Операция «КЛОНдайк» - Неонилла Самухина

Козак, представив себе картину маслом: «Набор телефонного номера членом», едва успел отключить трубку, такой смех его разобрал.

– Ты чего? – уставился на ржущего Козака Квач.

– А наш клиент с юмором! – выдавил из себя Козак сквозь смех. – Почти как Бурый…

– Чего он тебе сказал?

– Да не суть! – отмахнулся Козак. – Короче, он дома, так что сидим и ждем звонка Бурого…

Мороз днем начал крепчать, Квач из экономии на время отключал двигатель и в машине начинался настоящий дубак. Спасал их кофе с коньяком, который утром Козак налил в термос. Окна по краям вскоре начали покрываться морозным узором.

Бурый отзвонился только к шести вечера. Козак с Квачом к этому времени уже успели по очереди сбегать в соседнюю кафешку перекусить. Котов из дома так и не выходил. Бурый позвонил как раз в тот момент, когда Козак сквозь протаянную прогалину в обледеневшем стекле наблюдал в бинокль, как «золотой начальник», сгорбившись, ходил по кухне в стеганом халате и что-то пил стаканами: то ли вновь нагружался водкой, то ли отпаивался водой или рассолом…

– Встреча в восемь, в «Саванне» – не здороваясь, сообщил Бурый и поинтересовался: – Ну, как он там?

– Сидит дома и пьет, – коротко ответил Козак.

– Что пьет?

– Не знаю, отсюда запах не унюхать, – усмехнулся Козак. – Ты не волнуйся, мы его поведем. Все будет путем…

– Не путем, а по пути, – машинально поправил его Бурый.

– Ну и по пути, конечно… – согласился Козак, хмыкнув.

– Не забудь про лимон, – напомнил ему Бурый.

– Не забуду! – успокоил его Козак, а сам про себя подумал: «Дался ему этот лимон, в качестве каламбура это еще прокатит, а в действии… Хотя, черт его знает, потом обзовут нас „лимонными киллерами“, будет свой неповторимый почерк…»

Отключив трубку, он повернулся к Квачу:

– Дуй в гастроном!

– Зачем?

– За лимоном, маленьким и зеленым, Бурый приказал…

Квач с недоверием посмотрел на Козака.

– Давай, давай, – поторопил его тот. – Я серьезно.

– А сколько купить-то?

– Один, но маленький и зеленый. Велено в зад запихать Котову на прощание.

– А! Понял, понял, прикольно! – оценил шутку Бурого Квач.

– Ничего прикольного, сплошной цинизм, – поморщился Козак. – Ладно, давай, иди, а то ненароком Котов поползет куда-нибудь. А нам еще прикинуть надо, каким маршрутом он может в «Саванну» поехать.

А Котов тем временем метался по квартире, не находя себе места и прикладываясь к водке, чтобы заглушить тревогу, которая не оставляла его с утра. Проснувшись от какого-то дурацкого ошибочного звонка, он уже не мог уснуть, а тут еще сквозь дикую головную боль его начала донимать неприятная мысль, что с Бурым он повел себя неправильно. Не надо было так наседать на него. Вчера-то на пьяную голову Котову было море по колено, его душил гнев на Бурого за то, что его, Котова, отстраняют от кормушки, к которой он уже за много лет прикипел всеми фибрами души и плоти, и раз одна кормушка уплывает, должна возникнуть новая. Но теперь Котов уже сомневался, что Бурый захочет его подкармливать. Тот не выносил давления, а это значит, что, решившись на шантаж, Котов сам себе подписал смертный приговор.

«Нужно ему позвонить, – думал он, обхватив в отчаянии голову, – отказаться от своих претензий, или снизить их, а заодно и попросить прощения, чтобы не обижался». Но тут же отдернул руку, потянувшуюся, было, к аппарату: «Поздно, никаких извинений он не примет. Ети твою мать, что ж я натворил-то!».

Не в силах найти выход из сложившейся ситуации, Котов побрел на кухню за очередным опохмелочным стаканом. Когда ему позвонил Бурый с сообщением, что ждет его с деньгами в «Саванне» к восьми, у Котова внутри булькала уже вторая бутылка водки, которая, впрочем, не забрала голову, а только нарушила координацию движений.

Голос Бурого звучал ровно и даже приветливо, что удивило и насторожило Котова.

– Виктор, ты не сердишься на меня? – спросил он и сам поежился от сопливой жалостливости своего вопроса.

Бурый, видимо, тоже опешил, потому что ответил не сразу:

– Да нет! На что же мне сердиться? Я все понимаю, каждый устраивается, как может…

– Ну тогда спасибо тебе и до встречи… – почти искренне поблагодарил его Котов и положил трубку.

Но через минуту его вдруг начало ломать еще сильнее, чем до звонка: неспроста Бурый стал таким предупредительным, гляди-ка, и деньги успел собрать, а сумма-то немалая… Нет, надо бы подстраховаться…

Решение у Котова созрело неожиданно, зажигая мстительный огонек в душе. Если Бурый что-то против него замыслил, то пусть не думает, что ему все так гладко сойдет с рук…

Котов прошел в кабинет, сел за стол, и, придвинув к себе несколько листов бумаги, принялся писать. Давно он не писал таких бумаг, пожалуй, даже стосковался по ним за время этой грёбаной перестройки, когда на доносы или анонимки уже не обращали должного внимания. Расписать все про Бурого оказалось делом нелегким, квалификация слегка подрастерялась, да и коньяк, к которому Котов прикладывался теперь между строк, не содействовал ясности мысли. Поэтому над пятью листами текста он просидел не меньше часа, потом, подписавшись в конце, положил их на середину стола, придавив сверху тяжелой чернильницей, словно опасался, что непонятно откуда взявшийся ветер мог смахнуть его эпистолу на пол, где она затеряется.

«Вернусь, спрячу в сейф, авось еще пригодится», – удовлетворенно подумал Котов, окидывая последним взглядом исписанные листы бумаги. Теперь можно было ехать на встречу с Бурым…

С успокоившимся сердцем Котов пошел одеваться. По пути к вешалке его пару раз качнуло из стороны в сторону, и, нащупывая в дубленке ключи от машины, Котов засомневался, не лучше ли ему взять такси, однако тут же передумал: обратно-то придется возвращаться с большими деньгами, а это делать лучше на своей машине…

«Ничо! Доеду! Не впервой!» – подумал он и, с трудом вписавшись в проем двери, вывалился на лестничную площадку, где, держась за стену обеими руками, двинулся по направлению к лифтам. Оставшиеся лежать на столе в кабинете заветные листки вселили в него уверенность в неизбежное торжество справедливости, и Котов с пьяной самодовольной ухмылкой начал репетировать свой воображаемый разговор с Бурым.

Спустившись вниз и выйдя из подъезда на улицу, он так увлекся этой «беседой», что и не взглянул в дальний угол двора, где стояла неприметная машина, в которой после возвращения из гастронома с цитрусовым в кармане Квач склонился с Козаком над картой, прикидывая, где лучше «завалить» Котова. По всем вариантам выходило, что мимо улицы Карнаухова тому не проехать, а там как раз был подходящий узкий, безлюдный и темный участок.