СССР-2061. Том 9 - СССР 2061

Теперь до главной базы на вездеходе едем, там медпункт и препараты, и до купола уже подземную ветку протянули. Мишка всё шутил ещё, что они, мол Московские метростроевцы, тут как глисты в новой жопе, у каждого своя кишка, эх Мишка, Мишка… Теперь это не кишка, это артерия.

Майя кричит. Схватки. Валентиныч, спокойный как слон, подмигивает мне, и тут Гюнтер замирает, вернее замирает машина. Я чувствую как порывы ветра, взрывной волной врезаются в бока вездехода, и такой размеренный и галантный Гюнтер кричит: «Шайсе!». У меня холодеет в паху и язык проваливается куда-то в гланды. Жена начинает стонать и в такт ей вторит ветер, нанося песок на композитную обшивку машины.

Секунды тяжелы и вязки, я чувствую, что время как кровь течёт вокруг меня. Всё перемешалось и время, и ветер, и стон жены, и грозное бурчание Гюнтера на родном немецком, и строгий взгляд Валентиныча. Он как отец для многих из нас, молодых и горячих, я понял в чём его роль и почему его любят здесь на Марсе.

Помутнело всё в моей голове. Время тянулось и тянулось, и с каждым ударом песчаной бури в борт, я представлял наш вездеход мелкой букашкой, которую закапывает шкодливый малыш в песочнице. Отличная могила. Нас сходу после бури не найдут, как минимум сутки искать будут, но тут шум стих. В салоне вездехода наступила мрачная ватная тишина. Мы молчали.

— Чего ждёте придурки! — Закричала Майя. Гюнтер вскочил с кресла.

— Я сейчас товарищи! — сказал он и вытащил из под сидения сапёрную лопатку.

— Нас сильно засыпало? — Тихо спросил у него Валентиныч.

— Нет, — Гюнтер посмотрел на меня, и приказал, — Павьел, за мной!

Он с детства мечтал о Марсе, работал в совместных программах и потом совсем осел в Советском союзе, да и жена у него якутка, поэтому по-русски он говорит хорошо, но разбуженный акцент, выдавал волнение. Мы перешли в отсек водителя и задраили за собой дверь.

— Теперь Паша, я открываю верхний люк, — Он посмотрел на люк и на его квадратных скулах заиграли желваки, — Я выходишь, и начинаешь копать, ты разъединить кресло пассажира, и возмить спинку. На счёт три. Он поднялся к люку.

— Быстрей дурйак!

Я схватил спинку кресла, и несколько раз нажав рычажок на подлокотнике, дёрнул её за подголовник. Она хрустнула и подалась.

— Готово.

— Надеть маску и шлемофон! — Скомандовал он. — Раз. Два. Три.

Я натянул маску, которую вместе со шлемофоном уже давно сдвинул на затылок. Гюнтер с силой налёг на люк. Я бросился к нему на помощь, и почувствовал, как тяжёлый тягучий песок, подался и начал сыпаться внутрь салона, и в мой комбинезон, через расстёгнутый ворот. Я рефлекторно затянул молнию, но холодные песчинки уже обжигали мне спину.

Люк отворился и мы вылезли. Вездеход засыпало со всех сторон и он больше походил на бархан.

— Копать здесь! — Гюнтер отпрыгнул на несколько метров и точным движением ткнул лопату в песок.

Я принялся отгребать песок спинкой кресла. Мы копали, а края осыпались внутрь, и работа эта мне казалась бесполезной, но через какое-то время у нас получилась небольшая воронка. Гюнтер, забрал у меня спинку кресла и положил её на край воронки, стараясь поставить как можно более вертикально, затем он вынул несколько зарядов из карманов комбинезона.

— Иди в машину, — сказал он активируя заряды.

Я добрался до люка и спрыгнул внутрь. Через пару секунд рядом оказался Гюнтер, он задраил вход и сел за руль. Мы несколько мгновений сидели молча, затем раздался взрыв, и машину сильно качнуло, у меня зазвенело в ушах.

— Что произошло? — спросил я.

— Я взрывом попытался сбить верхнюю часть песка, — он посмотрел на меня, — надеюсь машина осталась целой.

— Так поехали.

Он запустил двигатель. Что-то зарокотало, машина заревела и затряслась, затем затихла, и затем снова заревела. Это тоже напоминало схватки. Гюнтер аккуратно работал рычагами и я почувствовал как вездеход наконец-то стронулся с места.

— Готово. Иди к жене. — Уже без волнения произнёс Гюнтер. Я вошёл в отсек. Валентиныч стоял у ног жены, и она тужилась.

— Держи ноги, чтоб не зажимала, сейчас головка пойдёт, — крикнул он мне, — Майка, а ну в рожу не тужься, ребёнку помочь надо, животом давай! Я взял её за колени. Она натужилась и закричала.

— Давай, давай, головка показалась, тужься.

