Вселенская пьеса. Дилогия (СИ) - Евгения Федорова

Гениальный подход, надо сказать!

Я дал высказаться Тверскому, и тот бегло посвятил наш экипаж в подробности отборочного тура. Нам с ним надлежало высадиться на планете Мэй — захолустной планетке, потерпевшей в своем развитии полнейший крах. Толи сторонние силы помогли, толи она сама себя сожрала, только ныне планета представляла собой смертельный лабиринт из радиоактивных ожогов, отравленных ручьев, кишащих хищниками и мутировавшими растениями непролазных джунглей и прочих прелестей, в число которых входили и возможные области измененного пространства, потому что там испытывались некие установки пространственно временного контроля. Возможно, именно прорыв в технологическом прогрессе и похоронил эту планетку.

Теперь и не разберешь, но фотографии меня не обнадежили.

Брать что-либо с собой запрещалось; всем участникам (чтобы поставить их в равные условия) должны были выдать стандартные наборы, оружие и фиксированное число зарядов к нему.

Всю ночь, по словам Тверского, он провел, тщательно изучая разновидности ядовитых тварей, повадки подвижных растений и прочие вещи, на чем я и прервал его, начав раздавать указания.

ИО капитана — Рик Ирин. Отборочный тур займет неделю. Все это время Шквал проведет на приколе Нуарто до получения дальнейших указаний. Дежурства нести вахтенным методом, корабль не покидать во избежании недоразумений. Из всех людей на корабле я бы отпустил на Нуарто только Змея и Рика, но подобное неравноправие вызвало бы все нарастающее напряжение в команде. Кроме того, гулять по чужой планете или посещать космопорт с его торгово-развлекательным сектором не было нужды, ведь кок у нас был без ложной скромности отменным.

Раздав указания и выслушав возмущения, на которые мне оставалось лишь пожать плечами, я вышел в коридор и тут же вздрогнул — выскочившая следом Ната позвала меня по имени, но я выпрямил спину и, сделав вид, что не слышал, удалился к себе в каюту. Закрыл за собой дверь, и лишь тогда с облегчением вздохнул. Запоздало на меня обрушилась волна стыда за проявленную слабость. Надо было повернуться и выслушать ее со спокойным лицом, что бы она не сказала. И лишь потом уйти.

Пустое.

Я упал в кресло и плеснул себе витаминного коктейля.

Тренькнул внутренний коммутатор. Я дернулся и сам обругал себя. Вдохнул, выдохнул:

— Кто?

— Капитан, это я, Рик. Пустишь?

У меня словно камень с души свалился. Я думал, это — она.

— Шквал, открыть дверь.

— Да, капитан, — раздался ровный, совершенно неприветливый отклик из-под потолка, и дверь отъехала в сторону.

Рик уверенно прошел внутрь и с плохо скрываемой претензией ткнул в меня пальцем:

— Какого черта ты взял с собой Тверского на это дельце, а не меня? Ты мне не доверяешь? Я не понимаю!

— Я не доверяю Тверскому, я бы ему даже ноготь свой не доверил, — миролюбиво стал я оправдываться. — А тебе бы доверил свою жизнь, но так надо. Я нашел способ поставить полковника на место и вдолбить ему раз и на всегда, чего он на самом деле стоит.

— Ты затеял опасную игру в одиночку, понимаешь? Тебе придется быть на этой планете одному, некому будет спину прикрыть. Да мы бы с тобой…

— Мы бы с тобой точно вернулись, — согласился я.

— Я говорил со Стасом, ты совсем не готов к этой вылазке, а это еще больший риск.

— Понимаю, — снова согласился я, — но раньше у меня получалось вылезать из безвыходных ситуаций.

— В этот раз может не выйти!

— Тверской на самом деле дорого стоит, — я почесал за ухом, — пару раз он показывал мне, на что способен. Что бы ни было, сейчас уже поздно все переигрывать. О0бещаю, на следующее опасное задание, где потребуется рисковать жизнью, я возьму тебя. Просто сейчас это уже дело принципа!

— Принципиальные умирают первыми, — канадец достал из кармана небольшой перочинный нож и протянул мне. — Возьмешь с собой, уберешь в берец ботинка. Будет немного неудобно — потом незаметно переложишь в карман. Этот нож сделан из углепластика, острый, с нанокромкой, разрежет любой материал. При этом его не засечет никакой сканер…

— Я думаю, ножи, как и пушки, нам выдадут.

— Оружие лишним никогда не бывает. В ручке под балансиром, — он открутил совершенно неуместный для обычного перочинного ножа колпачок-утяжелитель, — маяк. Активируется нажатием пальцы. Антон, ты меня понял? Игра — игрой, а жизнь жизнью. Если тебя припрет, соскакивай. Позором Земля нас не заклеймит, иначе грош ей цена. Если что-то случится, по этому маяку на помощь прискачем мы и вытянем тебя или вас обоих.

