Поп Гапон и японские винтовки. 15 поразительных историй времен дореволюционной России - Андрей Аксёнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При этом, конечно, подобные связи считались греховными: крестьянское общество было убеждено, что за снохачество или многоженство придется расплачиваться на том свете. Конечно, все это было распространено не повсеместно. Далеко не все крестьяне одобряли или даже принимали подобное положение вещей. Но с нашим временем это не сравнить: сейчас подобные случаи как минимум обсуждаются в прессе, а тогда даже не считались чем-то необычным.
Переместимся в город. Уверяю, там тоже есть чему вас поразить. Между городом и деревней в России было больше различий, чем сейчас между соседними европейскими странами, – в быту, в языке. Помимо этого, различались и культура, и образование – как мужское, так и женское. Женщин-дворянок воспитывали в строгости и прививали стандарты высокой нравственности. Считалось правильным, чтобы взрослая женщина думала о сексе как о чем-то постыдном. Более того, считалось, что образованная дама не должна иметь сексуального влечения: если у нее есть такие интересы, то она плохо воспитана. Сексуальное влечение дозволялось животным или хотя бы крестьянам, которые не могли-де совладать с низменными инстинктами. Женщинам из хороших семей полагалось демонстрировать холодность и уравновешенность, подавлять низкие порывы.
Очевидно, при таком положении дел среди образованных женщин девственность до брака была абсолютной нормой. Но из этого следовало еще кое-что любопытное: среди образованных мужчин была популярна идея женитьбы на женщинах из низшего социального слоя. Считалось, что такая жена из благодарности к мужу сможет преодолеть свое естественное отвращение к сексу и начать хоть как-то шевелиться в постели.
Популярна была и идея жениться на разведенных. Вообще считалось, что разведенная женщина – если не падшая, то по крайней мере недостаточно приличная, чтобы принимать ее как ровню. Однако более современные мужчины ценили опытность таких женщин. Известный государственный деятель Витте, к примеру, дважды женился на разведенных, причем ходили слухи, что будущую вторую жену он выкупил у мужа за большие деньги и даже влез ради этого в долги[10].
В целом положение женщин среднего и высшего класса было довольно незавидным. По негласным правилам общества мужчины могли жениться на равных себе и на тех, кто ниже по социальному статусу, а женщины, соответственно, могли выходить замуж только за равных или за тех, кто выше них по положению. Чем выше был статус у женщины в этом «пирамидальном» обществе, тем меньше было шансов создать семью в принципе.
При этом с женским образованием, особенно с высшим, и с работой для женщин в стране было не сказать чтобы благополучно. Брак, собственно, был решением всех жизненных проблем: жена получала социальный статус, доход, занятия, доступ к сексу и к деторождению.
С другой стороны, мужчинам брак давал только одну возможность – иметь законных наследников. Все остальное – социальный статус, образование, доход, занятия, доступ к сексу – у них было и так. Более того, после женитьбы сексуальная жизнь мужа ухудшалась или усложнялась. Мужчина нуждался в браке гораздо меньше, чем женщина, – именно поэтому брак сопровождался доплатой от семьи невесты, то есть приданым.
Если детей было много, а доходов мало, с приданым могли возникнуть проблемы. Дочерей-бесприданниц требовалось как-то пристраивать. Одним из выходов было дать им образование: очевидно, что при прочих равных образованная девушка привлекательнее как невеста. С ней есть о чем поговорить, она знает иностранные языки, разбирается в искусстве и читает модные книги. Восьмилетнее обучение в гимназии обходилось примерно в 600–800 рублей, и вложиться в учебу было куда разумнее, чем покупать на эти деньги сервизы, белье или мебель.
К концу XIX века в России начался быстрый рост числа женских гимназий, и к началу Первой мировой войны число гимназистов и гимназисток сравнялось. С другой стороны, чем больше девочек получало образование, тем меньше преимуществ им это давало. А еще у девушек, в отличие от мужчин, было не так много времени: к 24–25 годам выйти замуж уже было гораздо труднее.
А как же мужчины? Почему доступ к сексу для них был беспроблемным?
