Перекресток прошлого: Холод войны - Даниил Витальевич Протасов

забыл?! – угрожающим тоном спросил я. В какой-то момент у меня возникла мысль, что он обнаглел настолько, что решил обокрасть меня. Но разглядев его испуганное, встревоженное лицо, я понял, что дело было гораздо серьезнее.

– Исход, простите, я не хотел вас побеспокоить – трусливо промямлил Королев – Но у нас проблемы, и боюсь без вас, нам их никак не решить.

Его слова меня напрягли, но еще больше меня напрягли шквал отборной ругани доносящийся снаружи. Прислушавшись получше, я понял, что там разгорается какой-то скандал, в котором, похоже, принимает участие весь лагерь. В чем состояла суть конфликта, мне разобрать не удалось, так как все говорили друг с другом на повышенных тонах и так старательно пытались друг друга перекричать, что по итогу из их слов можно было разобрать только взаимные оскорбления, которых было довольно много.

Я решил немедленно узнать, что же там происходит, и вышел на улицу. Первое что я увидел, так это то, что в центре лагеря собралась целая толпа народу, очень злая толпа. Они словно разделилась на две группы, одна из которых медленно расхаживала с оружием по лагерю, а другая стояла на месте и обильно покрывала другую группу бранью.

В первой группе находился уже знакомый мне Иван и еще около сорока человек стоящие под его началом, а во второй Гаршин, Бурмистров, и еще человек двенадцать. Вся группа Ивана уже успела собрать все свои вещи и разобрать палатки, от чего лагерь стал казаться совсем маленьким. Было очевидно, что они собираться покинуть это место:

– Чертовы предатели! – кричали им Бурмистров.

– Поганые псы! – яростно обзывался на них Гаршин.

– Вот сволочи! Мало того что они бросают нас, так они еще и забирают с собой все наши запасы! – недовольным тоном жаловался Королев, выходя из моей палатки.

Впрочем, ребятам из группы Ивана не было особого дела до оскорблений в свой адрес, ибо они явственно понимали, что на их стороне численное преимущество, тем более они все были уже вооружены. И у группы Гаршина и Бурмистрова не было никаких шансов им противостоять. И потому те легко позволяли себе расхаживать по лагерю с важным видом, забирая себе все, что им хоть немного приглянулось. Пока все что могли сделать они это сидеть, сложив руки и ругаться им вслед. Меня же пока не видели, не те не другие, так как все внимание этих людей было переключено друг на друга, и это было мне на руку.

– Что здесь происходит?! – негромко спросил я, у Королева.

– Это все Иван! Он и его дружки всю ночь расхаживали по палаткам и уламывали остальных отделиться от нас – объяснил Королев.

– Смотрю у него, это неплохо получилось – сказал я, смотря на то, что большая часть моих людей присоединялась к группе Ивана.

– Они наобещали им с три короба – сказал Королев – Сказали, что если они объединяться, то смогут взять из лагеря, все что захотят. Говорят, что они хорошо знают эти дороги и можно будет хорошо поживиться, грабя местные и военные автомобили, а после прячась в лесах.

Я надменно хмыкнул, узнав об их планах:

– Наивные идиоты, в такие морозы они замерзнут до смерти еще раньше, чем их найдут немцы и пристрелят – прокомментировал я.

– Ну, все мужики, заканчиваем сборы. А то из-за этих уродов сейчас Исход, проснется – сказал один из друзей Ивана. На что Иван издал надменный смешок.

– Да что нам этот Исход, жалкий задавака! Он только и может, что пыжиться своим мечом, но ничего пусть только покажется, я тут же всажу ему пулю в голову – горделиво говорил он.

– Ну что же можешь попробовать! – крикнул я ему, после чего обе группы с тревогой обернулись в мою сторону.

Иван испуганно взвесил ружье, панически направив его в мою сторону. Остальные же встали столбом, и тревожным взглядом стали смотреть то на меня, то на Ивана.

Я же продолжал стоять у своей палатки, невозмутимо смотря в сторону Ивана, он продолжал держать меня на мушке своего ружья, но стрелять не решался. Он старался казаться невозмутимым, но я видел, как дрожало ружье в его руках. Ведь, несмотря на все свое показное хвастовство, он, как и все остальные видел, как я вчера дрался с немецким отрядом. И совершенно не хотел вступать со мной в конфликт. Это говорит то, что они решили провести свой бунт тихо, пока я спал.

– Что же ты не стреляешь? – издевательским тоном спросил я – Мушку прицела найти не можешь?

Но Ивану было совсем не до шуток:

– А ну не двигаться, только попробуй, дернись. Мигом мозги вышибу! – крикнул мне Иван, постаравшись сделать свою интонацию максимально грозной, дабы показать своим людям, что он держит ситуацию под контролем. Но все прекрасно видели, с какой тревогой Иван озирался на своих друзей. Он явно ожидал их поддержки, в случае встречи со мной, но те просто стояли как вкопанные, делая вид, что тут совсем не приделах.

– И куда же вы все собрались? – все таким же невозмутимым тоном спросил я, демонстративно сделав один шаг вперед, в сторону Ивана.

Тот еще напрягся еще сильнее:

– Не твое собачье дело! – важно заявил он, продолжая держать меня на мушке – Ты здесь больше не главный, понял?! Ты упустил свой шанс, когда уничтожил весь наш товар. Теперь ты нам никто!

– Неужели?! – спросил я, сделав еще пару шагов вперед, люди Ивана стали медленно отступать в сторону видя мое приближение – И кто же тогда теперь главный? Ты?

Теперь на Ивана обратились любопытствующие взгляды всей его группы, от чего он сильно засмущался.

– Я?!… Нет, конечно! – неуклюже ответил Иван – Нам больше не нужен будет никакой начальник, не ты, не Марк, теперь никто не будет больше нами командовать. Верно братва?!

Его группа поддержала его одобряющим возгласом, но далеко не все поверили словам Ивана, и многие из его друзей теперь с подозрением смотрели на него. Я же прекрасно знал, что Иван давно хотел быть главным в этой шайке, только он хотел утвердить свой статус плавно, постепенно, без громких заявлений. Дабы люди смогли привыкнуть к этому его званию и тем самым избежать какой-либо конкуренций. Но когда я задал ему этот вопрос, я сразу же навел на эту мысль всех остальных, а далеко не все присутствующие (даже те, что были из его группы) хотели бы себе в главари такого человека как Иван.

– Отныне мы будем свободны от вас уродов, и станем