Шопинг в воздушном замке - Дарья Донцова

Опушково делилось дорогой на две части. Я притормозила у местного магазинчика, вошла внутрь и спросила у продавщицы, самозабвенно читавшей растрепанный томик Татьяны Устиновой:

— Не скажете, где дом Суворовой?

Тетка положила книгу на прилавок.

— Кого?

— Суворовой Пелагеи Андреевны, — уточнила я.

Баба нахмурилась, потом заорала:

— Таньк!

Из подсобки высунулась рыжеволосая девушка.

— Чего, тетя Катя?

— Кто у нас Суворова?

Татьяна удивленно выпятила губу.

— Разве есть такая?

— Вот и я о том же, — пожала плечами Катерина и посмотрела на меня. — Не слыхала я эту фамилию, а живу в Опушкове всю жизнь.

— Никаких Суворовых тут нет, — подхватила Таня.

— Не может быть! — растерялась я. — Старуха семидесяти с лишним лет. У нее не так давно инсульт случился, в больницу ее увезли.

— Слышь, теть Кать, — оживилась Татьяна, — а не та ли это пенсионерка, что у Майки дом сняла?

— Точно! — хлопнула себя по лбу Катерина. — Шебутная бабушка, прямо коза!

— Обвесится бусами, — захихикала Таня, — губной помадой намажется — яркой, вырви-глаз! — и ну по деревне гулять. Один раз Гришка Малой ее чуть было на своем трейлере не сшиб. Он тогда пошел к Майке и вломил ей по первое число. И правильно, нанялась за деньги за бабкой приглядывать, так смотри! Вот сбил бы старуху — и каюк!

— Бабку жаль, — отрезала Катерина, — но Гришу жальче. У него пятеро детей, куда их девать, если отца на зону за наезд упекут!

— Майка вообще безответственная, — возмущенно сказала Татьяна. — Она у нас в тетрадке записана — в долгах по маковку! Ты, тетя Катя, слишком добрая. Если она не заплатит, кому расход нести? Зачем ей хорошие консервы отпускаешь? В понедельник ты Майе лосося дала, а ей деликатесная рыба не по карману!

— Не злись, — отмахнулась Катерина, — жаль мне Майку, баба не пришей кобыле хвост.

— Сама виновата! — повысила голос Таня. — Пить меньше надо!

— У ней сын умер, — вздохнула Катерина.

— Где дом Майи? — Я попыталась остановить пустой спор.

— Дом? — фыркнула Таня. — Сарай!

— Езжайте до знака «кирпич», — пояснила Катерина, — там налево сверните и по проселку. Последняя изба за водокачкой.

— Вы только ей денег не давайте, — напутствовала Татьяна, — мигом пропьет.

Домик, в котором, предположительно, жила до отправки в больницу Пелагея Андреевна, выглядел крайне убого. Покосившаяся на один бок хатка с грязными окошками, давно не крашенными стенами и рамами, с крышей, покрытой позеленевшим от времени толем. Даже на простой, давно уже никем не используемый шифер у хозяйки денег не хватило.

— Есть тут кто? — закричала я, входя в захламленный двор.

Наверное, владелица фазенды бродит по близрасположенным помойкам и собирает там всякий хлам — около крыльца валяются ржавые ведра, помятый чайник, тряпки, бутылки, эмалированный бидон, рваные газеты. Единственное, чего нет в куче, — так это пищевых отбросов. Похоже, еда здесь уничтожается без остатка.

— Есть здесь кто-нибудь? — повторила я, опасливо поглядывая на полуразвалившееся крыльцо. Не хотелось бы сломать ногу, наступив на прогнившую доску.

Снизу послышался тихий всхлип, от неожиданности я подпрыгнула и тут же успокоилась. Из-под груды барахла выползла маленькая серо-черная собачка, похоже, помесь болонки с терьером. Увидав меня, она упала на живот и вжалась в землю.

— Не бойся, — тихо сказала я, присела и погладила всклокоченную шерстку.

Сердце пронзила жалость. Ну чем несчастное создание провинилось перед небесами? За что оно живет в грязи и голоде? Пальцы нащупали выпирающий позвоночник и ребра животного. А еще у собаки явно отит, потому что песик заплакал, когда я случайно задела одно ушко.

— Дай посмотрю, что у тебя там, — попросила я и аккуратно подняла свалявшуюся шерстку.

Так и есть, внутри ушной раковины полно черных катышков, наружу вытекает гной — у несчастной псинки запущенное воспаление. С бедой можно справиться, нужны промывание, капли, мазь и, вероятно, уколы антибиотика. Если сейчас начать лечение, через пару недель собачка забудет о боли, но, похоже, бедняжка никому не нужна. Однако она не беспризорная — на худой шейке застегнут слишком широкий для столь маленького существа кожаный ошейник.

