Бремя императора - Иар Эльтеррус

– Какая же мудрость в чужой смерти? – не выдержала девушка.

– Не важно, чем ты занимаешься, – внимательно посмотрел на нее старик, – важно как ты делаешь свое дело. Мастером можно стать даже являясь наемным убийцей, а ты убиваешь во славу божию.

– Ой, не надо этого! – отмахнулась этого. – Не юродствуйте, святой отец! Какую там славу божию? Убираю одну сволочь по приказу другой, ничуть не меньшей.

– И это имеет место быть, – приподнялись в слегка ироничной улыбке губы настоятеля . – Куда же без этого? Надо находиться на стороне сильного, чтобы своевременно подставить ему подножку. В момент слабости. Но так, чтобы он не понял, кто ему эту подножку подставил, а продолжал считать тебя самым верным из слуг.

– Зачем все это, святой отец? – опустила голову Элиа. – Вся эта подлость и жестокость? Неужто сильный не бывает добрым? Обязательно подонком?

– Говорят, попадаются и добрые, – в глазах старика на мгновение мелькнула грусть. – Изредка. Только вот я за всю жизнь ни одного так и не встретил. И если побеждает жестокий и подлый, то значит именно подобный, по божьему замыслу, и должен победить. Не нам протестовать против законов мироздания, дитя. Они нам могут не нравится, но поделать ничего нельзя. Мир таков, каков он есть. Приходится играть по навязанным извне правилам.

«Дорхотов хвост тебе в глотку, сволочь старая! – мелькнула по краю сознания раздраженная мысль. – Можно их изменить, эти скотские правила. И нужно. И добрых я встречала. Врешь ты. Не выйдет у вас заставить всех принять подлость за благородство, а жестокость за доброту. Не выйдет!»

– Ты еще очень наивна, дитя, – насмешливо посмотрел на девушку отец Ордан, как будто угадав ее мысли. – Хочется пободаться с богом? Ну-ну, поглядим, как оно у тебя выйдет. Эх, молодость-молодость. Не хотите вы, глупые, чужим опытом пользоваться, все собственные шишки набить стремитесь. Что ж, набивай, мешать не стану. Только попомнишь еще мои слова. Постарайся хоть поменьше эмоций в работу превносить, а не то худо будет. Попробуй хоть раз на чистой логике отработать ситуацию. Сама поймешь, что лучше оно.

– Здесь я с вами согласна, – развела руками Элиа. – Попробую. Только я уже две недели в монастыре безвылазно сижу, скоро на стены драться начну с тоски.

– Потерпи немного, – язвительно посоветовал старик. – Скоро такое начнется, что всем нам работы хватит. На долгие годы. Кстати, любовника твоего если поймаю, то выпорю так, что про сладенькое надолго забудет. Нечего мне тут бордель из монастыря устраивать.

– Больше не повторится, святой отец, – едва скрыла насмешливую ухмылку девушка – лови, старче, хоть изловись, а невидимку, да еще и крылатого, все равно не поймаешь. Подумал, что ее потянуло на кого-то из местных уродов? Фу, гадость-то какая, представить, что с кем-то из них была, и то противно.

– Надеюсь, – прищурился настоятель, продолжая рассматривать послушницу тяжелым, внимательным взглядом. – Ладно, пойду я, дитя. Скоро на молитву. И ты чтобы пришла. Смотри мне, пропустишь, пороть велю. Голой, на глазах у всех.

– Не пропущу! – заверила его Элиа, быть поротой ей совсем не улыбалось, ничего приятного в этом нет.

Настоятель тяжело встал, немного постоял и кряхтя направился к выходу из кельи. Уже в дверях вдруг обернулся и почти неслышно сказал:

– А своим передай, что не стоит слишком уж давить, Церковь многое может. Я о настоящей Церкви говорю, а не о накипи, в епископатах засевшей.

Старик насмешливо посмотрел на замершую у окна девушку и вышел. Только ступени снова заскрипели под тяжелыми шагами грузного тела. Элиа же едва могла дышать от потрясения. Передать? Своим? Он догадался? Ой, мамочка! Бежать! Немедленно! Или? Она растерянно смотрела на открытую дверь и не понимала, что делать дальше. Но если старый убийца понял, что она шпионка, то почему не выдал? Настоящая Церковь? Но она ведь только создается. А может, давно существует внутри того бардака, что устроили карвенские прихвостни? Необходимо как можно быстрее связаться с императором, этой же ночью. Пусть его величество решает, это его прерогатива.

Вскоре зазвонил колокол, призывающий на полуночную молитву. Элиа со вздохом взяла с полки молитвенник и вышла из кельи. Спускаясь по бесконечной лестнице, она долго проклинала на все заставки донельзя надоевшие монастырские порядки.

Лек шел по улице злой, как дорхот, из-за прерванного свидания. Он опустился на землю неподалеку от города, император просил не летать над городом, чтобы не вызывать ненужных слухов и паники. Надо было облететь Тарсидар по дуге, теперь из-за собственной глупости через центр идти придется, где «ожившему» горцу лучше не показываться. Вот ведь дурня кусок! Но что ж теперь делать? Точно говорят, что из-за дурной головы ногам покоя нет. Правда. Юноша двигался быстрым шагом, почти не обращая внимания на окружающее. В случае нападения среагировать успеет, чувство опасности за последнее время поднялось на недосягаемую ранее высоту. От стрел десятка лучников уходит с завязанными глазами.

С утра предстояло отправляться в Нартагаль, Жрица видела сон, что Неизвестная находится там. В городе Авендар. Островитянку придется брать с собой, без нее никто нужного человека не узнает. Ничего приятного в этом нет, придется присматривать за беспомощной девчонкой, еще не способной ни на что, а значит резко снижается боеспособность всего отряда. Переводные талисманы друзьям выдали, одежду тоже. Необходимо будет спрятать картаги, строя из себя спесивых дворян королевства. Добрых два дня уже люди Ланига дрессировали пятерку побратимов, вдалбливая в их головы нартагальские обычаи. Единый, да как люди могут жить по таким обычаям и считать их естественными? Дикое какое-то общество. Большая часть населения – безответные рабы, потом шла прослойка магов, воинов и купцов. Наверху стояли шесть классов аристократии, владеющие жизнью и смертью всех остальных. Каждое движение, каждое слово являлось ритуалом, нарушение которого вело за собой смертную казнь вне зависимости от сословия. Разве только высший класс, инары да священники Единого, позволяли себе некоторые вольности, но даже они избегали ссориться со Смотрящими, стоящими на страже Блага, как называли свой образ жизни нартагальцы. Рабы не имели никакого имущества и никаких прав, но их трудом держалось богатство страны. Однако хороших ремесленников, несмотря на рабство, холили и лелеяли, прекрасно понимая, что без пряника, на одном кнуте, далеко не уедешь. Не смогут люди из-под палки создать что-нибудь по-настоящему хорошее. Но большинство населения Нартагаля жило в страшных условиях. Обычным рабам не позволяли иметь даже семью, спаривая их как животных, по выбору владельцев, чтобы получить нужное потомство. Ничего не было для иностранца страшнее, чем попасть в рабство к нартагальцам, лучше уж самая страшная смерть в руках карвенских фанатиков.