Чудаки - Борис Панасович Комар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да, правду сказать, не очень-то и хотелось мне возиться с сестренкой. Надоело, и хлопцы могут поднять на смех: кто я — нянька, что ли?
В тот день перед обедом бабуся, как всегда в это время, хлопотала у печки, готовила что-то вкусное. А Оксане опять захотелось помогать ей. Бабуся и на этот раз позволила ломать сухие веточки и бросать в печку.
Но вот Оксане показалось, что сучьев не хватит, и она решила тайком (бабуся ведь не пустит) сбегать в лес, набрать хворосту.
Выждала, пока бабуся пошла в огород нарвать укропу, а мы с дедусем — к ульям, схватила ремень, которым связывали хворост, и выскользнула со двора.
Когда выбежала за калитку, привязанный за воротами бычок увидел ее и, видно, подумал: Оксана с ремнем бежит к нему. И, забыв, что привязан, бросился наутек.
Бычок и раньше пытался срываться с привязи. Ему хотелось побегать по лужку или побродить по лесу. Но толстая веревка и дубовый колышек, глубоко вбитый в землю, держали крепко. Теперь же, испугавшись, он с такой силой рванулся, что колышек выскочил из земли. Почувствовав волю, бычок от радости задрал хвост и помчался к лесу.
Оксана остановилась, посмотрела: не видел ли кто-нибудь, как она напугала бычка? Но во дворе никого не было, и она побежала дальше.
Когда очутилась в лесу, увидела так много интересного, что совсем забыла, зачем прибежала. Солнечные лучи золотистыми стрелами пронизывали листву, сквозил теплый ласковый ветерок, из травы выглядывали цветы и кивали ей головками. А сколько пташек порхало, сколько бабочек летало, всяких букашек, жуков!..
Оксана вышла на поляну, на которой рос дуплистый партизанский дуб-великан. Вот он стоит в одиночестве, суровый и гордый. Сучья на нем толстенные, с потрескавшейся корой, листья жесткие, точно из темно-зеленой жести. А березы, ясени, клены, обступившие поляну, — те веселые и приветливые. Они, казалось ей, с восхищением и почтительностью поглядывают на дуб, слегка покачивают ветвями, шевелят листвой и как бы перешептываются между собой: шу-шу-шу…
— Здравствуй, дуб! — крикнула Оксана и поклонилась ему. Потом добавила: — А я — Красная Шапочка!
Зачем она это сказала — сама не знает.
Дуб молчал. Наверное, не услышал ее голоса, старый ведь, старше дедуся.
Тогда она, так же поклонившись, обратилась к другим деревьям:
— Здравствуйте и вы, березы, и вы, ясени, и вы, клены! Я — Красная Шапочка!
И ей показалось, что все они зашептали в ответ: «Ш-ша-почка… Ш-ша-почка…»
Оксана удовлетворенно улыбнулась и направилась к красавице елке, которую приглядела еще в тот раз, когда была здесь со мной и бабусей.
Пересекла поляну, вышла на знакомую просеку, а та вся алела от спелой земляники. Оксана стала собирать лесные ягодки, лакомилась и никак не могла налакомиться — такие они были ароматные и вкусные. Оксана пожалела, что не взяла с собой кузовок: набрала бы в него и угостила бы дедуся и меня. А может, и бабуся бы не отказалась!
Собирая землянику, Оксана шла просекой все дальше и дальше, совсем позабыв о елке, с которой хотела поздороваться, о хворосте и о том, что бабуся говорила ей, когда она гонялась за пестрой бабочкой. Только тогда вспомнила, когда забрела в самую глубину леса, где кончалась просека и начиналась темная чащоба. Боязливо огляделась и повернула назад.
Чтобы не заблудиться, держалась все той же просеки. Торопилась побыстрее выйти на поляну, а там уже не страшно, оттуда близко до дедусевой хаты.
Вскоре Оксана увидела кудрявую верхушку партизанского дуба, и страх у нее сразу прошел. Повеселела и даже стала попутно подбирать маленькие опавшие веточки.
Вдруг сбоку в кустах что-то зашуршало. Оксана вздрогнула и замерла на месте.
— Кто там? — спросила дрожащим голосом.
Никто не откликался. Но ведь знала: в кустах кто-то был.
«Неужели волк?..» — подумала с ужасом, вспомнив бабусино предостережение.
«Да, да, это он, он!.. Наврала деревьям, что я — Красная Шапочка, а волк, видно, подслушал и поверил, теперь подстерегает меня, чтобы съесть…»
Только хотела крикнуть, что никакая она не Красная Шапочка, а просто девочка Оксана, как в кустах снова зашуршало. Испугавшись, выпустила из рук веточки и бросилась наутек. Волк погнался за нею. Слышала, как позади трещали под его лапами сухие сучья, шелестели кусты.
Долго, видимо, бежала Оксана, потому что уже и ноги не слушались ее, стали заплетаться, а волк гнался и гнался за ней. Но вот она зацепилась за корень и упала, больно ушибив колено. Не поднимаясь, оглянулась и увидела, как в зарослях прошмыгнуло что-то большое и рыжее.
— Бабу-у-ся! Деду-у-сь!.. Рома-а-ан!.. — в ужасе и отчаянии закричала Оксана, в надежде, что кто-то услышит ее и прибежит спасать.
И то ли ей показалось, то ли и в самом деле кто-то будто бы отозвался далеко-далеко.
Между тем из зарослей высунулась огромная рыжая морда.
Оксана закрыла лицо руками, зажмурила глаза и припала к земле, чтобы не видеть, как на нее набросится злющий и жадный волк. Стало жалко, очень жалко себя, и она заплакала жалобно и горько. Но волк почему-то не набросился сразу. Сначала подбежал, подышал в самое ухо, — у нее даже мороз по коже прошел. Потом лизнул шершавым языком руку, от чего Оксана съежилась и свернулась в клубок. Затем топнул о землю и затих, точно его и не было.
Оксана не могла понять, почему он не бросается на нее. Неужели пожалел?.. А может, не голодный или кого-то ждет?..
Хоть и страшно было, все же отважилась — повернула набок голову, открыла один глаз и посмотрела сквозь пальцы. И как же удивилась и обрадовалась, когда увидела, что подле нее стоит не страшный волк, а их пугливый рыжий бычок!..
Мгновенно вскочила и расхохоталась на весь лес — разве же не смешно так испугаться теленка, который, может быть, заблудился и бежал за ней потому, что не знал, как попасть домой! А теперь смотрел на Оксану кроткими, доверчивыми глазами, точно просил прощения за то, что напугал ее.
И Оксане снова захотелось погладить лоснящуюся гладенькую шею бычка. Протянула руку. Он уже не убегал, позволил себя погладить.
В это время поблизости раздвинулись кусты, и из них вышли бабуся и я.
Мы и в самом деле услышали Оксанин крик
