Практическое руководство по злу - overslept

бы сочла, что ты присоединился к Хору Суда, но их никогда не бывает больше одного. Думала, что вместо этого ты будешь с Хором Стойкости, но я ведь поняла все не верно? Нет, ты присоединился к Хору Раскаяния.

— А почему тебя это волнует? — ответил Мечник.

— Обычно я не пою песен о мальчиках и девочках, которые пожимают друг другу руки с раскаянием, — тихо сказала ему Бард. — Я знаю с полдюжины, конечно, но мне никогда не нравилось петь трагедии.

— Это не сказка, Бард, — проворчал Уильям.

— Все окружающее — сказки, Одинокий Мечник, — ответила ашуран с невеселой улыбкой. — И я не знаю ни одной истории про мальчика, режущего людей куском крыла Хашмалима, заканчивающегося хорошо для мальчика, о котором идёт речь.

Мечник замер, кровь застыла в его жилах. Откуда ей было знать? Были некоторые, кто знал о Хорах, и это имело смысл, Имя, которое так хорошо разбиралось в преданиях, должно было знать о них, но видела ли она одного из ангелов? Зеленоглазый герой внимательно вгляделся в лицо Барда, но передумал.

Никто из тех, кто видел то, что видел он, не мог оставаться таким беззаботным. Боги, то что он помнил с той ночи… Огонь, яркий огонь. Свет, который иссушает глубже, чем тьма когда-либо могла. Дом Света учил его, что ангелы прекрасны за пределами человеческих возможностей, но они никогда не говорили, что красота будет ужасной вещью. Свет изменил его, неся в себе полноту присутствия Хашмалима. Научил его истинной цене искупления.

— Ты пьяна, — пренебрежительно ответил Уильям, надеясь, что этого достаточно, чтобы закончить разговор. — Тебе следует на время оставить бутылку.

Бард усмехнулась:

— Как я могу, сладкий мой, когда вокруг так много выпивки?

— Орки здесь, — прошептала Брегач, и Мечник чуть не выпрыгнул из собственной кожи. Черт, как долго Деорайт там пробыла? Он вообще не слышал, как она подошла. Он бросил на нее настороженный взгляд, но женщина в капюшоне смотрела вперед, туда, где двадцать легионеров медленно спускались по склону. Регулярная пехота, судя по их броне. Панцирники и саперы лишь изредка отправлялись на патрулирование.

— Другие группы должны были уже окружить их, — сказал Уильям.

Охотник и Фокусник окажутся сзади, Вор и лейтенант Хокинс — сбоку. С отрядом Мечника перед ними, их единственный путь отступления вел прямо в реку. Офицер, стоявший во главе вражеской линии, внезапно приказал остановиться и выплюнул проклятия на их отвратительном подобии языка.

— Они увидели одного из нас, — произнесла Бард. — Но слишком поздно.

Уильям был склонен согласиться. Легионеры медленно выстроились в каре, когда его собственные солдаты вышли из укрытия, туго затягивая петлю. Зеленоглазый герой поднялся на ноги, и его люди последовали его примеру, осторожно продвигаясь вперед. Вражеский лейтенант выкрикнул что-то по-оркски, и ее легионеры ответили несколькими рассеянными смешками, прежде чем ударить щитами в землю. Голосом, отдававшимся эхом, они начали выкрикивать слова на орочьем.

— Брегач, — настойчиво позвал Уильям. — Что они там орут?

Деорайт покачала головой, когда противник снова ударил по своим щитам, и этот удар прервал окончание фразы.

— Не ор, — пробормотала она. — Пение. Это Песнопение Мёртвых.

В глазах Барда вспыхнуло любопытство:

— Никогда такого не слышала, — призналась она. — О чем там говоится?

Женщина в капюшоне склонила голову набок, затем заговорила ровным голосом.

— Мы,

Сломанные копья

Разбитые щиты

Пришли умирать. -

Щиты с грохотом упали на землю.

— Мы,

Остаток утрачен

Слабая надежда

Пришли умирать. -

Словно молот по наковальне, зазвенели щиты.

— Мы,

Пожиратели падали

Могил-наполнители

Пришли умирать. -

Щиты опустились в последний раз, и Брегач почти торжественно перевела последний стих.

— Мы,

Дети развалин

Готовы

Пришли умирать.

Дрожь пробежала по спине героя. — Ты уверена, что это не заклинание? — снова спросил он.

— В герцогстве есть записи о том, что они делали это раньше, — ответила Брегач. — Это то, что поют их воины, когда знают, что не вернутся с битвы.

Деорайт вздохнула.

— Прекрасный язык, харсум. Хорошо подходит для поэзии.

— Волки воют на луну, — резко ответил Уильям. — Это не умаляет необходимости усыпить их.

Брегач полуобернулась в его сторону, черты ее лица были скрыты тенью капюшона. Она не ответила. Безразличный к ее мнению, Одинокий Мечник обнажил меч.

— ВПЕРЁД! — рявкнул он.

Его имя разливалось по венам, распевая песнь кровавой резни. Это было его сутью, это, а не игры теней и политика. Он и его клинок против Творения, один труп за другим. Он мчался впереди солдат, ноги несли его со скоростью, недоступной простым смертным, пока он не столкнулся со стеной щитов легионеров. Орк, стоявший перед ним, хрюкнул от удара и нанес низкий удар, но Уильям ухмыльнулся и развернулся вокруг него, проскользнув в строй врага. Клинок Кающегося пронзительно вскрикнул, разрывая глотку зеленокожего. Кровь пролилась на землю, но Уильям уже двинулся дальше, пиная еще одного монстра, чтобы расширить брешь в их строю.

Офицер двинулась к нему, бросая вызов, но он плюнул в лицо твари, и его меч легко пробил ее щит. Она выругалась и попыталась взмахнуть клинком, но было уже слишком поздно. Взмах запястья заставил ее голову упасть на землю, брызги крови окрасили его в алый цвет, когда он улыбнулся. Его солдаты ударили по вражеской линии мгновением позже, зажав ее в тугие тиски. Орки были отброшены назад к нему, как мясо в мясорубку, его клинок пронзал кричащих монстров, когда они сражались и умирали, как собаки. Красный пар начал подниматься от его брони, когда белое свечение охватило ее, его движения ускорились, когда он кружился среди пехотинцев Империи и забирал жизни, которые причитались Королевству.

Орки не сломались, но это мало что значило.

Последний из них умер от руки Вора, темноволосая женщина небрежно скользнула ножом в горло монстра в серебряной вспышке, прежде чем отступить, чтобы оставить тело падать. На поле боя воцарилась тишина, пока Уильям стоял в центре кольца из трупов, жуткий памятник его мастерству раскрывался, как лепестки кровавого цветка. Клинок Кающегося пульсировал в его руке, в такт биению сердца. Да, — подумал он, — это подойдет. Он не мог отрицать, что испытывал злобное удовлетворение, вымещая свое разочарование на мишенях, столь достойных этого.

— Позаботьтесь о раненых, соберите свое снаряжение, — приказал он остальным. — Мы немедленно выдвигаемся.

У них впереди была