Под куполом - Стивен Кинг

— Думаю, ты найдешь достаточно желающих среди добропорядочных юношей нашего города, — сказал Большой Джим. — Фактически, я сам знаю кое-кого из наших прихожан Святого Спасителя. Ребята Кильяна, например.

— Джим, у Кильяна сыны тупые, как дрова.

— Знаю, но они сильные ребята и выполняют приказы, — он сделал паузу. — И они умеют стрелять.

— А разве мы вооружим новых полицейских? — в голосе Рендольфа слышалось сомнение и вместе с тем надежда.

— После того, что случилось сегодня? Обязательно. Я думаю, человек десять дородных, надежных молодых людей, для начала. Фрэнк с Джуниором помогут нам таких подобрать. А если эта штука будет стоять и через неделю, нам понадобятся еще люди. Зарплату будешь выдавать денежными расписками. Выдашь им первым карточки на продукты, когда и если начнется распределение. Им и их семьям.

— Хорошо. Так вы пришлете Джуниора или нет? Фрэнк здесь, и Тибодо также. Его немного зацепили возле маркета, пришлось даже менять повязку, но сейчас он уже, как огурец. — Рендольф понизил голос. — Говорит, это Барбара там ему менял повязку. Хорошо управился.

— Очень мило, но мистеру Барбаре очень долго не придется менять никаких повязок. А для Джуниора у меня есть другая работа. И для офицера Тибодо. Пришли его ко мне.

— Зачем?

— Если бы тебе это надо было знать, я бы сказал. Просто пришли его сюда. Джуниор с Фрэнком составят список возможных новых рекрутов позже.

— Ну… если вы так на…

Рендольфа перебила новая вспышка шума. Там что-то упало или бросили что-то. И, судя по звуку, еще что-то разлетелось.

— Сейчас же прекратите! — завопил Рендольф.

Улыбаясь, Большой Джим отодвинул телефонную трубку подальше от себя. Он и так чудесно все слышал.

— Ну-ка, хватайте тех двух… да не тех, ты, идиот. ДРУГИХ двух… Нет, не надо они у меня под арестом! Мне надо, чтобы они убрались отсюда! Пусть хоть на сраках скачут, если ногами не в состоянии шевелить!

Через минуту он уже вновь говорил с Большим Джимом:

— Напомните мне, зачем я согласился на эту работу, потому что сам я что-то уже забыл.

— Все устроится, все будет хорошо, — успокоил его Большой Джим. — Завтра ты получишь пятерку дополнительных служак — свеженьких молодых бычков — и еще пять новых в четверг, а то и раньше. Пять — это, по крайней мере. А теперь пошли сюда Тибодо. И будь готов упечь в камеру в подвале ее нового жителя. Мистер Барбара поселится в ней еще до конца дня.

— По какому обвинению?

— Четыре убийства, плюс подстрекательство к бунту в местном супермаркете? Годится?

Он выключил телефон раньше, чем Рендольф успел ему что-то ответить.

— Какую работу ты собираешься поручить нам с Картером? — спросил Джуниор.

— Сегодня? Во-первых, небольшая разведка и планирование. С последним я помогу. Потом вы возьмете участие в аресте Барбары. Думаю, тебе это будет приятно.

— Да, приятно.

— А когда Барбара окажется в погребе, вы с Тибодо должны хорошенько поужинать, потому что настоящая работа ждет вас ночью.

— Что?

— Сжечь редакцию «Демократа» — интересно звучит?

Джуниор выпятил глаза:

— Зачем?

То, что его сын такое спрашивает, стало для него разочарованием.

— Потому, что в ближайшем будущем существования газеты не в интересах города. Что-нибудь еще?

— Отец, а тебе никогда не приходило в голову, что ты мог сойти с ума?

— Конечно, — кивнул Большой Джим. — Мне палец в рот не клади.

7

— Сколько времени я провела в этом помещении, но, ни разу не могла себе представить, что сама могу оказаться на этом столе, — произнесла Джинни Томлинсон своим новым, растерянным голосом.

— А если бы даже могла, то наверно не представляла бы, что обрабатывать тебя будет тот, кто утром готовит для тебя стэйк с яичницей. — Барби старался поддерживать шутливый тон, хотя он зашивал и перевязывал здесь беспрерывно с того мгновения, как приехал в больницу имени Катрин Рассел первым рейсом санитарной машины, и уже устал. У него было подозрение, которое в значительной мере было от стресса: он смертельно боялся, чтобы кому-то от его работы не стало хуже вместо улучшения. Такую же тревогу наблюдал он на лицах Джины Буффалино и Гарриэт Бигелоу, но вопреки всему, девушкам было легче, в их головах не тикали часы, запущенные Джимом Ренни.

— Кажется мне, я еще не скоро смогу съесть стэйк, — сказала Джинни.

Расти сначала вправил ей нос, а потом уже взялся за других пациентов. Барби ему ассистировал, держал ее за голову по возможности деликатнее и шептал что-то ободряющее. В ее ноздрю Расти заложил тампоны, пропитанные медицинским кокаином. Подождал десять минут, пока анестезия начнет действовать (за это время он успел наложить повязку на очень растянутое запястье и эластичный бандаж на колено одной толстой женщине), и тогда извлек тампоны и схватил скальпель. Фельдшер действовал со стоящей восторга скоростью. Прежде чем Барби успел посоветовать Джинни произнести «вилка», Расти скользнул рукояткой скальпеля выше расширителя ноздрей, зафиксировал его и, упершись в носовую перегородку, использовал, как рычаг.

«Словно автомобильное колесо монтирует», — подумал Барби, слушая, как, хотя и тихо, но явным образом потрескивает, возвращаясь к более или менее нормальной позиции, нос Джинни. Она не кричала, но ногти ее продырявили бумагу, которой был застелен осмотровый стол, и слезы ручьями бежали по ее щекам.

Теперь она была спокойна — Расти дал ей пару таблеток перкоцета, — но из того ее глаза, который не так распух, не переставали литься слезы. Щеки были на вид, как пурпурные пышки. Барби подумал, что она сейчас похожа на Роки Бальбоа после боя с Аполло Кридом[291].

— Смотри на жизнь с яркой стороны, — посоветовал ей Барби.

— А это где-то есть?

— Несомненно. Похоже на то, что мисс Руа не менее месяца будет сидеть только на супе и молочных коктейлях.

— Джорджия? Я слышала, что ей досталось. Сильно?

— Будет жить, но красоту себе вернет очень нескоро.

— Она никогда не могла претендовать на титул Мисс Яблочный Цветок[292]. — И тогда тише: — Это был ее визг?

Барби кивнул. Казалось, что вся больница заполнена только воплями Джорджии.

— Расти вколол ей морфин, но она долго не могла выключиться. У нее организм, как у лошади.

— А мозг аллигатора, — добавила Джинни своим беспомощным голосом. — Я никому бы не пожелала такого, как случилось с ней, но все равно это к черту хороший пример возврата кармы. Сколько я уже здесь? Мои часы разбились к черту.