Мужчины в образованных семьях обычно начинали сексуальную жизнь довольно рано. Как только отец понимал, что сын вошел в возраст, нанималась (или выбиралась из уже служивших в доме) горничная, и юноша получал с ней первый сексуальный опыт. Это был самый распространенный способ потери невинности в то время. Как вы помните, часто необразованные особы «низкого» происхождения довольно равнодушно относились к «женской чести».
Распространены были и связи с замужними, особенно при том что мужья часто были старше жен, и намного. Как же дворяне относились к супружеской неверности? Если крестьянин, узнав, что его жена «путается» с кем-то, мог ее наказать, избить или даже убить, то среди образованных людей, конечно, это считалось недопустимым.
Совершенно нормальным было вообще не жить с женой, содержать ее и детей, но не общаться. Более того, развод считался гораздо более предосудительным, чем подобное положение вещей. Если, к примеру, гвардейский офицер разводился, ему необходимо было предстать перед полковым собранием и, скорее всего, уволиться из гвардии: развод позорит элиту русской армии.
Однако одним из самых доступных способов реализовать сексуальные потребности, конечно, оставалось посещение борделей. Публичные дома в Российской империи были легальны, распространены повсеместно, и пользовались их услугами люди разных сословий. Ходить к проституткам не считалось чем-то удивительным или противоестественным: 120 лет назад очень многие взрослые мужчины ходили в бордели и удовлетворяли таким образом свои сексуальные желания.
Более того, если денег было недостаточно, например если вы студент, совершенно нормальным было снять одну проститутку на троих.
Например, Антон Павлович Чехов потерял девственность в 13 лет именно в борделе в родном Таганроге. Чехов был вообще довольно большим знатоком борделей, знал заведения и в Москве, и в Питере, и в провинции, не отказывал себе в удовольствии исследовать публичные дома в путешествиях. Например, поехав на Сахалин, он успел заглянуть в бордель и там и даже рассказать об этом в письме:
«Когда из любопытства употребляешь японку, то начинаешь понимать Скальковского, который, говорят, снялся на одной карточке с какой-то японской шлюхой. Комната чистенькая, азиатско-сентиментальная, ни тазов, ни каучуков, ни генеральских портретов. ‹…› Стыдливость японка понимает по-своему, огня она не тушит и на вопрос, как по-японски называется то или другое, отвечает прямо, при этом плохо понимая русский язык, указывает пальцами, даже берет в руки, а при этом не ломается и не жеманится, как русские. И все это время смеется и сыплет звуком "тц!". В деле выказывает мастерство изумительное, так что вам кажется, что вы не употребляете, а участвуете в верховой езде высшей школы. Кончая, японка тащит из рукава руками листок хлопчатой бумаги, ловит вас за "мальчика" ‹…› и неожиданно для вас производит обтирание, причем бумага щекочет живот».
Еще в середине XIX века Министерство внутренних дел разработало правило, согласно которому у каждой женщины, поступавшей в бордель, изымался паспорт. Вместо него выдавался «заменительный билет», в обиходе – «желтый». В документе на последней странице были напечатаны правила содержания домов терпимости. Проституткой можно было стать с 16 лет, а содержательницей публичного дома – с 35. Регламентировались и места размещения борделей: не ближе 300 метров от церквей, училищ и школ. Также обязательны были посещения врача и уплата госпошлины.
В 1901 году в России было зарегистрировано 2400 публичных домов, в которых работало свыше 15 тысяч женщин. Считалось, что легальная проституция позволит контролировать распространение венерических заболеваний, которые были чрезвычайно распространены. Лекарство от сифилиса – сальварсан – изобрели только в 1909 году.
Желтый билет
Одновременно с билетными проститутками существовали те, которые работали не в публичных домах, а на улице. Их называли бланковыми. Как женщины попадали в эту категорию? Полиция могла проводить рейды и ловила уличных проституток, работавших без «желтого билета», вне публичного дома. Пойманных насильно приводили во врачебно-полицейский комитет и выдавали специальный бланк, по которому они и получили название. Бланковым проституткам было практически запрещено появляться в центре города: существовал специальный список улиц, закрытых
