Фаберже для русской красавицы - Мария Жукова-Гладкова

– Коля, я не хочу, чтобы ты умирал! Ты вообще о чем? Тебе угрожают? У тебя есть подозрения, что кто-то…

– Все мы смертны, – отрезал Некрасов. – На Западе правильно делают, что еще молодыми составляют завещания. Разве принцесса Диана собиралась умирать? А оставила все своим сыновьям. Я – тебе. Точка. Обещай, что не дашь пропасть делу моей жизни. Обещай, что…

– Коля, я ничего не знаю про строительные материалы!

– Да не надо тебе про них знать! У тебя будут толковые помощники. Я оставил распоряжения. У меня есть верные люди. Они тебе окажут любое содействие.

Я откинулась на спинку кресла.

– Так ты обещаешь мне?

– Обещаю… – медленно произнесла я. Я не знала, что и думать.

Но, значит, Некрасов до сих пор любит меня?! И ему эта Лидка на фиг не нужна?!

Но когда он попросил разрешения остаться, я сказала, что спать он будет на диванчике в гостиной. Почему не возвращается домой и что скажет Лидке, я не спрашивала. Не мое дело. Но всегда приятно, когда твоей сопернице кто-то делает гадость. А уж такой плевок от нашего общего мужа… На душе стало хорошо.

Некрасов кивнул, я достала ему комплект постельного белья, повесила в ванной полотенце. Когда он отправился почистить зубы, раздался звонок в дверь.

Коля выглянул из ванной уже по пояс голый.

– Ты кого-то ждешь? – спросил он.

Я покачала головой, почти уверенная, что ко мне опять заявилась Варвара. Вероятно, ей будет полезно посмотреть на полуголого мужчину у меня в квартире, а то она во время нашей прогулки к месту преступления пыталась меня воспитывать – в смысле, что надо замуж выходить. Женщине плохо одной: гвоздь некому забить и кран починить. Я ответила, что в состоянии сама забить гвоздь, а для починки крана имеются сантехники. Но для профилактики соседкиного воспитательного зуда Некрасова ей продемонстрировать следует. У него же на лбу не стоит штамп, что он – мой бывший муж.

Я посмотрела в глазок. На площадке стояла какая-то незнакомая баба.

– Открывай, открывай, шалава! Я знаю, что ты дома! – заорала она. – Я свет в твоих окнах видела и слышала, как ты к двери подошла! А не откроешь – дверь выбью! Я знаю, как нужно разговаривать с такими, как ты!

Мы ошалело переглянулись с Некрасовым. Дверь открыл он.

При виде полуголого мужика баба заткнулась на полуслове. Назвать ее женщиной у меня язык не поворачивается. Это было создание непонятного возраста, очень сильно накрашенное (как индеец на тропе войны) и облаченное в пальто фасона «колокол», которое скорее напоминало плащ-палатку, причем какого-то странного сиреневатого цвета. Помню, ездила я по зверосовхозам Ленинградской области, чтобы купить шкурки норки для шубы: продававшиеся в наших меховых салонах мне не нравились. Там предлагали купить мех, при покраске которого ошиблись в цвете. Иногда такое случается. Шуба, конечно, будет единственной в своем роде, но я хотела натуральную коричневую норку, а не бежево-голубоватую. Песец там тоже был грязно-сиреневого цвета… Видимо, при покраске «плащ-палатки» кто-то тоже сильно ошибся в колорите.

– Что вы хотели, мадам? – вежливо спросил Некрасов.

Баба переводила взгляд с Некрасова на меня и обратно.

– Нет, старовата, – внимательно меня осмотрев, наконец выдала она.

– Моя жена старовата?! – воскликнул Некрасов. – Знаете ли, мадам, мне так совсем не кажется.

– Она для моего мужа старовата, – выдала непрошеная гостья, которую мы в квартиру не приглашали, разговаривая через порог.

– А какое отношение я могу иметь к вашему мужу? – подала голос я.

– Вы не можете, – сказала баба. – Он молоденьких любит. Значит, меня неправильно информировали…

С этими словами она развернулась и, не прощаясь, отправилась к лифту. Мы с Некрасовым переглянулись, ничего не понимая, он запер дверь и вернулся в ванную.

В эту ночь мы вели себя целомудренно. Каждый спал в своей постели, хотя, признаться, я не исключала, что он придет ко мне. Спала я плохо, ворочалась. И Некрасов, как я слышала, тоже не спал, вставал, ходил то ли на кухню, то ли в ванную… Вроде бы вода лилась. Может, теплый душ принимал? Говорят, помогает заснуть. Или помогает теплая ванна, желательно с ароматическими маслами? Но ко мне он все-таки не пришел.

Завтракали мы, как брат с сестрой. На прощание Некрасов чмокнул меня в щечку и уехал.

