Обманный Дом - Джеймс Стоддард

Рука в руке, супруги вышли из столовой и пошли по боковому коридору, мимо панелей красного дерева, тускло поблескивавших багровыми отсветами в полумраке, мимо контрфорсов с резьбой в виде котят, играющих с клубками шерсти. Справа располагалась главная лестница, вся сделанная из темного дуба. Столбики перил были выполнены в форме когтистых лап, а над верхней площадкой разместился вырезанный из железного дерева орел с размахом крыльев в шесть футов, сверху взиравший на добычу. Под лестницей коридор сворачивал к западу у выхода в сад и заканчивался двумя дверями, одна из которых вела в зал для джентльменов, а вторая – в картинную галерею.

Дверь в зал для джентльменов была полуоткрыта, оттуда слышалось негромкое немелодичное пение. Хоуп имел привычку проводить целые часы в небольшом кабинете, который устроил для себя в этом зале. Картер открыл дверь нараспашку, и они с Сарой вошли в мрачноватую комнату. Высокое и глубокое окно было отделано дубом, в темной нише стояла длинная, обитая кожей кушетка, бледно-розовый доломитовый камин был покрыт дубовой доской, по обе стороны от него располагались углубленные в стены панели. Потолок и бордюр здесь были нежно-белые, с лепниной в виде висящих колокольчиков. Торшер из кованого железа в форме буквы «Н», увенчанный четырьмя лампами в гофрированных абажурах, освещал дубовый бильярдный стол. Вокруг стола лежал восточный ковер, красный и зеленый с золотом. Ножки стола прочно стояли на паркете. Около одной из луз на бортике бильярдного стола было вырезано имя «Каваганс».

Рабочий стол Хоупа стоял у стены. Эту часть комнаты он занял целиком, и на каждом столике, этажерке и книжной полке лежали всевозможные чудесные мелочи: книги, курительные трубки, деревянные инструменты, географические карты и пустые бутылочки, бесценные камни из дальних стран, гравюры шестисотлетней давности, древние благовония, крошечные куколки из слоновой кости. На письменном столе рядом со свитком, испещренным рунами, лежала большая лупа, а поверх свитка – карточка, на которой было написано: «Эррет-Акбе?». Потускневшее зеркало в тяжелой золоченой оправе стояло на уголке стола. Его поверхность была затерта сухим мылом.

Хоуп оторвал взгляд от толстенного фолианта на французском языке в красном кожаном переплете. На его переносице поблескивали очки.

– У тебя есть минутка? – спросил Картер. Хоуп привстал со стула – так он имел обыкновение изображать поклон Хозяину, и снова сел.

– Входите. Я тут читал занимательнейшие труды о древних соглашениях. Известно ли вам, что каждые три года мы обязаны посылать два медных яблока, изготовленных кидинскими мастерами, жителям Идрина в знак нерушимости нашей дружбы. В ответ они обязаны отправлять нам дюжину бутылок своего лучшего вина.

– И когда такое происходило в последний раз? – осведомился Картер.

Хоуп снова уткнулся носом в книгу.

– Гм-м-м… Мы опоздали на четыреста двадцать лет. Но поскольку в Кидине больше не добывают медь, а в Идрине уже нет виноградников, винить нам себя не в чем.

Сара рассмеялась.

– Вы на самом деле все время читаете о такой ерунде, или это только прикрытие? Правда, я время от времени заглядываю сюда, но ни разу не видела, чтобы вы играли в бильярд.

– Сударыня, я изучаю тонкости юриспруденции, а не аксиомы геометрии. Я не могу согласиться с глупым предположением о том, что числа неизменны, а углы постоянны. Знакомство с этим Домом утвердило меня в мысли о том, что моя интуиция меня не подводила: принципы существования Вселенной столь же изменчивы, сколь и судебные законы. С какой же стати мне увлекаться игрой, которая основана на ничем не поддержанных предположениях? Вот шахматы – это игра, сплошной хаос и смятение.

– Но уж конечно, в шахматах существуют четкие правила, – возразила Сара. – И я уверена, вы их соблюдаете.

– Совершенно верно, – отозвался Хоуп, и его округлое лицо озарилось улыбкой. – Но если бы нам пришлось решать вопрос о том, что играть надо по новым правилам, никто не стал бы утверждать, что это невозможно.

– Но, сэр…

– Пожалуйста, лучше не начинайте, – вмешался Картер. – Как только вы вступаете в спор, он раскручивается, словно смерч. Мы пришли потому, что я тревожусь за Чанта.

Взгляд Хоупа стал озабоченным.

– Что случилось?

– Не знаю. Я боюсь за него. Он редко докладывает мне, куда именно направляется, но я подумал, что, может быть, об этом знаешь ты или Енох.

– Гм-м-м. Вот они, издержки того, что ваши слуги лезут в дела Хозяина. Енох отправился заводить часы на Башнях. Думаю, он вернется не раньше пятницы. А вот обходы Чанта не связаны ни с какой таинственностью. В свое время я сопровождал его, как и Еноха, дабы изучить их маршруты, и я все записываю, как до меня делал Бриттл. Они сообщают о своих передвижениях, поскольку их работа слишком важна для того, чтобы допускать малейшие случайности. Минутку.

Хоуп вытащил из ящика стола серый блокнот и перелистал его.

– Сегодня среда. Чант ушел в субботу путем, ведущим к Аллее Фонарщика. Дорога в лучшем случае занимает два дня, учитывая, что по пути он проверяет все лампы. Вам логично отправиться прямо к этому переулку, и скорее всего вы встретите его на обратном пути, если предположить, что он просто задержался. Вы попадете в те края быстрее, если пойдете более короткой дорогой. Послать с вами кого-нибудь?

– Нет. Я пойду один. Все равно слугам нельзя входить в аллею – этот проход закрыт для всех, кроме Чанта и меня.

– Что вы подозреваете и чем я могу вам помочь? – спросил Хоуп.

– Я не знаю ответа ни на тот, ни на другой вопрос. Мне просто не по себе.

В Дорожном Плаще, поверх которого была надета шуба, с Мечом-Молнией, Картер покинул Внутренние Покои. Сара проводила его по продолговатому залу к двери за лестницей для слуг. За дверью была свалена всякая всячина: деревянный конь-качалка, поломанный и безглазый, игрушечный кораблик цвета морской волны – он был совсем целый, только киль с дыркой, рисунки и блокноты. Из каморки уводила Зеленая Дверь со стеклянной ручкой с миниатюрным изображением Высокого Дома с северной стороны. Картер вынул из кармана связку Ключей Хозяина. Бронзовое кольцо тускло поблескивало в свете единственной газовой горелки. Ключи сверкали и переливались в руках Картера. Все они были разного цвета, размера и формы. Верхушки некоторых из них были вырезаны в виде крылышек ангелов и различных головок. Картер выбрал малахитовый ключ с голубыми прожилками. Казалось, ключ сделан из камня, но он был прочен, как железный. Затем Картер обернулся к Саре и сжал се руки в своих.

– Я постараюсь вернуться как можно скорее. Сара была печальна, однако сумела улыбнуться.