Повестка дня — Икар - Роберт Ладлэм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мне нужна президентская санкция на неразглашение. Я ее уже приготовил.
— Чтобы спасти свой зад?
— Вовсе нет, сэр. Я также подпишу ее и возьму на себя всю ответственность.
— Тогда почему?
— Чтобы защитить тех из моих подчиненных, кто так или иначе оказался втянутым в это дело, но не имеет представления о его подлинной сути. — Пэйтон полез в карман пиджака и извлек сложенный лист бумаги. — Вот здесь ясно указывается, что все делается без согласования с вашим штатом.
— Спасибо вам с кисточкой. Значит, нас вдвоем вздернут.
— Нет, господин президент. Только меня. Пункт о неразглашении включен в акт Конгресса от 1947 года, где говорится о правовой основе, на которой действует ЦРУ. Этот пункт разрешает управлению выходить за рамки своих полномочий во время национального кризиса.
— И все же любая санкция имеет свои границы.
— Да, сэр. Это — на пять дней.
— Я подпишу, — сказал Дженнингс, принимая документ и в то же время протягивая руку к столу времен королевы Анны еще за одним. — А пока я подписываю, мне бы хотелось, чтобы вы прочли вот это. Собственно, это необязательно: как и большинство компьютерных распечаток из пресс-службы, она запаздывает. Она поступила ко мне сегодня днем.
— Что это?
— Аналитический разбор кампании, цель которой — выставить конгрессмена Эвана Кендрика в списке кандидатов от партии в следующем июне, — президент сделал паузу. — Как кандидата в вице-президенты, — вкрадчиво прибавил он.
— Могу я взять это? — спросил Пэйтон, сделав шаг вперед и протягивая руку.
— Я подумал, что у вас может возникнуть такое желание, — заметил Дженнингс, передавая продолговатый листок директору Отдела специальных проектов. — Мне было интересно, воспримете ли вы это так же серьезно, как Сэм Уинтерс воспринял вас.
— Да, сэр, — откликнулся Пэйтон, молниеносно охватывая взглядом раздражающую глаза компьютерную графику.
— Если в этой вашей параноидальной идее и есть что-то, вы можете здесь найти для нее пищу, — сказал президент, пристально наблюдая за незваным гостем. — Люди из моей пресс-службы говорят, что это может пройти — пройти легко и просто. На следующей неделе, скажем, семь влиятельных газет на Среднем Западе поднимут на стяг имя Кендрика. Три газеты из вышеупомянутых владеют радио- и телестанциями в густонаселенных районах на севере и юге, и, кстати, о совпадениях, им доставили аудио- и видеозаписи интервью конгрессмена на телевидении.
— Кто доставил? Здесь этого нет.
— Здесь этого и не должно быть. В Денвере есть комитет, где сидений в два раза больше, чем седалищ, — никто об этом комитете толком ничего не слышал…
— Но это же просто невероятно!
— Почему же, — возразил Дженнингс, — конгрессмен может оказаться весьма обаятельным кандидатом. В нем есть какой-то спокойный огонь. Он излучает уверенность и силу. Кендрик может пройти — легко и просто, как говорят мои люди.
— Я говорю не о том, что это невероятно, господин президент. Когда мне предлагают настолько явную связь, даже я вынужден дать задний ход. Это слишком просто, слишком очевидно. Я не могу поверить, что приверженцы Болингера настолько тупы. Это уж слишком их уличает и, что совершенно очевидно — слишком опасно.
— Вы меня сбиваете с толку, доктор. Я думал, что вы воскликнете что-нибудь вроде: «Ага, мой дорогой Ватсон, вот где улика!» Но вы не кричите ничего подобного, так ведь?
— Так.
— Если уж я подписываю этот чертов клочок бумаги, который может подвести меня под импичмент, то полагаю, что имею, по крайней мере, право знать почему.
— Потому что это и в самом деле слишком очевидно. Люди Болингера узнают, что Эван Кендрик вот-вот станет центром национальной кампании за смещение прежнего вице-президента, поэтому они нанимают палестинских террористов, чтобы те его убили? Только маньяку придет в голову такое решение. Одна ошибочка в тысяче и одной детали, один убийца, взятый живьем, — а мы взяли одного живьем, и след может привести к ним… приведет к ним, если вы подпишете бумагу.
— Кого же тогда вы ожидаете найти? Что вы ожидаете найти?
— Не знаю, сэр. Возможно, нам придется начать с этого комитета в Денвере. Месяцами Кендрика выводили под солнце политических юпитеров, чего сам он вовсе не хотел — он от этого бежал, если уж на то пошло. И вот теперь, накануне решающего броска, случается кошмар Фейрфакса и неудавшееся нападение на Меса Верде, неудавшееся из-за старика, которому возраст не помешал действовать очень решительно. Он убил трех террористов.
— Кстати, я хотел бы его увидеть, — вставил Дженнингс.
— Я организую такую встречу, но вы можете пожалеть об этом.
— То есть?
— Есть две группировки, два лагеря, и ни один нельзя назвать тупым и нахрапистым. И все же, внешне, один из них совершил невероятно грубый промах, а это никак не вписывается в картину.
— Вы снова сбиваете меня с толку…
— Я и сам сбит с толку, господин президент… Вы подпишете эту бумагу? Вы дадите мне пять дней?
— Дам, доктор Пэйтон, только почему у меня такое чувство, будто меня подводят к гильотине?
— Неполадки с киномеханикой, сэр. Публика никогда не позволит снести вам голову.
— Публика может страшно заблуждаться, — заметил президент, наклоняясь над столом времен королевы Анны и подписывая документ. — И это только часть истории, профессор.
Уличные фонари вдоль чикагской Лэйк Шор Драйв мерцали в хлопьях падающего снега и рисовали причудливые картинки на потолке в отеле «Дрейк». Было начало третьего ночи. Мускулистый белокурый мужчина крепко спал в своей кровати и дышал глубоко и ровно, как будто даже во сне контролировал себя. Внезапно дыхание его сбилось — тишину комнаты разорвал резкий телефонный звонок. Мужчина мгновенно сел на кровати, выпутал ноги из широкого одеяла и спустил их на пол, а затем схватил телефонную трубку.
— Да? — сказал Милош Варак; голос его звучал так, словно ему позвонили в контору, а не разбудили среди ночи.
— У нас возникла проблема. — Сэмюэль Уинтерс говорил из своего кабинета в Синвид Холлоу, Мэриленд.
— Вы можете говорить о ней, сэр?
— Я не вижу, почему бы и нет, по крайней мере — вкратце и с иносказаниями. Эта линия не прослушивается, и я не могу себе представить, кому придет в голову подключиться к вашей.
— С иносказаниями, пожалуйста.
— Приблизительно семь часов назад нечто ужасное произошло в доме, что в Виргинии…
— Шторм? — прервал его Варак.
— Если я правильно понял вас — да, ужасный шторм с огромными потерями.
— Икар? — Варак почти кричал.
— Его там не было. Не было его и в горах, где была предпринята подобная попытка, однако она провалилась.
— Эммануэль Уэйнграсс, — прошептал чех еле слышно. — Он был мишенью.
