Трагедия России. Цареубийство 1 марта 1881 г. - Владимир Брюханов

Наверняка из показаний Меркулова и дальнейшего следствия шефы Фроленко в Департаменте полиции узнали много такого, о чем они и не подозревали — это усилило их рвение привлечь его к ответственности. Аккуратно были выделены фрагменты, где Фроленко основательно замарался в сотрудничестве с полицией, а все остальное сложено в весомую кучу обвинений. Характерно, что его возили на опознание в Киев, Одессу и Кишинев, но не возили ни в Харьков, ни в Херсон — эти дела ему предъявлять не желали!

В конечном итоге его вывели на процесс 20-ти в феврале 1882 и судили вместе с жертвами его же предательства — Клеточниковым, Фриденсоном, Меркуловым, присудили к смерти, замененной пожизненной каторгой и держали в Алексеевском равелине и потом в Шлиссельбурге; Меркулова туда не посадили, а Клеточников сгнил в Алексеевском равелине; встретился он там и с М.Р. Поповым — тоже преданным другом. Из двух десятков узников, попавших в этот ад, относительно здоровыми вышли по амнистии 1905 года только Попов, Тригони и Морозов — и Фроленко.

В 1936 году он вступил в ВКП(б), дожил затем до девяноста лет и умер в 1938 году.

Удивительно ли, что никто никогда не заподозрил его в предательствах?

Сидоренко и служил меньше, и разошелся с начальством почти полюбовно.

Расставшись с Перовской, он поступает в подчинение к Исаеву, которого тоже затем страннейшим образом арестовывают на улице — 1 апреля 1881; Исаев умер затем в Алексеевском равелине. Потом Сидоренко помогает Савелию Златопольскому, но расстаются они без фатальных последствий — Златопольский арестован заведомо безо всякой связи с Сидоренко в 1882 году. Затем осенью 1881 Сидоренко работает в группе пропагандистов под руководством Теллалова. Последнего арестуют 16 декабря 1881; он затем тоже умирает в Алексеевском равелине.

Сразу вслед за тем, 4 января 1882, Сидоренко арестовывается в компании с тремя рабочими: они собрались, как он объясняет, для убийства предателя — одного из этих рабочих, но полиция помешала! Непонятно, какова роль самого Сидоренко в этой вооруженной компании (у него самого изъяли при аресте кинжал и кистень), но она весьма странно оттеняется последующим.

После ареста его допрашивал все тот же Добржинский, затем его поместили не в Дом Предварительного Заключения, как положено было бы революционера такого ранга (все это он сам отмечает, но всему дает объяснения примерно такие, как и тому, почему его Рысаков не выдал), а в Петропавловскую крепость, где держат еще год без допросов: «Режим в крепости (я сидел в Трубецком бастионе) был строгий, но давали книги для чтения, и я прочел свыше 100 томов журналов «Отечеств[енные] Записки» и «Вестник Европы» за старые годы».[986]

И — хэппи-энд: «в феврале 1883 г. меня перевели в Д.П.З., причем меня посетил Плеве или Муравьев, объявивший, что по высочайшему повелению я ссылаюсь административно в Сибирь на 5 лет».[987]

Рядового пропагандиста навещает то ли директор Департамента полиции В.К. Плеве — будущий министр внутренних дел, то ли прокурор Петербургской судебной палаты Н.В. Муравьев — будущий министр юстиции, а ему даже лень запомнить, кто это был!

История понятна: после ареста Теллалова Сидоренко подозревали настолько, что собирались убить. Начальство его спасло и изолировало на год — чтобы о нем позабыли, да и выглядело это как суровая репрессия, а потом предлагало возвратиться к делу. Но сильные впечатления и год размышлений отвратили Сидоренко от желания продолжать вредную и опасную карьеру — он мотивированно отказался. Начальство, конечно, было недовольно (оно всегда недовольно — на то и начальство!). И пятилетняя ссылка и оказалась, с одной стороны, выражением начальственного недовольства, а с другой — довольно прочно покрывала его грехи от разоблачения. С одним известным персонажем тоже произошло в 1913 году нечто подобное.

После освобождения в 1887 году Сидоренко завершил юридическое образование. С 1900 года до революции был мировым судьей в Одессе.

При Советской власти, как юрист, нашел пути ознакомиться со своими следственными делами в архивах, а затем, с 1923 года, неожиданно начал выступать с воспоминаниями о героическом революционном прошлом. Дальнейшая его судьба с конца 1920-х годов не известна.

Арест Исаева, выданного Сидоренко, оборвал связи Нечаева с волей — именно Исаев оставался каналом связи для солдат из равелина.