— У меня в машине есть набор лекарств, — протянула я, поглаживая трясущееся тельце, — если ты никуда не уйдешь, принесу медикаменты и попытаюсь хоть что-нибудь сделать. Хотя бы промою ушки перекисью. Или поискать здесь аптеку?

— Какого хрена? — заорали изнутри избы.

Я подняла голову. Псинка, повизгивая, попыталась уползти, из распахнувшегося окна на нас смотрела тетка неопределенного возраста. Одутловатое лицо, опухшие глаза, багровая кожа на щеках и носу без слов говорили об излюбленном занятии «красавицы» — беспробудном пьянстве.

Глава 9

— Че приперлась? — завизжала хозяйка. — Спереть имущество хочешь?

— Мне не нужны ржавые ведра, — возмутилась я. — Вы Майя?

— Допустим, — сбавила тон женщина. — А ты кто?

— Суворова Пелагея Андреевна здесь живет?

— Это моя изба! Личная! Собственная!

— Замечательно. Но мне известно, что здесь должна проживать Пелагея Андреевна!

— Она уехала, — вдруг вполне мирно заявила алкоголичка.

— Суворова в больнице, — показала я свою осведомленность.

— Раз знаешь, чего лезешь? Ты ваще кто?

— Меня зовут Лампа.

— А меня утюгом кличут, — заржала Майя.

Подавив накатившее раздражение, я постаралась сохранить вежливость.

— Я и не думала шутить. Имя такое есть — Евлампия, сокращенно Лампа.

— И че тебе надо?

Я вынула кошелек.

— Денег хотите?

— И че делать?

— Просто поговорите со мной.

— Заходь!

— Ступеньки не развалятся? — на всякий случай поинтересовалась я.

— Они крепкие, — ухмыльнулась Майя, в предвкушении мзды пьянчужка стала приветливой, — лезь, не боись!

Я вскарабкалась к двери, толкнула ее и очутилась в… не хватает слов, чтобы описать интерьер. Загаженная, замусоренная, похожая на общественный сортир московского вокзала комната. Но туалеты в столице, став платными, приобрели вполне приличный вид…

— Садись, — кивнула Майя на табуретку.

— Спасибо, я лучше постою, — стараясь не дышать, выдавила я. — Не хотите на воздухе побеседовать?

— Тама дождь собирается!

— Пока не капает, лучше выйти, — прошептала я. — Извините, я могу упасть в обморок.

— Больная, что ли? — надулась Майя.

— Нет, просто не выношу духоты, — соврала я.

— Хрен с тобой, — проявила человеколюбие хозяйка.

Мы выбрались на двор, я с удовольствием втянула носом свежий деревенский воздух и спросила у Майи:

— Как к вам попала Суворова?

— Ее на лето привезли, — без агрессии ответила хозяйка, — дачку сняли.

— У вас? — поразилась я.

— А че?

И как отреагировать на ее вопрос? Сказать честно: «Только сумасшедший мог устроиться на летний отдых в помойке»?

Решив воздержаться от комментариев, я задала следующий вопрос:

— А кто доставил Пелагею Андреевну?

Майя собрала лоб морщинками.

— Э… э… Марь Иванна!

— Мария Ивановна?

— Точно.

— А фамилию назовете?

— Вострикова.

Я несказанно обрадовалась этим сведениям.

— Вострикова Мария Ивановна? Замечательно.

— Нет, — возразила Майя, — Вострикова — это я. А Марь Иванна — она просто Марь Иванна.

Радость сменило уныние, но потом я воспряла духом.

— Наверное, дама оставила номер телефона…

— Чей?

— Свой.

— Кому?

— Вам.

— За фигом?

Я постаралась не нервничать. Спокойно, Лампа, Майя не слишком сообразительна, с ней нужно беседовать как с неразумным ребенком, она давно пропила ум…

— Мария Ивановна, вероятно, беспокоится о родственнице, Суворова в преклонных годах, могла заболеть, что, собственно, и случилось.

— Нету телефона, — тупо пробормотала Майя. — И откуда мне тренькать? В избе аппарата нет, а на переносной, без проводов который, большие деньги требуются. А где мне их раздобыть?

Аргументация показалась мне убедительной, но возникли новые вопросы.

— Каким образом Пелагея Андреевна очутилась в платной больнице?

— Не знаю.

— Вы звонили в «Скорую»?

— Не знаю.

— Майя!

— А?

— Хотите денег?

— Очень! — алчно воскликнула пьянчужка.

— Но я так просто и копейки не дам. Попытайтесь вспомнить подробности.

— Об чем?

— О болезни Суворовой! Когда Пелагее Андреевне стало плохо, вы обратились к врачу?

— Не знаю, — заморгала Майя.

— Черт возьми, хватит прикидываться! — топнула я ногой. — Видите тысячу рублей?