вместе с ними сложные задачи по алгебре и тригонометрии. Постепенно эта легкость, с которой он постигал подготовительный курс, начала его расхолаживать. Он стал частенько просиживать на квартире Даниловых, играя с ребятишками, или читал первые попавшие под руку книги из большой библиотеки Аркадия Николаевича, ходил в театр и кино.

К весне он уже подружился с некоторыми первокурсниками совпартшколы, своими сверстниками. Особо с бывшим кузнецким секретарем горкома комсомола Виктором Бусовым и инструктором Черепановского райкома партии Михаилом Евсиным.

Знакомство произошло за стенами школы, случайно.

В Новосибирск приехала на гастроли труппа московских артистов — событие не столь уж обычное для сибирского города. Сергей, пристрастившийся к театру, не хотел пропустить этого случая. Но в «Красном факеле», где выступала труппа, был аншлаг. Уже познавший некоторые секреты театральных завсегдатаев, Сергей все-таки стоял в вестибюле в надежде купить билет с рук. После второго звонка, когда надежды рушились, один из молодых людей, прохаживающихся перед входом, вдруг спросил:

— Что, тоже не пришла?

— Кто? — не понял Сергей.

— Вы не девушку ждете?

— Нет. Я билет ищу.

— Через пять минут мы с другом можем предложить вам два билета.

— Мне один нужен…

У гардероба познакомились.

— Так ты, оказывается, свой парень, из «декабристов»?