Трагедии - Еврипид

Что ж, или обратиться напоследок

Мне в Иксиона, с вечным колесом

Из пламени, которое он крутит?

А коль мне это рок сулит — пусть лучше

Меня никто из эллинов не видит

1300 Из тех, что знали в счастии меня.

И все-таки я должен жить? Да жизнь-то

Под бременем проклятья разве — жизнь?

Нет, пусть она теперь, светлейшая

Супруга олимпийца, танец свой

Победный пляшет там, на горной выси

Зевесовой, и под ее стопой

Гора дрожит! Свершилась воля Геры:

Эллады первый муж низвергнут, дом

Его в обломках, срыт до основанья...

И это — бог... Молиться могут ей...

Из ревности к какой-то смертной, мужа

Красой привлекшей, мстит она тому,

Кто эллинам оградой был, спасал их;

1310 И чью ж вину он должен искупать?

Корифей Да, это верно: все твое несчастье

От Геры, а не от других богов.

Тесей Не спорю: легче требовать терпенья,

Чем самому терпеть от рук судьбы.

Но где тот человек, тот бог, скажи мне,

Который бы греха не зная жил?

Послушаешь поэтов, что за браки

Творятся в небе беззаконные!

А разве не было, скажи мне, бога,

Который, в жажде трона, над отцом

Ругаясь, заковал его? И что же?

Они живут, как прежде, на Олимпе,

И бремя преступлений не гнетет их.[334]

1320 Так как же смеешь ты, ничтожный смертный,

Невыносимой называть судьбу,

Которой боги подчиняются? Ты в Фивах,

Обычаю покорный, жить не должен.

Но в град Паллады ты войдешь за мной;

От крови пролитой очистив руки,

Я дам тебе приют и прокормлю:

Дары, которыми афиняне почтили

Меня за критского быка, и дважды семь

Детей,[335] спасенных мной, — они твои.

Имения мои — по всей стране: покуда

1330 Живешь ты, ты — хозяин полный их.

Когда же смерть тебя в юдоль Аида

Опустит, алтарем почетным, жертвой

Почтит героя весь афинский край.[336]

Наградой же Афин достойной будет

Та слава, что в Элладе мы пожнем

За помощь мужу славному в несчастье,

Позволь и личный долг мне уплатить:

Надежный друг теперь Гераклу нужен.

Когда же бог возносит нас — к чему

Друзья? Довольно благостыни бога...

Геракл 1340 Увы, Тесей, меня в моей печали

Теперь игра ума не веселит...

К тому же я не верил и не верю,

Чтоб бог вкушал запретного плода,

Чтоб на руках у бога были узы

И бог один повелевал другим.

Нет, божество само себе довлеет:

Все это бредни дерзкие певцов.

Довольно... Я не скрою, что сомненьем

Теперь охвачен я, не точно ль трус

Самоубийца...

(В раздумье.) Да, кто не умеет

Противостать несчастью, тот и стрел

1350 Врага, пожалуй, испугается... Я должен

И буду жить... С тобой, Тесей, пойду

В Афины. Как тебя благодарить

За дружбу и подарки, я не знаю.

Я вынес тысячи трудов и мук,

Я без числа вкусил, не отказавшись

Ни от одной, и никогда из глаз

Моих слеза не падала. Не думал,

Что мне придется плакать, но судьбе

Теперь, как раб, я повинуюсь.

(Плачет, потом к отцу.) Старец,

Я ухожу в изгнанье. Я — убийца

Своих детей; возьми их, о отец,

1360 И схорони, почти слезой надгробной:

Любви услугу эту я не смею

Им оказать. Ты положи детей

На грудь их матери, ты их отдай ей:

Пусть вместе и покоятся, как вместе

Убил их я неволей. В Фивах ты

Останься жить; хоть трудно, да смирись,

Неси со мной, отец, мое несчастье.

(Подходит к трупам детей и жены с прощаньем.) Вы, дети, мной рожденные и мной же

Убитые! Всю жизнь трудился я,

Чтоб вам оставить лучшее наследство,

1370 Какое детям оставляют, — имя.

Но вы отцовской славы не вкусили.

Прости и ты, жена, убийце. Плохо

Вознаградил тебя твой муж за то,

Что с робким и упорным постоянством

Ему ты ложе чистым берегла,

И столько лет... Моя Мегара, дети!