— Вот это номер, — я с уважением глядел, как Рик скручивает обратно нож. — Не ожидал. Откуда у тебя такая игрушка?

— С тех самых пор, как меня швырнуло на чертову Эгиду, — немного покраснев, сказал канадец, — я предпочитаю иметь гарантии. Этот маяк был зафиксирован на Земле, сейчас я внес его позывной в корабельную систему. Знаешь, мне как-то не улыбается, если что, снова оказаться заброшенным неизвестно куда, и чтобы самому выбираться…

— А кто-то говорил о том, что верит в многомерность миров…

— Вера верой, — с чувством ответил Рик, — а страховка — страховкой. Ты кстати тоже об этом не забывай, когда спустишься на ту планетку.

— Вы все так говорите, как будто я легионер с одним мечем против целого войска выступаю, — проворчал я. — Ну, планета и планета, надеюсь, нам дозиметр дадут, мне все еще папой стать хочется. Когда-нибудь.

— Не думай сейчас об этом, — посоветовал Рик. — И да, ты пойдешь с одним мечем против армии, потому что не утрудился изучить опасности. Нет ничего опаснее неизвестности, а положиться на Тверского ты не можешь. Ох, не доведет твое упрямство…

Я молча встал и протянул Рику руку.

— Спасибо за это, — я махнул ножом. — Если суждено, еще увидимся, если меня не станет, позаботься, чтобы все члены экипажа были благополучно доставлены на Землю, а корабль подари суду Нуарто. Пусть они сами разбираются со своими юридическими трудностями.

— Вызывай, если что, — скривился Рик.

Тренькнул интерком, пришла важная почта.

Я подошел к терминалу и открыл почтовый ящик. Там было два письма. Первое от суда Союза, второе от неизвестного отправителя.

Я впился в первое письмо глазами и открыл его. В нем значилась только одна строчка:

В иске отказано за неимением веса запроса.

Я судорожно вздохнул. Надо было как-то подготовиться, а не в лоб идти…

— Что там? — заглядывая через мое плечо, спросил Рик, но и сам все прочитал. — Мммм, а во втором чего?

— Да какая разница? — раздраженно спросил я.

— Открой, — попросил канадец, и я нехотя развернул послание.

Знаю ваш интерес в Суде, но так дела не делаются, капитан Доров. Есть к вам одно предложение: Если вы победите в большом галактическом Сафари и придете в гонке первым, я добавлю весу вашему заявлению и, уж поверьте, иск будет удовлетворен — моя гарантия. Ведь нельзя же отказать:

1. Победителю Галактического Сафари;

2. Человеку, за которого попросили сверху.

И подпись: поклонник, пожелавший остаться неизвестным.

— Вот черт, — только и сказал я.

— Да уж, — согласился Рик. — Кажется у тебя, мой друг, появился новый стимул, если, конечно, твоя цель все еще остается целью…

— И ты туда же? — трагически воскликнул я. — С целями и результатом меня уже Тверской достал!

— А между тем его подход весьма эффективен…

— А переступать через нормы и морали тоже приемлемо?.. — обалдел я.

— А ты не переступай, — легко предложил Рик. — Просто победим.

— Только не говори, что тебе страшно захотелось принести Земле галактическую жилую платформу.

— Нет, Антон, — Рик покачал головой и открыл дверь, чтобы уйти. — Мне просто кажется, нам бросили вызов. Это азарт, я ведь игрок!

Он подмигнул, но я не разделял его радости, потому что думал вот о чем: я надавал Тверскому под зад и прямолинейный полковник нашел способ заинтересовать меня. Сто к одному, никакого поклонника у меня нет, и мой интерес в суде Яр видел, заглянув через плечо и прочтя заявление. Так что один ноль в его пользу, ведь в моей душей все же задета струна надежды.

Стас дал мне на время свой плеер — небольшой, похожий на флеш носитель четырехугольник с сенсорный управлением — и легкие наушники. Музыка, само собой, была позаимствована у дяди, очень уж произвел на меня впечатление этот концерт номер один. Выслушав мою просьбу, Змей ухмыльнулся:

— Эх, Антон, темный ты человек! Никогда бы не подумал, что в свои годы ты впервые обратил на Баха внимание!

— Никогда не поздно приобщиться к прекрасному, — парировал я.

И вот теперь, сидя в тесном чреве скоростного челнока, слабо помаргивающего неоновыми голубыми панелями, я сунул в уши наушники и закурил сигарету, пытаясь для себя определить: это все же концерт номер один? Или часть третья — последняя.