Тирант Белый - Жуанот Мартурель

Твои рыцарские достоинства таковы, что не пристало тебе состоять у кого-либо на службе. Не сомневайся во мне, ведь я поклоняюсь тебе как Богу, от которого надеюсь получить бесконечное блаженство. И я буду очень рада, коли, еще при жизни, щедро истрачу все свое состояние тебе на благо, ибо твои доброта и доблесть возвращают меня к жизни. И посему хочу я обеспечить тебе приятную жизнь в обществе трехсот человек, каковые ежедневно смогут столоваться у тебя в доме и служить тебе как своему господину. А богатства, посланного нам фортуной, хватит и для тебя, и для меня.

Ипполит преклонил колено и стал бесконечно благодарить Императрицу. Однако он попросил ее оказать ему милость и не разлучать его так скоро с Тирантом, дабы люди не стали судачить об этом. А через несколько дней он сделает все, что Ее Величество ему прикажет.

Элизеу открыла сундук и достала большой мешок с дукатами, который Ипполит с трудом мог поднять. Императрица повелела отдать мешок Ипполиту, но тот насилу согласился его принять. Затем девица вынула из сундука тысячу четыреста жемчужин, отличавшихся необыкновенной величиной и блеском, и попросила его, из любви к ней, расшить себе штаны виноградными лозами, а виноградины сделать из жемчуга, так как именно благодаря им между ними установился мир.

С наступлением ночи, когда Император и все остальные ужинали, Ипполит вышел из дворца, но направился не в покои Тиранта, а к одному торговцу, прозывавшемуся мессир Бартоломеу Эспикнарди. Ипполит велел принести отрез зеленого бархата и заказал себе камзол, отороченный собольим мехом, а также штаны, которые наказывала ему сделать Элизеу.

Отдав эти распоряжения, он тайком уехал из города и поскакал в Бельэстар, якобы проверить лошадей. Он также дал знать Тиранту, где находится, и просил передать, что вот уже десять дней чувствовал слишком сильное недомогание, чтобы являться ко двору. Гонец его так разумно сказал обо всем, что Тирант и все прочие этому поверили.

Когда же Ипполит узнал, что наряд его готов, он, верхом на резвом коне, выехал из Бельэстара. Прибыв в город, облачился он в бархатный камзол и расшитые штаны, сделанные с таким изяществом, что глаз не отведешь, ибо изображены были на них и листья лозы, и виноград. А Императрица с Принцессой находились в это время в покоях Тиранта. Когда Ипполит прискакал во дворец и увидел стоявших у окон дам, он пришпорил коня и сделал несколько кругов по двору. Затем, спешившись, он поднялся в покои и поклонился Императрице и всем прочим дамам, не забыв и о своем господине, Тиранте. Ипполит спросил его о болезни, и Тирант отвечал, что чувствует себя превосходно и два дня назад уже ходил в церковь к мессе.

Невозможно и описать великую радость, которая охватила Императрицу, когда она увидела Ипполита. Она сказала ему:

Сын мой, я желаю знать, чем ты занимался в последние дни и был ли вместе с моим первенцем в то утро, когда я вкушала отдохновение во время моего приятного сна.

При этих словах невольно полились у нее из глаз слезы, и Тирант вместе с остальными подошли к Императрице, чтобы утешить ее. В это мгновение вошел в покои Император в сопровождении множества рыцарей. Увидев Императрицу в слезах, он сказал:

Так-то, сеньора, вы премило утешаете нашего Маршала? Мне сдается, что было бы лучше развлечь его не слезами, а каким-нибудь более занятным способом.

Сеньор, — ответила ему Императрица, — безутешная боль, отнимающая у меня все силы, неотступно терзает мой и без того измученный разум, а мое сердце беспрестанно исходит кровавыми слезами. Только что я снова увидела Ипполита, и мои страдания удвоились, ибо вспомнила я то чудесное утро, когда вы, Ваше Величество, явились ко мне с лекарями и лишили блаженства, коего я в то мгновение сподобилась. В сем блаженстве желала бы я закончить свои дни, ибо нет на свете смерти лучшей, чем в объятиях того, кого любишь и кому желаешь добра. И поелику того, кого я любила, больше нет рядом со мной... — Тут она взяла за руку Ипполита и прибавила: — Сей рыцарь его заменит. Я беру тебя в сыновья, ты же бери меня в матери. И нет в мире ничего, что было бы мне по силам, но что я бы не сделала ради тебя. Во имя любви к тому, кого любила я больше всех на свете, я желаю любить тебя, ибо ты этого достоин.

Все подумали, что Императрица говорит об умершем сыне, она же говорила об Ипполите. Затем она пересказала весь свой сон, каковой раньше мы уже пространно рассказывали, и Император удалился в сопровождении дам. Императрица не согласилась подать руки никому, кроме Ипполита, который ее сопровождал.

