Однажды орел… - Энтон Майрер

Слегка наклонив голову, держа винтовку в правой руке, полковник энергичным шагом пошел вперед. Сняв автомат с плеча, Фелтнер окликнул Уоттса и Эверилла и поспешил за Дэмоном под огонь японских пулеметов, лающих теперь, как казалось, гораздо громче. Мокрая трава и листья хлестали по крагам, головокружение усилилось, глаза резало — любой взгляд в сторону вызывал вспышки боли. Как далеко намеревается пройти Дэмон? Что они будут там делать? Если солдаты прижаты к земле…

К ним бежал солдат — с непокрытой головой, обезумевшим взглядом, одна рука поднята вверх. Фелтнер смутно припоминал его, но никак не мог вспомнить фамилию. «О господи, — подумал он. — Надо же случиться такому именно в этот момент! Сейчас полковник вытрясет из него душу, а потом и из меня, и из всех, кто окажется поблизости. Хорошо хоть, солдат не бросил винтовку, это уже лучше…»

Однако Дэмон лишь улыбнулся.

— Что случилось, сынок? — бодро спросил он.

Солдат («Филлипс! Вот как его фамилия, Филлипс: хорошо, хоть это вспомнил!») остановился в смятении, едва переводя дух. С очумелым видом он махнул свободной рукой назад.

— Японцы! — заорал он, стараясь перекричать грохот. — Там тысячи японцев…

— Ты уверен в этом? — Дэмон приблизился к Филлипсу и остановился перед ним в ожидании ответа.

— …Они атакуют… по всему фронту… Нужны подкрепления, мы не сможем остановить их…

— Так уж и не сможете! Мне что-то не верится… Полковник говорил таким спокойным тоном, в его голосе было столько равновесия между насмешкой и как бы случайным, само собой разумеющимся возражением, что Филлипс разинул рот, а на лице его появилась глупая улыбка. Казалось, он только теперь заметил высокое звание Дэмона.

— …Иисус Христос! — Филлипс разразился лихорадочным смехом. От паники не осталось и следа, он почувствовал себя опустошенным, слегка обиженным. — Я же говорю вам, полковник, их там целая туча…

— Ну что ж, давай пойдем посмотрим, — сказал Дэмон. В его голосе прозвучали властные нотки. — Пошли. — Полковник решительно двинулся вперед. Филлипс начал было говорить что-то еще, но, поймав осуждающий взгляд Фелтнера, прикусил язык.

— Филлипс, — резко оборвал его Фелтнер, — ну-ка возьми себя в руки. Прекрати болтать.

— Есть, сэр. — Филлипс резко повернулся кругом и, пристроившись рядом, постарался даже идти в ногу, что вызвало у Фелтнера раздражение, сначала его охватило жгучее желание накричать на этого рядового, пригрозить ему самыми строгими взысканиями, затем не менее сильное желание расхохотаться. Кожа на лице Фелтнера вся как бы натянулась, саднила, будто по ней хлестнули ядовитым плющом, дышать стало очень тяжело. Трудно было идти вот так, как сейчас, навстречу сухому неистовому треску пулеметов, когда в листве над твоей головой свистят и жужжат пули.

— Полковник… — тревожно произнес он.

— Да? — отозвался Дэмон, повернувшись.

— Не лучше ли вам снять этих орлов?[68] Дэмон покачал головой.

— Ребята еще не знают меня, по крайней мере, большинство из них.

— Генерал Уэстерфелдт строго приказал…

— Я знаю. Но так лучше…

— Господи! — пробормотал Фелтнер. Он споткнулся о корень и едва не упал на колени. Японские пулеметы вели огонь теперь короткими очередями, как будто яростно бранились сотни и сотни сварливых старух. Вокруг них то здесь, то там продолжали падать срезанные пулями листья. Казалось, они идут как во сне, в кошмарном сне. Все это закончится бедой. Финал будет печальным. Если они будут идти и идти вперед, вот так, как сейчас, но неподвижной маслянистой воде, если, несмотря ни на что, продолжать идти…

Они вышли уже на рубеж, где залегли атакующие взводы. Фелтнер увидел солдат, припавших к земле под кустами, за стволами поваленных деревьев, в заполненных водой ямах. Увидев их, он испугался еще больше; ему было стыдно, он злился и чувствовал себя глупо. Однажды зимой, когда ему было лет девять-десять, он, осторожно балансируя, шел по узкой кирпичной стене, а одноклассники начали швырять в него снежками и насмехаться над ним. Сейчас он ощущал, как в нем нарастает такой же страх и чувство, что его предали, отчаянное желание прижаться к земле, убраться отсюда, покончить со всем этим.

— А ну, ребята, вперед! — обратился Дэмон к солдатам своим уверенным, спокойным, призывным тоном, который, казалось, превращал передвижение под огнем вот так, выпрямившись, одновременно в самое пустяковое дело и в серьезнейшее обязательство солдата перед солдатом. «Как это у нею получается?» — подумал Фелтнер. — Только вон до того небольшого бугра, — продолжал Дэмон. — Мы должны добраться туда, от нас ждут этого сегодня. От всех нас. Пойми…

Косые взгляды из-под касок — множество взглядов: возмущенных, удивленных, недоверчивых. Звонкий мальчишеский голос:

— Кто еще там?

