Торлон. Война разгорается - Кирилл Шатилов

Звали ее непривычным для вабонского слуха именем Т’амана, от которого веяло недосягаемой стариной и на память приходили легендарные героини полузабытого прошлого. Славу героинь затмили герои, в честь которых сегодня устраивались культы и строились часовни-беоры, однако Ахиму не раз приходилось слышать от деда, что женщины в те времена были ничуть не слабее мужчин, а некоторые их подвиги стоили многих мужских. Теперь, правда, о них помнили разве что в Обители Матерей. Т’амана, кстати, тоже была родом оттуда, из Обители, где до сих пор жила ее родная сестра, которую звали тоже не совсем обычным именем Ведана, наводившим знающих людей на мысль о славных предках из Великой долины.

Сказать, что Т’амана была женщиной необычной, значило не сказать о ней ничего. Достаточно упомянуть, что Ахиму она первая и единственная предстала в Нави совершенно обнаженной, причем застал он ее случайно вовсе не за купанием, как можно было себе представить, а прыгающей с крыши избы на раскидистое дерево, по которому она быстро, словно кошка, пробежала от одного края кроны до другого, прямо по веткам, не успевавшим даже как следует прогнуться под весом ее сильного тела, красивой ласточкой перелетела на соседнее, спрыгнула с высоты в не менее чем четыре человеческих роста на землю, тут же откатилась в сторону, как будто уворачиваясь от града вражеских стрел, на четвереньках, но очень быстро перебежала обратно к избе, ловко вскарабкалась по выступам бревен на крышу и оттуда метнула в Ахима нож, который все это время, оказывается, прятала в руке. К счастью, Ахим не успел сообразить, что нужно уклониться, потому что нож просвистел мимо, обдав холодным ветерком правую щеку, и впился в деревянный щит у него за спиной, как потом оказалось, специально поставленный там в качестве мишени. Если бы он пошевелился, еще неизвестно, не пришлось бы ему получить ответ на давно занимавший его праздный вопрос: а можно ли погибнуть в Нави?

Т’амана училась в Обители Матерей на гардиану, то есть своеобразную женщину-воительницу, иначе говоря, охранницу, а Навь умело использовала для дополнительного совершенствования своего и без того незаурядного мастерства. После той встречи, закончившейся отнюдь не любовными утехами, а совершенно серьезной беседой о наиболее верных способах поражения таких неуязвимых воинов, какими для непосвященных являлись сверы, Ахим предположил, не без грусти, что теперь они смогут общаться только в Нави, поскольку вход в Обитель ему, как и всем мужчинам, заказан. Каково же было его изумлений, когда Т’амана предстала перед ним во плоти несколько дней спустя, правда, на сей раз прилично одетая и совершенно непохожая на грозную воительницу. Оказалось, что в Яви она уже давно покинула Обитель, где осталась ее сестра, и живет теперь здесь, в Вайла’туне, зарабатывая тем, что помогает соседу-кузнецу доводить до ума заготовки, придавая им необычную форму и украшая затейливыми орнаментами. Слово за слово, и вскоре оказалось, что у них есть общий знакомый, Ротрам, который, собственно, и свел ее сперва с кузнецом, которому для отдельных заказов требовался умелый помощник, а потом и оставил жить в своем бывшем доме. Ахим не сомневался, что все неспроста и что Т’амана приходится Ротраму любовницей, однако дело это было не его, ни о чем таком выспрашивать он приятеля, а тем более молодую женщину не стал и просто воспринимал их обоих как своих близких друзей.

Когда он пришел в избу Т’аманы, почти все уже были в сборе. Кроме Ротрама, который никогда не настаивал на том, чтобы его обязательно дожидались. Поэтому разговор начали без него. Т’амана поставила на стол угощение. К нему обычно притрагивались в конце, порешав наиболее важные вопросы. Из десяти человек геволами были только трое, включая Ахима. Через них-то и осуществлялась связь с остальными единомышленниками, сидевшими сейчас в задумчивом спокойствии и слушавшими его откровенные размышления вслух. В Нави могли общаться только геволы и Т’амана, наделенная многими необычными способностями, похоже, от рождения.

Ахим поделился своими соображениями относительно происходящего и попросил каждого высказаться. Пока они обсуждали услышанное и взвешивали свои силы, пришел Ротрам. Он деловито зачерпнул из блюда со стола горсть орехов, улыбнулся хозяйке, сел и вскоре уже был в курсе происходящего настолько, что, как обычно, подвел итог разговору и высказал свое веское мнение:

— Начинать надо со Скелли. Он держит в руках все бразды правления, и любая неприятность с ним может серьезно запугать тех, кто ему подчиняется. Предполагаю, что между собой они никак не связаны и действуют только через него. У меня есть хорошие знакомые в замке и даже в подземелье, где обитает этот паучина, так что уверен в том, что говорю.

— А твои знакомые смогут нам в этом помочь?

В противовес тому, что рассказал Ротрам об одном из самых главных их врагов, здесь у них было принято обо всем говорить начистоту и никогда не держать никого и ничего в тайне от остальных. Поэтому ему пришлось пояснить, что он в данном случае имеет в виду некоего Прола по прозвищу Кус-Кус, который трудился в замке не кем-нибудь, а поваром, причем если Ротрам ничего не путает, то главным. Слушатели сразу сообразили, к чему он клонит, однако высказались осторожно на тот счет, что, мол, приготовить-то повар, конечно, может все прекрасно и даже сам ядку подсыпать, но ведь замок большой, и как тут быть уверенным в том, что блюдо попадет именно тому, кому предназначалось. Ротрам сделал вид, будто озадачен столь неожиданной сложностью, однако воспользовался паузой лишь затем, чтобы забрать из блюда еще пригоршню орехов, и терпеливо пояснил:

— Наша Т’амана прекрасно знает кузнеца Атмара. Повар Прол — его родной брат. У Атмара есть младший сын. Этот сын, которого зовут Сартан, получился пареньком смышленым, причем настолько, что дяде не составило большого труда не так давно устроить его писарем, ну, не писарем, может быть, но, скажем так, подмастерьем, если у них там есть такая должность. Кроме того, Сартан, как я слышал, у старших писарей на побегушках. Внешностью он не пошел ни в отца и ни в дядю, но парень он смелый, и, если ему растолковать задачу, думаю, он не испугается и найдет возможность оказаться под рукой у Скелли. Беседу с ним и с Пролом я беру на себя. Атмар мне с удовольствием поможет.

Возражений не последовало. Раньше Ахим наверняка стал бы допытываться о подробностях вероятного плана, переспрашивать, выражать справедливые сомнения по поводу вовлечения в столь опасное предприятие совершенно посторонних людей, однако опыт общения с теми, кто собирался в гостеприимной избе Т’аманы, научил его безоговорочно доверять этим редким людям. Если кто-то что-то из них сказал, можно было быть уверенным в том, что именно так и будет. Собственно, за этим он сюда и пришел: поделиться последними сведениями, получить поддержку и распределить задания между теми, кто сам же их на себя и брал. Так у них повелось уже давно. А иначе и не могло быть между друзьями, озабоченными одним общим делом.