Княжий человек (СИ) - Билик Дмитрий Александрович

Смотреть на рубежника было больно. Единственный, кто не мог отвести взгляда, оказался Моровой. Он смотрел на погибающего товарища с вожделением маньяка, который прижал свою жертву к стене.

Печатник сплюнул еще раз. Ему было мерзко от того, что он собирался сделать. Однако поступить «по совести» или «благородно», казалось даже не глупостью, а скорее никому не нужной блажью.

Он склонился над Компасом. Так, чтобы несчастный зафиксировал его в фокусе своего внимания. Легонько дотронулся и произнес.

— Скажи, где твой схрон и обретешь быструю смерть. Мы поможем, Компас, скажи.

При жизни, этот коренастый крепыш был упертым мужиком. Не существовало силы, которая бы поколебала волю Компаса. Кроме хиста. Промысел всегда все расставлял по своим местам. Обретая великую силу, люди понимали настоящую цену дружбе, словам, поступкам.

Потому теперь у Компаса не было другого варианта. Все его мысли свелись к тому, чтобы поскорее покончить с этими невероятными мучениями. Смерть, о которой он раньше думал как о чем-то странном, представала подарком в яркой обертке. Самым желанным, чего можно хотеть в этой глупой и несчастной жизни.

И Компас рассказал. Все, за несколько секунд. Коротких для Сани и невероятно длинных для умирающего. Он тараторил так быстро, как только мог.

Компас и не думал обманывать. Ради чего? Выгода, желание напакостить, злость, обида — все стерла из сознания боль. Отныне внутри рубежника существовала лишь она.

Печатник слушал внимательно, стараясь абстрагироваться от на глазах разрушающейся оболочки товарища. А когда Компас закончил, просто встал и отошел. Не произнеся прощальных речей или скорбно опустив голову. Он разве что отвернулся, стараясь не смотреть на происходящее. А после тихо сказал.

— Федя, давай.

Длинная худая тень мелькнула, склонившись над умирающим. Короткий взмах руки и мощная волна свежего ветра, эпицентр которой был именно здесь, прокатился по заболоченному лесу. Хист покинул Компаса. Чтобы найти другого подходящего кандидата или раствориться в небытие.

Ася, которая была более молодой рубежницей, как по годам, так и по опыту, судорожно сглотнула и отвела взгляд от сидящего над Компасом Морового. Последний словно втягивал ноздрями запах крови, который теперь будто обрел осязаемую силу. Федя напоминал наркомана, наслаждающегося дозой. Он сидел поверх трупа, медленно раскачиваясь из стороны в сторону и прикрыв глаза.

И рубежница не выдержала. Она столкнула Морового с тела, желая обрушить на того всю свою злость. А Федя, смирный молчаливый Федя, который всегда подставлял вторую щеку, вдруг вскочил на ноги. От него исходила невиданная сила, которой в рубежнике раньше не было. И тогда Ася дрогнула.

Потому что поняла, Моровой получил рубец, приблизившись к пути кощея. Все это время Федя довольствовался крошками, которые в конце трапезы смахивали со стола. И не мог наесться. А теперь впился зубами в сочный кусок мяса, сок которого тек по губам.

Наверное, он бы бросился на Асю. И та бы точно потерпела поражение. Нет хуже противника, чем превосходящий тебя по силе ведун, который только что взял рубец. Однако между ними встал Печатник. Единственный, кто был сравним по мощи с Моровым.

— Хватит собачиться. На сегодня смертей достаточно. Лучше думайте, что говорить воеводе.

— Как есть, так и сказать, — пожал плечами Федя. — Мы отправились, чтобы попытаться убить Вранового. Потому что типа в своем праве. И нам не повезло.

— Довольно трепаться, — Печатник вытащил пехотную лопатку, которую держал на Слове. — Лучше похороним нашего брата. По-человечески. Не хватало только, чтобы он поднялся.

Федя не отвел глаза, долго глядя на Печатника. Словно испытывал собеседника. Чего не делал никогда. Раньше он ловил каждое слово своего старшего товарища. И был готов исполнить все, лишь бы услужить Печатнику. Однако что-то неуловимо изменилось. Потому Сане пришлось объяснить.

— Ты больше других выгадал от смерти Компаса. Тебе его и хоронить.

Теперь Федя улыбнулся, вот только улыбкой совсем недоброй, и поднял лопатку. С легкостью взвалил на себя тело товарища и отправился за землянку, откуда вскоре послышался звук раскапываемой земли.

