Приключения двух друзей в стране прошлого - Александр Волков

После катанья состоялось состязание в стрельбе из луков. Дровосеки, лесники, пастухи, собранные из окрестностей королевского замка, показывали свое искусство. Уперев длинный лук одним концом в землю, они до предела натягивали тугую тетиву, и оперенная стрела, жужжа, неслась к цели, удаленной на сто шагов.

За этими развлечениями подошло время обеда, и пестро разряженная толпа придворных потянулась к замку. Его величество Джон VI так разомлел на свежем воздухе, что не мог идти, и четверо дюжих лакеев понесли его в портшезе.

Перед обедом вся норландская знать переодевалась в самые изысканные туалеты. Королева Гертруда подавала в этом отношении пример придворным дамам

Туалетная королевы помещалась в верхнем этаже башни на правом крыле дворца Пока фрейлины и горничные занимались таинством приготовления королевы к обеду, мальчики скучали в передней под присмотром камер-фрейлины баронессы Ломлей.

Баронесса Ломлей, длинная и тощая, скрывавшая морщины под толстым слоем белил, была на редкость нудной особой. Юные пажи по сто раз на день проклинали судьбу, которая поставила их под надзор баронессы.

— Мальчики, сидите прямо! Мальчики, поправьте прически! Мальчики, сейчас же бросьте палочки, которые вы подняли с земли!..

И так далее, и тому подобное. Всякие действия ребят тотчас же подвергались осуждению. Так было и теперь.

— Энтони, не вертись на стуле. Майк, как тебе не стыдно зевать…

Мальчики вздохнули с облегчением, когда, наконец, королева вышла в ослепительно красивом платье с длинным шлейфом, который поддерживали горничные. Но этикет требовал, чтобы шлейф несли пажи, и вот Антон и Миша с трепетом взяли прозрачную шелковую ткань, ускользавшую из рук.

К несчастью, в нижние покои дворца вела крутая лестница с узкими ступеньками, а подошвы Мишиных туфель были скользкими. Затаив дыхание, Миша осторожно переступал со ступеньки на ступеньку, и вдруг нога его соскользнула, он потерял равновесие и с жалким криком полетел вниз. Он пролетел мимо королевы, чуть не сбив ее с ног, и продолжал катиться вниз. Бросив шлейф, Антон попытался схватить товарища, но не успел

Что тут получилось! При страшном визге перепуганных дам и самой королевы Миша громыхал вниз по ступенькам, не выпуская из рук шлейфа, который, очевидно, казался ему якорем спасения.

Материя трещала, но держалась, и королеве предстояло неизбежное падение.

Антон, пренебрегая всякими правилами этикета, крепко обхватил одной рукой талию королевы, а другой обвил тощую шею отчаянно вопившей баронессы Ломлей. Две молодые фрейлины, поняв мысль пажа, помогли ему, ухватившись за королеву, за Антона, за баронессу, за выступы стен. Получился клубок сцепившихся тел, который не в состоянии был сдернуть Миша. Шлейф оборвался, и Миша, все еще не выпуская из рук клочьев шелка, докатился до низа лестницы и остался там лежать.

Вопящая и причитающая толпа, забыв о крутизне лестницы, бросилась к Мише. Всех обогнал Антон. Он поднял голову товарища.

— Миша! Жив?

Миша был жив, и даже не очень ушибся, так как в первые секунды падения его поддерживала упругость шлейфа, а когда материя порвалась, низ лестницы был уже недалеко.

Баронесса Ломлей набросилась на мальчика с резкими упреками, но королева строго приказала ей замолчать.

В этот день обед в королевском дворце Виндзор начался на час позже. Королева Гертруда явилась в другом платье, но уже без шлейфа. Виновник задержки, юный паж Майк, тоже присутствовал на обеде: лекарь осмотрел его и нашел, что мальчик не понес повреждений, если не считать двух-трех синяков. Но зато во все время обеда его смущало насмешливое внимание застольников: Миша сидел, не поднимая глаз от тарелки.

За обедом, как было в обычае при норландском дворе, летописец сэр Николас Дин прочитал несколько страниц своего труда, посвященных прославлению предков короля Джона VI.

«И тогда, — читал сэр Дин громким монотонным голосом, навевавшим на слушателей неодолимую скуку, — его величество король Джон III с помощью трех оруженосцев сел на своего доброго коня и, как всесокрушающая буря, понесся против своего могучего противника, императора Лузитании Карла I. Император Лузитании Карл I, как всесокрушающая буря, понесся против своего могучего противника короля Норландии Джона III. Противники сшиблись посреди обширного поля со звуком, подобным удару грома, а от их мечей посыпались искры, блиставшие, как молнии…».