– Все пропало! – воскликнул лорд.

– Но как?! Ты же говоришь, что она уходила с пустыми руками. И как она могла что-то найти? Ты бы услышал, если бы она… Или не услышал?

– Я не знаю. Но даже если она нашла, как бы она это… Нет, не может быть! Но где все?!

Тогда же

Солдат исключительно плодотворно провел время в Лондоне. Уши и глаза у него постоянно были открыты, он многое увидел и многое услышал. Кусочки картинки-загадки вставали на место.

– Что думаешь делать теперь? – спросил бизнесмен, с которым они встречались всего два раза и не в особняке, чтобы не привлекать лишнего внимания. На этот раз солдата в Англию отправили русские, не зная, на кого он работает на самом деле.

– Возвращаюсь в Россию. Теперь события будут развиваться там. Мне самому интересно, как.

Глава 8

В пятницу я решила вначале заглянуть в больницу, а уже оттуда направиться в Общество потомков царской семьи. Как раз получу от Сони последние указания. Да и надо бы поговорить с ней без присутствия следователей.

Соня была рада меня видеть и явно пошла на поправку. Она уже не выглядела такой бледненькой, в глазах появились огоньки. Оказалось, что ее начальник из клуба привозил к ней пластического хирурга, который осмотрел бок и сказал, что все можно исправить. После пластики немного макияжа – и никто не заметит, что ей его прострелили, а потом зашивали.

«Неужели в ночных клубах так беспокоятся о сотрудницах?» – подумала я.

Соня словно прочитала мои мысли.

– У нас любовь была с Веней… – мечтательно сказала она. – Он меня очень поддержал после того, как Витю – Рябого – убили. Если бы не Веня… Он и на работу меня устроил. Чувствует ответственность за всех своих женщин.

– Такие мужики – редкость, – заметила я.

Соня кивнула, из левого глаза капнула одна слезинка. Соня быстро смахнула ее тыльной стороной руки.

– Знаешь, Веня мне – как подружка. Я ему все рассказать могу, посоветоваться. Разобраться с мужчинами он мне помогает. Ему, например, никогда не нравился Юра… И сейчас он мне сказал, что ожидал чего-то подобного…

– То есть Веня знаком с Юрой?

– А как же?! Юра же в наш клуб часто ходит. И отец Богдан ходит.

– Поп?! К вам?!

– А что такого? Он что, не человек? – воскликнула Соня. – И вообще он в зале обычно не сидит… – задумчиво добавила она. – Или редко… Он все больше в служебных помещениях. С людьми разговаривает. Он людям помогает, Наташа! Наши все говорили, что после разговора с ним на душе легче становится. Он знает практически всех посетителей. Он им машины и дома освящает.

Хотя чему удивляться, если теперь прозревшие чиновники (любого пола) во время службы в православном храме в алтарь залезают, где молятся перед телекамерами, и их оттуда попы не только не сгоняют, а еще и цветы вручают перед всей паствой в религиозный праздник, во время службы. При виде этого зрелища я, помнится, задумалась, что бы было, если бы какой-нибудь нормальный священник засадил кадилом по наглой чиновничьей морде вместо того, чтобы публично лизать чиновничий зад? Сомневаюсь я что-то, что была бы подставлена вторая щека…

«Может, отец Богдан все-таки благое дело делает? – подумала я. – Если с людьми разговаривает и помогает хотя бы словом?»

– И грехи отпускает? – спросила я вслух.

– Да, конечно, – как само собой разумеющееся, сказала Соня. – И благословения дает тем, кто попросит.

Против отца Богдана Вениамин Левкович, как выяснилось, не только не возражал, а, так сказать, передал ему Соню с рук на руки. «С ним тебе будет хорошо», – сказал он девушке.

Но меня на этот раз интересовала Людмила Борисова, с которой Соня вместе работала. Есть ли у Сони какие-то версии? Почему убили Людмилу? Потому что она заезжала к раненой и могла – пусть только теоретически – видеть убийцу?

– Она НЕ могла видеть убийцу, – сказала Романова. – Она же приехала самой последней – из всех, кто тогда у меня появлялся. Убийца давно ушел. Если его вообще кто-то и видел, то только Юрик. Больше некому. А Юрик на мужика внимания бы просто не обратил. И какое ему вообще дело до того, кто выходит из моего подъезда и кто в него входит?

– Но у тебя есть хоть какие-то версии, почему убили Людмилу?! Ты только подумай, что сделали с твоей подругой! Или, считаешь, все произошло случайно и дело в рекламе компании «Сфинкс»?

– Я не знаю, что и думать, – вздохнула Соня. – А Людку мне очень жаль…

Тут дверь в палату открылась и появился Ильич Юрьевич Человеков с потрепанным портфельчиком. Вид у следователя был очень усталый.