Не обратив никакого внимания на выкрик, Дэмон энергично шагал от одной группы солдат к другой и все тем же гипнотическим тоном призывал:

— Пошли, пошли, ребята! Нам нельзя задерживаться здесь, чтобы позволить японцам скосить всех. Вы же понимаете…

Неожиданно в опасной близости застрекотал пулемет; трассы его очередей тянулись как толстые оранжевые провода, прожигая себе путь в кустах в десяти футах от них. В следующий момент Фелтнер понял, что лежит на земле, хватает ее руками и дышит сквозь зубы; как это все произошло, он не помнил. Прямо над его головой пролетела рикошетная пуля, прозвенев, словно оборвавшаяся скрипичная струна. Он поднял голову и увидел, что Дэмон по-прежнему на ногах и все с тем же невозмутимым спокойствием разговаривает с солдатами. Мимо его лица, не далее чем в трех футах, пронесся отскочивший от ствола пальмы кусок коры, похожий на сморщенную слоновью кожу. Полковник улыбнулся и отклонил голову резким движением, какое Фелтнер подмечал у своего отца, когда тот разговаривал с рабочими на фабрике в Трентоне.

— Вы только подумайте, — продолжал между тем Дэмон. — Ну и стрелки! Не могли подстрелить меля ни в Китае, ни на Лусоне; и здесь, черт бы их побрал, тоже не умеют стрелять… — он оперся руками о бедра и наклонился к двум солдатам. — Ну так как, пойдем, ребята? Что скажете? Только до этой горки. Ну, кто со мной?

И, будто эта близко пролетевшая пуля подтолкнула его, худой бледный солдат поднялся на ноги, за ним еще двое, один из них — сержант по фамилии Принс — повернулся и, размахивая рукой, начал призывать других, и они поднимались; вот уже около десятка солдат, размахивая винтовками, бросились вперед. Они поднялись. Они пошли в атаку.

— Вот так, правильно! — одобрительно кричал Дэмон, взмахивая рукой, словно подгоняющий свою упряжку кучер почтовой кареты. — Правильно! Так, так! Теперь заходите с фланга, быстрей!.. — И затем свирепо: — Вперед! Взять их!

Один солдат упал, раздался душераздирающий вопль, но остальные, не обратив на него никакого внимания, продолжали бежать вперед, бросались на землю, вновь вскакивали, мчались как лавина к захлебывающимся от непрерывной стрельбы пулеметам.

Дэмон свернул влево и теперь прокладывал себе дорогу сквозь запутанную гущу лиан и растений, напоминающих спрутов, сквозь заросли изуродованных банановых деревьев.

— Теперь, Рей, я должен проверить, как дела у Крауса. Далеко ли до тропы, не знаешь? Интересно, нельзя ли выйти прямо на…

Раздался резкий звук выстрела из винтовки и шлепок, будто ладонью хлопнули по бедру. Арчимбо, ординарец полковника, пробормотал что-то и начал оседать наземь, нехотя, как во сне, опускаться на колени. Кто-то крикнул:

— Ложись! Ложись!

Снова просвистела пуля, потом глухой щелчок и хлопок выстрела. Фелтнер опять упал на живот под небольшой куст, под свисавшие с него крупные овальные листья. Он не имел представления, где в этот момент находится Дэмон, не видел ни Арчимбо, ни Уоттса. Снова выстрел из винтовки, и пуля впилась в землю рядом с его головой. Фелтнер судорожно глотнул воздух и отдернул руку от головы вниз, будто ее обожгло огнем. Еще ниже. Пули впивались в землю там, откуда он убирал руку.

Он украдкой, стараясь не выдать себя, посмотрел наверх сквозь качающиеся ветви. Ничего не видно. Его сердце билось так, как будто хотело выскочить, а тело вздрагивало от каждого нового удара. Где-то позади не то говорил, не то стонал Арчимбо. Но почему же ничего не видно? Подавляя страх, Фелтнер продолжал старательно, до боли в глазах, всматриваться в листву. Еще один глухой удар впившейся в землю пули, и он увидел — или ему показалось, что увидел, — едва заметные признаки шевеления в густой чаще зелени, наверху. Фелтнер вскочил на колено, поднял свой пистолет-пулемет «томпсона» и дал из него очередь. Резкие пневматические выхлопы почти оглушили его, но в то же время страх как рукой сняло. Он почувствовал прилив энергии, бодрость, воодушевление. Невероятно, но грубая потрясающая сила автоматной очереди как бы превратила его в составную часть оружия, скорее в его слугу, чем хозяина. Он вскочил на ноги, метнулся на несколько ярдов вправо, укрылся за деревом и дал еще одну очередь вверх, в гущу зелени. Наступила тишина. Ни малейшего шороха. Ему хотелось оглянуться, посмотреть, где находится Дэмон, но он не осмеливался отвести взгляд от того места наверху, которое держал под прицелом автомата.