Дальше на многих страницах с утомительными подробностями рассказывалось о том, как король и император съезжались и разъезжались, как они наносили друг другу удары, подобные ударам грома, а от мечей сыпались искры…

Никто не слушал сэра Николаса; молодежь пересмеивалась и потихоньку разговаривала; старшие все свое внимание обращали на подносимые им кушанья и напитки.

Наконец обед закончился.

После двухчасового отдыха публика собралась в другом зале, где уже были расставлены столики для карточной игры, а для короля и королевы на небольшом возвышении стояли мягкие кресла.

В этот вечер происходили состязания менестрелей.

Первым выступил менестрель Аллен. Одетый в черную бархатную куртку и черные панталоны, в шляпе с широкими полями, он пел приятным тенором, аккомпанируя себе на лютне. Вот его песня:

Баллада «Верность»Настало тревожное время,Готовится рыцарь к войне,И ногу в тяжелое стремяПоставив, он молвит жене:«Со славой вернусь, дорогая,Меня ты с улыбкою ждиИ, горечь разлуки скрывая,Печальной вдовой не гляди!»Сказал и умчался далеко,Навстречу превратной судьбе,И в чуждой стране одинокоНашел он могилу себе.И долго его ожидая,Печаль затаила женаИ, даже с тоски умирая,Еще улыбалась она…

По окончании баллады раздались громкие аплодисменты: трогательная верность жены приказу мужа произвела на слушателей сильное впечатление.

Затем выступил второй менестрель Круазор. Ударяя по струнам лютни, он пел басом.

Баллада«Граф Вальтер и красавица Алиса»Граф Вальтер коня, вздыхая, седлает,Простился он с кровлей родной.Далече в чужбину путь направляет —А сердце… все рвется домой!Красотка Алиса в башне высокойПечально сидит у окна.И утром, и днем, и ночью глубокойГлядит на дорогу она.Кого же Алиса ждет на дороге?Кого она видит во сне?Того ли, кто в горькой, жгучей тревогеСкитается в дальней стране?И годы идут. С роскошного югаНе раз прилетала весна…Но, ожидая далекого друга,Алиса сидит у окна.

И второму певцу наградой за песню были аплодисменты. Но король Джон недовольно сморщил маленькое, желтое личико, и аплодисменты сразу прекратились.

— Э-э… Этот… как его… Вальтер… все ездит?

— Ездит, ваше величество! — ответил слегка удивленный Круазор.

— А… как ее… красотка Алиса… все так и сидит?

— Сидит, ваше величество!

— Ер…рунда! — решительно заключил король, и награда была присуждена менестрелю Аллену.

В девять часов вечера лекарь приказал юным пажам отправляться спать, но долго еще в зале, освещенном трепетным светом свечей, раздавались возбужденные возгласы игроков и слышался звон золота, бросаемого на карточные столики.

День в хижине дровосека

Через несколько дней после приключения со шлейфом Джером Бирн сказал ребятам

— До сих пор вы видели Норландию главным образом с ее показной стороны, с парадного хода. А хотите посмотреть с черного?

— Конечно, хотим, — в один голос заявили ребята — Но как это сделать?

— Побывайте у дровосека Джерри. Кстати, он вас звал в гости.

Лица мальчиков омрачились.

— Ломлейша нас не отпустит…

— Это я устрою, — пообещал Бирн.

Вечером того же дня Аннибал Ли обратился к королеве, с которой сидел за одним карточным столом:

— Ваше величество, не нравится мне вид ваших пажей: какие-то они бледные, вялые…

— Пропишите им лекарство, доктор.

— Ну зачем лекарство? Я полагаю, достаточно будет одного дня отдыха на свежем воздухе в степи, в лесу…

Так ребята получили однодневный отпуск. На следующий день они встали затемно, наскоро позавтракали и при первых лучах зари покинули Виндзор. Для Миши и Антона были оседланы пони, а Бирн ехал на бойкой пегой лошадке.

Вырвавшись из стен дворца, мальчики испытывали большую радость. Воздух казался им особенно свежим, небо — необычайно синим, своих послушных пони они считали самыми лучшими лошадками на свете.

Опьяненные свободой, ребята то устраивали гонки, то принимались подражать цирковым наездникам: поднимались на стременах, пригибались вниз, поворачивались в седле задом наперед… Кончилось тем, что Антон свалился с седла и лежал на земле, хохоча во все горло. Умная лошадка тотчас остановилась, тревожно обнюхивая своего седока.