Теперь оставим рассказ о постоянных знаках внимания, которые Императрица оказывала Ипполиту, о многих дарах, которые она ему преподносила в присутствии Императора и придворных, о том, как не желала она ни обедать, ни ужинать без него. Вернемся к Тиранту и посмотрим, как продвигаются его любовные дела, ибо он не терял ни часа, ни мгновения и настойчиво напоминал Принцессе о своей великой любви — когда на словах, коли то удавалось, когда в письмах.

Услада-Моей-Жизни тоже не дремала.

Когда нога Тиранта стала заживать, он частенько стал самостоятельно наведываться во дворец, хотя лекари и не позволяли ему этого делать вволю. Император все время спрашивал их, через сколько дней сочтут они Тиранта здоровым, а нога его окрепнет настолько, что он сможет уехать в лагерь. Лекари отвечали, что весьма скоро он будет в состоянии ездить на лошади. Тирант, знавший, с каким нетерпением ждет Император его отъезда, пребывал в сильной тревоге, ибо не мог утешить свою душу или, по крайней мере, сговориться о чем-нибудь с Принцессой.

Чрезмерная страсть, горевшая в груди Заскучавшей Вдовы, до сих пор никак не проявилась, ибо, поняв из слов Императора, что отъезд Тиранта весьма близок, думала она, как бы с помощью своих ласковых речей склонить Тиранта взять ее с собой в лагерь якобы для того, чтобы служить ему. А коли это ей не удалось бы, то додумалась она своим дьявольским умом посеять при дворе одно чудодейственное семя, называемое сорной травой[565], и примешать к нему побольше злобы, дабы дало оно лучшие всходы. И для того пошла она к Принцессе и сказала ей:

Известно ли вам, сеньора, что, выходя из церкви, Тирант захотел поговорить со мной о чем-то нужном и важном для меня? Я ответила, что, с позволения вашего высочества, буду рада это сделать, подумаю об этом и охотно поговорю с ним, если будет возможно. Сдается мне, сеньора, что все сие происходит из-за его скорого отъезда, и ему хотелось бы попытаться весьма вольно обойтись с вашим высочеством. Он размышляет так: если у него получится это — прекрасно; а если нет (как то было в прошлый раз) — он уедет и едва переправится через реку, как и не вспомнит про вас. Ведь он мне намедни так и сказал, весело смеясь при этом, словно сообщал мне о каком- нибудь своем подвиге. Он мне обо всех своих делах рассказывает, и о хороших и о плохих. Такой человек, как он, не должен очаровывать вас ни красотой, ни хорошими манерами, ибо он способен на любое предательство. А иначе — будьте готовы к такой же дерзости от него, на какую он однажды уже отважился. Бог наградил его по заслугам за нее. Знаете, что еще говорил Тирант? Что ради дамы не нужно сражаться, что из-за девицы не стоит забывать об оружии, сколь бы прекрасной она ни была. Он рассуждает как храбрый воин, но вовсе не как влюбленный рыцарь. Но ведь все доблестные подвиги достойны славы лишь потому, что свершались большей частью ради дам.

Сделаем так, — сказала Принцесса. — Поговорите с Тирантом, и посмотрим, замыслил ли он какое-нибудь коварство. Вы же дадите мне правильный совет, как быть, ибо теперь я должна сильно остерегаться Тиранта.

Но только, сеньора, — заметила Вдова, — дабы смогла я как следует распознать его мысли, вам необходимо никуда не выходить из этой комнаты, пока я не вернусь.

Вдова вышла в залу, подозвала пажа и сказала ему:

Скажи Тиранту, что сеньора Принцесса находится в парадных покоях и весьма желает с ним поговорить. Он доставит ей большое удовольствие, коли явится, в противном же случае он погубит все ее надежды.

Паж немедленно отправился передать сие Тиранту. Тот, узнав, что его госпожа послала сказать, дабы он явился по ее желанию, не стал дожидаться никого, кто бы его сопровождал. Вдова же, подстерегавшая Тиранта, едва заметив его в парадных покоях, сделала вид, что как раз выходит от Принцессы. Она подошла к Тиранту и с поклоном сказала:

Следуя зловредному своему нраву, Императрица не иначе как сейчас задумала прийти к Принцессе в спальню, именно тогда, когда мы с ней беседовали о разных вещах. А я-то попросила ее высочество соблаговолить послать за вами, ибо подобно тому, как Иисус озаряет своим светом апостолов, вы озаряете всех нас, являясь во дворец. Но в день, когда вы покинете нас, одолеют нас грусть и тоска. Ибо сколь бы грустна ни была моя душа, она тут же утешается, едва лишь замечу я ваш любезный взгляд, и в тот же миг исчезают все мои печали и невзгоды. И пусть Господь не дарует мне больше желаемой радости, если это неправда. Пусть не смогу я узреть Господа Бога по окончании дней моих, коли я вам лгу. Поскольку же моя госпожа повелела мне прийти сюда и развлечь вас, покуда Императрица не уйдет, мне кажется, мы могли бы сесть, дожидаясь ее высочества, ибо мне не хотелось бы, чтобы из-за меня вы утруждали больную ногу.