Джек Вэнс. Повести и рассказы. - Джеффри Лорд. Бронзовый топор. (Сборник) - Джек Вэнс

В темноте она не увидела его улыбки.

— Чего тут не понять. Ты — принцесса, а я — бедный чужестранец, на мне даже одежды нет. Не беспокойся, я знаю свой шесток.

И все же он чувствовал ее желание, хотя девушка продрогла до костей, даже соски затвердели от холода. Он знал: если попытается ею овладеть, она будет капризничать, может быть, даже сопротивляться, но в конце концов уступит.

«Всему свое время, — решил он. — Если нам суждено стать любовниками, это случится, когда придет срок. А сейчас у нас другие проблемы. Во-первых, мы заблудились, во-вторых, за нами гонятся, в-третьих, ужасно хочется есть...»

— Кажется, ты смеешься надо мной, Блэйд, — подала голос девушка. — Мне не нравится, как ты произносишь слово «принцесса».

— Еще раз извини меня, Талин. Просто у меня такой голос.

— И все-таки ты издеваешься. Клянусь, тебе это даром не пройдет. Когда доберемся до Сарум-Виля, я прикажу тебя высечь.

Его зубы по-волчьи блеснули в лунном свете.

— Вряд ли ты сможешь выполнить эту клятву, принцесса. Никто не ударит меня розгой, пока я способен держать меч. Велишь меня высечь — прольется кровь, и не только моя. — Он помолчал и добавил миролюбиво: — Да и не за что меня наказывать — я и не думал смеяться над тобой.

— Ладно, — уступила Талин. — Считай, что мы снова друзья. Обними меня, мне холодно.

Но прежде чем Блэйд успел выполнить ее просьбу, они услышали голоса. Какие-то люди распевали не то молитву, не то заклинание. Блэйд и Талин вскочили на ноги и замерли, прислушиваясь. Голоса постепенно удалялись на восток.

Талин посмотрела на Блэйда и провела правой ладонью по груди.

— Храни нас, Фригга! Это дру. Они идут к Священной поляне. Теперь я знаю, где мы, Блэйд. Пойдем. Мы обогнем поляну и разыщем тропу в Сарум-Виль. — Девушка протянула ему руку.

Блэйд вглядывался в глубину леса, пытаясь понять, откуда доносятся голоса, и наконец заметил красноватое мерцание факела. Огонь удалялся, то и дело скрываясь за толстыми стволами. Ему стало не по себе; вместе с тем его влекло к огню и поющим людям. Тяга была атавистической, инстинктивной, но к ней примешивалось и любопытство.

— Пожалуй, надо взглянуть на них.

Выдернув ладошку из огромной пятерни Блэйда, принцесса уставилась на него, как на сумасшедшего.

— Нет! Нет! Подсматривать за дру — безумие! Если нас поймают — убьют, и не просто убьют, а принесут в жертву богам деревьев. Отрубят руки и ноги, выпотрошат и зажарят на углях, как кроликов. И съедят! Нет, Блэйд, давай-ка держаться подальше от Священной поляны.

Но ее слова только распалили любопытство Блэйда. Он обнял девушку, прижал к груди, стал гладить по голове, чувствуя, как она дрожит, понимая: причиной тому не холод.

— А ты не преувеличиваешь? — спросил он. — Ты своими глазами видела, как дру приносят человеческие жертвы и пожирают их?

Талин отрицательно покачала головой и пробормотала, уткнувшись ему в грудь лицом.

— Я ни разу такого не видела, да и не рискнула бы подглядывать. Не такая я дура. В Альбе их боятся, и неспроста. Дру очень могущественны, их воля — закон. И ты, чужеземец, которому простительно невежество, заруби это себе на носу. Впрочем, если тебе жизнь не дорога, иди к ним, удерживать на стану. Но по-моему, ты не такой дурак, чтобы лезть на рожон.