— Саша, я че скажу, он знал. Он чувствовал, что Компас погибнет. Я только теперь поняла это.

— Я знаю, — ответил Печатник, скрипнув зубами. — Теперь я тоже это понял.

— Он с Врановым.

— Нет, — грустно посмотрел на женщину Саня. — Все гораздо проще. Феде, по большому счету, было все равно кто умрет. Он оставался в выигрыше при любом раскладе. Чтобы подобного не случилось, надо было брать с собой какого-нибудь не инициированного благородного. Это моя ошибка. Я подумал, что Моровой поступит как человек. А он поступил…

— Как кто? — едва сдерживая слезы, спросила Ася.

— Как рубежник. Как и все мы. И когда мы будем делить вещи Компаса, помни об этом. Помни об этом всегда.

Он сказал и замолчал. А его слова ветер подхватил и унес за землянку. Где на коленях, с лицом, полным остервенения, довольный Моровой рыл могилу.

Глава 7

Самая крутая мотивация что-то делать наступает, когда в жизни случается жопа. На знаю, почему это именно так работает. С какой стати в обычном, нормальном режиме делать ничего не хочется? А как только петух клюнет в задницу, то сразу летишь, словно окрыленный. Правда, с четким пониманием, что позади горят мосты и рушатся здания.

Вот и сегодня я проснулся именно с таким ощущением. Что надо свернуть горы в самое ближайшее время. В первую очередь, чтобы рассчитаться с долгом. Правда, вся боль заключалась в том, что я пообещал Светлане связаться с ней завтра. То есть, сегодня. А там платили не то, что нужными деньгами — не платили вовсе.

Ладно, начнем с малых дел, а закончим более внушительными. Время еще есть. Внутренний голос мне подсказывал, что едва ли Светлана нашла нечто сложное. Уж всяко ее случай будет попроще, чем неведомая фигня Вити, которую даже распознать ни у кого не получилось.

— Хозяин, прекращай уже издеваться надо мной? — стонал Григорий, когда я выгнал его наружу.

— Когда ты станешь крепким и гибким, как кипарис, — ответил я.

— Не бывают бесы такими. Наша стать другая.

Митя же терпеливо сносил тяготы утренней зарядки, изредка поглядывая на оставленный телефон. Как выяснилось, черт тоже был не таким уж простым. И явно собирался терпеливо перетерпеть все, что я придумал, понимая, что потом его оставят в покое. Даже не вызвался помочь, когда я рассказал план сегодняшнего дня. Как бы хорошо он ко мне не относился, бегать и рисковать шкурой черту нравилось меньше, чем слушать музыку. Вот только сегодня у меня были другие планы на его счет.

Размявшись, я смел подчистую весь завтрак. Тогда как бес вяло ковырялся в тарелке.

— Гриша, ты чего не ешь?

— Да без стопки и аппетиту никакого нет.

— Мне всегда казалось, что водка плохо дополняет геркулесовую кашу.

— Да что бы ты понимал, хозяин. Водочка она любое блюдо с новой стороны раскрывает. А это как мясо без соли есть — одно страдание.

Мне даже показалось, что когда я мучился с похмелья, то нравился Грише гораздо больше.

— Митя, тоже ешь, с нами поедешь.

Черт тяжело вздохнул, но согласно кивнул. Вот это правильный ответ. Командир может заблуждаться, но его приказы выполнять ты просто обязан.

Единственное, что меня напрягало — надо поскорее уже изучить «Слово», форму которого я до сих пор помнил, и разобраться с машиной. Ездить на такси, которое еще и не всегда приезжало, куда тебе нужно, мне не очень хотелось.

К примеру, сейчас мне пришлось пройти почти всю нашу улочку, чтобы сесть в потрепанную «Гранту». Заодно я столкнулся с Василичем. Точнее, как столкнулся — мы увиделись издалека, сосед возвращался с местного магазинчика. Я поднял руку, приветствуя Василича, а тот улыбнулся и ответил мне тем же.

Вот еще проблема — что делать со стариком? Я был уверен на все сто процентов, что он непростой человек. Существо, обладающее невиданной силой. Правда, не рубежник. Изнаночник? Только Инга говорила, что этого не может быть. Изнаночники не могут проникнуть в наш мир. С другой стороны, я видел столько такого, чего не могло быть, что уже ничему не удивлюсь.