Ребёнок вышел на свет, крик жены растаял в расслабленных нотах и тут раздался детский плач. Жена громко вздохнула и заплакала.

— Ну вот вам и человечище. — Констатировал Валентиныч. У меня помутнело перед глазами и я осел.

Чуть позже я уже трясся на кресле без спинки. Гюнтер держал руль и насвистывал какую-то мелодию, а на экране навигации уже виднелись очертания главной советской марсеологической базы, оттуда до климатического купола рукой подать. В отсек заглянул Валентиныч.

— Ну, что папаша, в кодексе пока нет статьи для семейных и до трибунала не дойдёт, но теперь точно всё распишут. Эх любовь, любовь… — сказал он, а у меня в голове мелькали треножники из Уэллсовской «Войны миров» и почему-то стучала глупая мысль: «У нас родился марсианин!».

Стиганцов Эдуард Николаевич

418: Когда будущее смотрит в твои глаза

В приоткрытое окно настойчиво врывались звуки кипучей деятельности – грохотал металл, жужжали сервоприводы, слышались отрывистые команды звеньевых и бригадиров.

— Жарко, — пожаловался главный инженер Вихляев сидящему напротив прорабу. — Как думаете, Геннадий Семенович, хоть к вечеру кондиционеры заработают?

— Над этим работают, Пётр Тимофеевич. Кто мог предположить, что этот чёртов метеорит выведет из строя главную подстанцию. Вихляев вздохнул.

— Да уж, июнь выдался жарким. Вокруг ни одного населённого пункта, только бескрайние пески, окружающие нашу стройку века, «Город будущего», который иностранные журналисты уже окрестили как «Urbo de la Estonteco» и, о чудо! Кусок железа попадает в самую важную энергоартерию. Одно только радует, что никто из людей не пострадал. Кстати, куда его дели? А то мне уже из Министерства звонили.

— Метеорит-то? Так это… — прораб немного замялся. — Бригада Ярославцева приспособила его для производственных нужд.

— Интересно. И здесь твоя чудо-бригада отличилась. Мало того, что график опережают на несколько дней, так им ещё и метеорит подавай. И как я теперь отчитываться буду? Спросят меня: «Где дел метеорит?», а я что должен ответить? Нету? Съели? Прораб молчал.

— Э-э-эх! — обречённо махнул рукой инженер. — Ну что с них возьмёшь? Наказывать? За что? Лучшая бригада, мастера, каких поискать… И слесари, и сварщики, и каменщики, и бетонщики…

— И маляры, штукатуры, геодезисты, плотники, арматурщики, электрики, водители, программисты…

— Слушай, а есть вообще вещи, которых они делать не умеют?

— Всё умеют, Пётр Тимофеевич, вы же знаете.

— Да знаю, знаю. Отмажу, не переживай. Ради таких специалистов не грех и холку подставить. На дело-то хоть метеорит извели?

— Само собой, — оживился прораб. — Металл переплавили, понаделали кучу необходимых деталей для бульдозеров, тягачей, кранов, роботизированной техники… Винтики там, шестерёнки. Часть пустили на металлоконструкции, сами знаете, поставки материалов и оборудования задержатся на пару дней…

— Верю, верю… Богатыри! — инженер достал из кармана платок и вытер вспотевшее лицо. — Ты вот что, Семенович… Сегодня к нам должен проверяющий из Москвы прилететь, будет оценивать ход работ, принимать пожелания, жалобы… Так ты ему и задвинь – так, мол, и так, материалов не хватает, машины ломаются, запасных деталей кот наплакал, хорошо, хоть поставки продовольствия не задерживают, а то ходили бы злые и голодные, как рабы на строительстве Великих Пирамид. Пусть он там за ухо этих снабженцев возьмёт, а то и за другое интимное место. Прораб рассмеялся.

— Понял, сделаем.

— Только ты это… Про рабов не стоит, мало ли, каков человек будет, может и не понять такую шутку.

— Не переживайте. Изложу всё вполне культурно, деликатно и по делу.

— И про этого не забудь, Ярославцева своего… Что он там просил, общую кибер-систему наших роботов отладить хочет?

— Ага.

— Смело. А справиться?

— Пётр Тимофеевич… — обиделся прораб.

— Ну ладно тебе. Верю, — инженер налил себе стакан воды из графина на столе. — Уму непостижимо, куда ни кинься, всё умеют… Плохо, что без электричества мы, как без рук. Аккумуляторы без подзарядки долго не протянут, двое суток, не больше.

— Не переживайте, сегодня всё исправим, — заверил Геннадий Семенович, не отрываясь от просмотра чертежей и непрерывной записи пометок в свой блокнот. — Знаете, я даже иногда их боюсь.

— Ты о чём?

— Бригаду Ярославцева.

— Что за глупости! Это ещё почему?

— Мне кажется, они не совсем… люди. Инженер поперхнулся и поставил недопитый стакан на стол.