Оникромос - Павел Матушек

гигантских туманных колонн или стволов, поднимающихся высоко вверх и увенчанных радужными сферами, внутри которых колыхались холодные и истрепанные языки пламени магнитных сияний. Я подозревал, что даже самая маленькая из этих сфер была настолько велика, что весь движущийся город мог бы легко поместиться в ней.

Мне казалось, будто я погрузился в удивительный и очень выразительный сон. Мне не нужно было понимать то, что я вижу. Мне также не хотелось предпринимать какие-либо действия. Я просто поглощал эти завораживающие виды всем своим естеством, ощущая на периферии своего тела восхитительный холодок и дрожь возбуждения. Но вдруг почувствовал что-то еще. Трудно передаваемый, беспокоящий дискомфорт. Я пытался ухватить его, но он все время ускользал. В итоге мне удалось определить, что больше всего он докучает мне где-то сзади. Поэтому я повернулся, в надежде как-то на него повлиять, и обнаружил, что неприятное ощущение переместилось по моему телу, а затем, когда я застыл, оно тоже застыло, но на сей раз спереди, между плечами. Я тщательно ощупал себя, но ничего постороннего или необычного на себе не обнаружил. Тогда я понял, что мне знакомо это чувство – кто-то смотрит на меня, и я чувствую на себе его взгляд. Когда до меня дошло, что происходит, я снова кинул взгляд в сторону террасы, к которой был пришвартован мой куб, и рефлекторно отпрянул в испуге. Там что-то происходило. Очень близко. Прямо на краю террасы. Прямо перед моим кубом.

Он походил на металлического человека. У него была голова, две руки, заканчивающиеся пятипалыми ладонями, туловище и две ноги, но все тело этого существа покрывал гладкий слой серебристых чешуек, между которыми не было видно никаких отверстий. Голова была серебристой чешуйчатой сферой, и все же я чувствовал исходящий от нее взгляд. Я понятия не имел, когда это существо приблизилось к кубу, но оно могло это сделать, когда я рассматривал движущийся город, поэтому меня больше занимал другой вопрос: действительно ли эта металлическая тварь меня видит или же только зондирует своей головой мой куб.

Я приблизился к прозрачной стене, чтобы внимательно рассмотреть человека, и неподвижно замер, потому что вдруг заметил на поверхности его блестящей чешуйчатой кожи какое-то движение. Будто некий нечеткий ромбовидный силуэт подергивал множеством гибких, эластичных рук. В первый момент я подумал, что чешуйки у человека полупрозрачные, и мне удалось увидеть то, что скрывается за его металлическим панцирем, но когда я изменил позицию, рассчитывая на то, что с другого ракурса увижу это гораздо четче, пузатый ромбовидный силуэт переместился вместе со мной. И тогда я, потрясенный, понял, что это мое отражение, а гуманоидное существо, покрытое серебристыми чешуйками, видит меня так же хорошо, как и я его.

Смущенный, я отступил вглубь куба. Тогда металлический человек поднял левую руку и постучал пальцем по прозрачной стенке моего контейнера. Я не знал, почему он это сделал, хотя было очевидно, что он пытается привлечь мое внимание. Пока я силился понять, каковы могут быть его намерения, он снова постучал пальцем по тому же месту. Однако на этот раз добавил размашистое движение другой рукой, и казалось, будто он перемещает ею какой-то невидимый рычаг. При виде этого я испытал невыносимо сильное ощущение, будто уже видел это раньше, переживал это. Чувство узнавания заявило о себе, как запах, который давным-давно, в раннем детстве, был связан с чем-то очень важным для меня, а теперь, после долгих лет появившись снова, открыл проход в скрытый лабиринт моего ума и выпустил оттуда забытые, невозможные воспоминания, настолько тревожные и странные, что ни в коем случае не могли быть моими. Но я знал, вернее, нечто во мне знало, что, скорее всего, эти воспоминания именно мои. Но они имели не ничего общего с этими минутами озарений, когда я, будучи маленькой личинкой, извиваясь на теплом покрытом мхом полу, среди огромных фасеточных конструкций и высоких, паукообразных существ, учился тянуться пухленькими руками к живым игрушкам, которые висели над моей головой и привлекали меня тишайшим, едва слышным урчанием, пульсирующими красками и щекотавшим мои чувствительные усики запахом молока, смешанного со сладким материнским потом. Это было что-то намного, намного старше, и оно мерцало слабым, приглушенным светом, заключенным под толстой коркой шелушащейся ментальной патины. Это были наложенные друг на друга воспоминания из прежних жизней, моих, только в совершенно разных, хорошо мне известных, хотя до сей поры скрытых в древних глубинах разума. Это были воспоминания, в которых мое многообразное сознание многократно и самыми различными способами сгущается в кубе, зацепившемся за край коралловой террасы, и видит рядом необычные парящие в воздухе объекты, пришвартованные вокруг нее. Объекты абсолютно разные, никогда не повторяющиеся. И только движущийся город, мерцающий далеко внизу, всегда одинаков. И здесь всегда появляется эта фигура, эта чешуйчатая металлическая броня в форме человека, которая стучит по кубу и показывает, что он там есть.

Именно в этом месте.

Во всех моих воспоминаниях я, преодолев сомнения, тревоги и бесплодные попытки понять, почему это металлическое существо делает то, что делает, в итоге всегда вытягиваю одну из своих гибких рук и по внутренней стороне куба добираюсь до места, которое находится напротив стучащего пальца. Я нащупываю стекловидно-механических актиний, нащупываю их прозрачные утолщения, внимательно изучаю грубые неровности и рано или поздно неизменно нахожу небольшой рычаг. Металлическое существо показывает мне жестом, что я должен с делать с этим рычагом, но я колеблюсь, так как знаю, что это не так просто. Воспоминания подсказывают, что рычаг можно передвинуть разными способами, но я понятия не имею, какой из них правильный, и что произойдет, если мне удастся установить его так, как нужно. Но я должен это сделать. Это неизбежно. Это происходит всякий раз. И это происходит сейчас.

Меня вдруг охватило знакомое ощущение, что смысл моего существования сводится к этому рычагу и к обязанности поставить его в нужное положение, поэтому, не мешкая, я потянулся к нему еще раз. Он был там, где всегда. Я вспомнил, как переставлял его до сих пор, и с удивлением обнаружил, что есть положение, которое я еще не пробовал. Я посмотрел на металлическое существо. В последний раз оно постучало пальцем, опустило чешуйчатую руку и неподвижно застыло. Оно ждало. Оно стояло так близко, что, если бы нас не разделяла прозрачная стена, я мог бы дотронуться до него. Я поймал себя на том, что хотел бы это сделать, что меня тянет к нему, как будто внутри этой чешуйчатой брони скрывается то, что я когда-то