— Ты права, — кивнул Блэйд. — Мне жить не надоело. Но я не верю в сказки, и хочу увидеть дру своими глазами. И увижу.

Правило «Знай врага» не раз спасало Блэйду жизнь, а дру, похоже,, были очень опасны. Сколько он пробудет в Альбе — неизвестно, как неизвестно и то, когда к нему вернется память, без которой он здесь все равно, что младенец в джунглях. Значит, надо держать глаза и уши открытыми и надеяться только на себя.

— Я лишь одним глазком взгляну, — вкрадчиво произнес он. — Успокойся, никто нас не поймает. В лесу я как рыба в воде. Но ты на всякий случай останься здесь. Я скоро вернусь.

Он ждал новой вспышки гнева, но принцесса лишь вздохнула.

— Дурак ты все-таки, Блэйд. Ладно, пусть я тоже дура, но пойду с тобой, а то еще заблудишься. Ты еще вспомнишь мои слова, когда тебя будут потрошить.

Блэйд улыбнулся.

— Не отставай и не трусь. Иди след в след. Старайся не задевать веток. Мы только глянем на дру и сразу пойдем искать тропу в город твоего кузена. Зря мы не взяли с собой убитого пса — сейчас, наверное, сырым бы его слопал.

— Нас самих слопают, Блэйд, — уныло пообещала Талин. — Вот увидишь.

Блэйд охотился смолоду, сначала на животных, потом на людей, да и лес был здесь реже, чем у ручья. Над головами все ярче светила луна, опавшая листва скрадывала звуки шагов. Лес, показавшийся Блэйду непроходимым, был пронизан множеством звериных троп. Иногда Блэйд останавливался, потому что Талин, как ни старалась, не поспевала за ним. Вскоре она зацепилась платьем за сук и вскрикнула. Чертыхаясь про себя, Блэйд вернулся, осмотрел ссадину на бедре принцессы и вытер кровь, оторвав лоскут от платья. Он и сам получил несколько царапин, продираясь через кусты.

Они двинулись дальше и вскоре застряли в зарослях ежевики. Внезапно невдалеке хор затянул зловещую, совершенно немелодичную песнь. Вскоре Блэйд различил отдельные тонкие голоса и хлопанье в ладоши. Среди темных стволов мерцало пламя огромного костра.

Едва они выбрались из кустов, впереди, в нескольких шагах, кто-то крикнул:

— Кто идет?! — и — скрипучим монотонным голосом: — Кто смеет вторгаться в наше таинство, приближаться к священному алтарю? Отвечай, дерзкий!

Талин вскрикнула и вцепилась в руку Блэйда. Шепнув ей на ухо: «Замри!», он направился к дереву, от которого доносился голос. В свете луны мелькнуло белое. Блэйд выставил меч.

— Стой! — властно потребовал скрипучий голос. — Не приближайся! Я дру, из альбианских дру, и тот, кто пойдет наперекор моей воле, будет проклят всеми богами, познает вечную тьму, и мир покинет его душу навсегда. Остановись же!

«Суровое проклятье», — мысленно отметил Блэйд, но не остановился. Навстречу из-за дерева вышла белая фигура.

— Так умри! — пронзительно выкрикнул незнакомец. — Ты не достоин жить, ибо не внемлешь голосу разума! Умри!

Блеснул золотистый клинок. Не успей Блэйд парировать мечом быстрый, точно нацеленный удар, он бы наверняка погиб.

— Умри! Умри! Умри! — как заведенный повторял человек в белом; в глубине капюшона сверкали безумные глаза. Но голос звучал слабо, неуверенно — дру, похоже, боялся.

Блэйд снова отбил кинжал и рассек дру горло у самого подбородка. На белую сутану брызнула густая кровь.

Дру опустился на колени, изумленно глядя на свои окровавленные ладони. Из рассеченного горла с клекотом вырывался воздух. Рубанув мечом под ухо, из опасения, что умирающий ухитрится крикнуть, Блэйд почти начисто снес ему голову.