Рассказы - Роберт Хайнлайн

- Я не собираюсь оправдываться за то, что случилось в последнем рейсе. Если коммодор не одобряет моих действий, я готов немедленно подать в отставку.

- О чем вы говорите?

- Разве у вас нет на меня жалобы?

- Ах, это! - Соме отмахнулся. - Да, он был здесь. Но у меня есть рапорты Келли и вашего старшего механика, а также экстренное сообщение со станции Нью-Йорк-Верх. Вы показали высший пилотаж.

- Вы хотите сказать, что у Компании нет ко мне претензий?

- Неужели я когда-нибудь не мог отстоять своих пилотов? Вы были абсолютно правы. Я на вашем месте выкинул бы его к чертовой матери через воздушный шлюз. Однако к делу. Вы приписаны к маршруту "космоскосмос", но мне надо отправить спецрейс в Луна-Сити. Не возьметесь ли вы за это... ради меня?

Пембертон молчал, не зная, что и сказать.

- Тот кислород, что вы спасли, предназначен для "Космических изысканий". У них нарушилась герметичность северного туннеля, потеряны тонны запасов. Каждый день простоя обходится им в сто тридцать тысяч долларов. "Гремлин" здесь, но пока не прибудет "Лунный нетопырь", у нас нет другого пилота. Так что вся надежда на вас. По рукам?

- Но, коммодор, вы не можете рисковать людьми, доверив мне посадку на дюзах. Я отвык. Мне надо пройти переподготовку.

- Никаких пассажиров, экипажа, капитана. Вы рискуете только своей шеей.

- Тогда я берусь.

Двадцать восемь минут спустя уродливый, но мощный "Гремлин" стартовал в направлении Луны. Полет начался с мощного рывка двигателей, достаточного, чтобы сойти с орбиты и начать падение на Луну. Затем вновь наступила полоса вынужденного безделья. Падать корабль мог и без его помощи, а до поверхности Луны, когда понадобится точное торможение, еще далеко.

Настроение у него было прекрасным, но потом Джейк достал письма: свое, которое не успел отправить, и письмо от Филлис, пришедшее на Терминал.

Письмо от Филлис было поверхностно нежным и бессодержательным. Она не вспоминала ни о размолвке, ни о его неожиданном отъезде. Она совершенно игнорировала его профессию. Письмо было образцом вежливости, и это ему не понравилось.

Он порвал оба письма и начал новое.

["...ты никогда этого не говорила, но я знаю, что ты ненавидишь мою работу. Чтобы обеспечить семью, я должен работать. У тебя тоже есть работа. Это очень старая профессия, ею женщины занимались от сотворения мира: вслед за мужьями, пересекать в фургонах равнины, ждать возвращения кораблей из Китая, молча стоять возле шахты, где случился взрыв, на прощание целовать с улыбкой и с улыбкой заботиться о муже, когда он дома. Ты вышла замуж за космонавта, поэтому часть твоей работы состоит в том, чтобы бодро признавать важность моей службы а принимать меня таким, каков я есть. Думаю, ты справишься с этим занятием, когда поймешь все как следует. Я надеюсь на это, ведь то, что происходит сейчас, никому из нас не приносит радости. Поверь, я люблю тебя. Джейк".]

Он вымучивал письмо, пока не наступило время посадки. На высоте двадцати миль он включил автопилот, а когда до Луны оставалась одна миля, перешел на ручное управление.

Скорость падения уменьшилась, но оставалась еще достаточно большой. Правильная безвоздушная посадка похожа на запущенный в обратную сторону старт ракеты: сначала свободное падение, а затем продолжительная работа реактивных двигателей и полная остановка корабля в момент касания поверхности. При этом пилоту нужно чувствовать свое падение. Если чересчур замедлить его, можно сжечь все топливо, а опоздавший с включением двигателей рискует быть убитым перегрузками или разбиться...

Через сорок секунд, сохраняя скорость сто сорок миль в час, он поймал в перископ трехсотметровые башни Луна-Сити. Он резко затормозил, так что в течение секунды перегрузки составляли пять g, затем убавил тягу, остановившись на одной шестой - нормальное для Луны ускорение свободного падения. Чувствуя себя счастливым, он по каплям ослаблял тягу.

Пламя расплескивало камни, "Гремлин" парил, стоя на столбе огня, затем с достоинством, мягко, словно пушинка, опустился на грунт.

Наземная команда занялась кораблем. Герметичный мобиль подвез Пембертона ко входу в туннель. Здесь его ждали. Он еще не кончил заполнять рапорт, когда услышал, что его вызывают к аппарату. Соме улыбнулся ему с экрана.

- Я наблюдал за посадкой, Пембертон. Переподготовка вам ни к чему.

Джейк смущенно покраснел.

- Спасибо, сэр.

- Если вы не слишком привязаны к маршруту "космос-космос", я мог бы предложить вам регулярные рейсы в Луна-Сити. Жилье в Луна-Сити или здесь. Ну, как?

Он услышал собственный голос:

- Луна-Сити. Я согласен.

По дороге на почту Джейк порвал свое третье письмо. Подойдя к телефонной стойке, он попросил у блондинки в голубой лунной униформе:

- Пожалуйста, соедините меня с миссис Пембертон. Суброб, 64-03, Додж-Сити, Канзас.

Она окинула его взглядом.

- Вы, пилоты, любите тратить деньги.

- Иногда телефонный звонок оказывается дешевле письма. Будьте добры, поскорее, пожалуйста.

Филлис подбирала слова для письма, которое, как она теперь понимала, надо было написать раньше. На бумаге легче выразить, что она не жалуется ни на одиночество, ни на отсутствие простых человеческих радостей, но больше не может вынести ежеминутного напряженного ожидания, полного тревоги за его жизнь.

Но потом она поняла, что не способна правильно выразить то, что ее мучает. Она сама не знала, готова ли отказаться от Джейка, если он не бросит свой космос. Тут не найти логики! Телефонный звонок прозвучал как нельзя кстати.

Видеоэкран оставался пустым.

- Дальний, - раздался женский голосок. - Вызывает Луна-Сити.

У нее оборвалось сердце.

- Филлис Пембертон слушает.

Последовала бесконечная пауза. Она знала: радиоволнам требуется больше трех секунд, чтобы преодолеть расстояние от Земли до Луны и обратно, но сейчас она забыла об этом, да это и не успокоило бы ее. В воображении маячили жуткие картины: ее дом разрушен, она сама вдова, а Джейк, ее любимый Джейк, - где-то в космосе мертвый.

- Миссис Пембертон?

- Да, да! Говорите же!

Вновь долгое ожидание.

Зачем она это сделала? Нельзя было отпускать его в рейс с плохим настроением. А теперь он умер там, думая, что она - ничтожная пустышка, заботящаяся только о своих удобствах. Она предала его в ту самую минуту, когда была особенно нужна ему. Она пыталась привязать его к своей юбке, словно маменькиного сынка, а взрослые мужчины не выносят такого обращения. Они должны уходить по своим мужским делам, и если пытаться их удерживать, они оборвут любые, самые прочные узы. Ведь она знала об этом с самого начала, еще мама предупреждала ее, чтобы она не смела этого делать.