Ширяев вычислил другой возможный вариант, и в начале апреля прислал очередного связника с запиской на имя «Тигрыча» (Тихомирова) к А.А. Филиппову — неоднократно упоминавшемуся выпускнику Пиротехнической школы, деятельному пособнику террористов. Филиппов отнесся к визитеру очень настороженно, но затем связал солдата со своим начальством по революционной линии. Таковым для Филиппова в это время был С.П. Дегаев.

Еще с осени 1880 Дегаев вместе с Желябовым организовывал заговор среди офицеров. Этот дубликат заговора декабристов никакого развития не получил, но когда Дегаев его выдал (в 1883 году), то арестовано было несколько десятков человек и кое-кто казнен. Кроме того, Дегаев наряду с другими работал и в подкопе на Малой Садовой. Он наверняка был членом «Исполнительного Комитета», а сейчас, в апреле 1881, вполне по положению мог быть и членом Распорядительной комиссии — недаром и Фигнер, и Корба, и Тихомиров, которые это прекрасно знали, всячески скрывали состав Распорядительной комиссии 1881–1882 годов!

Дегаев, к которому Филиппов привел посланца, был, оказывается (в отличие от Филиппова), в курсе всех прежних сношений «Исполкома» с Нечаевым и Ширяевым, поэтому все объяснилось и наладилось.

Передав этот канал Дегаеву, Филиппов от связи с Нечаевым устранился, хотя через год его посадили и затем судили именно по делу о заговоре в Алексеевском равелине. В силу этого Филиппов познакомился со всеми подробностями этого дела, а затем на каторге дополнительно выслушивал рассказы подельников. Воспоминания Филиппова, написанные после публикации исследований П.Е. Щеголева, считавшего, что он все выяснил об Алексеевском равелине, позволяют восстановить истину. Это мог бы сделать Филиппов и сам, если бы не был зациклен на собственной вине: ему казалось, что все его подозревают в предательствах апреля 1881 года, которых было много, и во всей их логике разобраться невозможно.

Существенно же то, что именно с Филипповым и с Дегаевым произошли тогда страннейшие истории.

Дегаев был арестован 25 апреля 1881, а уже 5 мая выпущен под залог, 14 мая обыскан, затем дело прекращено в конце 1881 года[988] — совершенно невероятная история с революционером такого ранга по тем временам.

Примерно то же происходило и с Филипповым, ранг которого, разумеется, был много ниже. Он рассказывает, хотя и без точных дат: «В апреле месяце 1881 г. /…/ я был арестован. /…/ Кто назвал мою фамилию, я и до сих пор не знаю /…/. При первом же допросе, который вели полковник Никольский и прокурор Добржинский, /…/ [на] вопрос: был ли я знаком с Люстигом, я ответил утвердительно и, когда меня спросили, кто меня с ним познакомил, я ответил, что познакомился через Богородского. Дальше был предложен вопрос о знакомстве с Дегаевым, на который я ответил отрицательно. Никольский очень удивился, почему я это отрицаю, тогда как всеми мое знакомство с Дегаевым было признано, но я не изменил моего показания, и очной ставки мне ни с кем не было дано. Этим и закончился первый и последний допрос после моего ареста. Просидев в Доме предварительного заключения один месяц, я был выпущен /…/.

После этого я вышел в отставку и вскоре поступил на частный завод /…/. /…/ в конце 1881 г. мне был объявлен приговор, в силу которого я был отдан под гласный надзор полиции на 2 года, с запрещением проживать в местах усиленной охраны. Пришлось расстаться и с Петербургом, и со всеми друзьями. /…/

В конце февраля или начале марта 1882 г. я был вновь арестован и препровожден в Петербург».[989] Далее следствие и суд в декабре 1882 по делу о заговоре в равелине, каторга до 1886 года и поселение в Сибири до 1902.

Дегаев — общеизвестный предатель и провокатор. Однако одни относят время его начала сотрудничества с полицией к началу 1883 года, другие — к концу 1882, а Л.Г. Дейч — даже к концу 1881 или началу 1882 года.[990] Никто никогда не связывал этого дебюта с арестом Дегаева в апреле 1881 — понятно, почему: вплоть до весны 1882 года в революционном мире не происходило никаких неприятностей, которые хоть как-то можно было бы связать с именем Дегаева.

Пераллельно с этим никто и не связывал трагедию, случившуюся в Алексеевском равелине, с тем же Дегаевым. Считается, что вся деятельность Нечаева была разоблачена в результате доноса, сделанного его соседом по заключению Мирским. Произошло это в ноябре 1881. После этого год следствия, аресты среди солдат равелина и, наконец, упомянутый суд в декабре 1882. К этому моменту не было в живых ни Ширяева — умер еще летом 1881, ни Нечаева — умер 21 ноября 1882 года.