Лунные дни - Наталья Колесова

  - А может, маги умеют отращивать себе такие зубки? - не удержался Глеб. - Если уж ты отталкиваешься от наличия-отсутствия зубов...

  Мила взмахом руки отмела его реплику как внимания не заслуживающую.

  - И тогда кто у нас остается?

  - Кто? - отозвался Глеб, не спуская взгляда с кофе. Вот-вот снимать...

  Услышал, как Мила хлопнула ладонями о стол.

  - Оборотень!

  Глеб остановившимся взглядом смотрел, как стекают по узорчатым металлическим бокам джезвы коричневые потоки. Очнулся, схватил за ручку, закрутился на месте, не соображая, что делать дальше. Мила выбралась из-за стола, выключила тумблер и принялась вытирать плиту, рассуждая при этом:

  - Почему оборотень? Зубаст, силен, кровожаден - во всяком случае, по фольклору. Так что вполне может справиться с взрослым человеком. Далее. Опять же согласно фольклору оборотень не владеет собой лишь в полнолуние, а до полнолуния еще почти неделя. Все остальное время он такой же, как мы, плюс-минус всяческие способности и странности. Если оборотень... э-э-э... показывает зубы и в остальное время, значит у него действительно, как ты говоришь, съехала крыша, или, - Мила обернулась к Глебу, торжествующе подняв палец, - или он вполне собой владеет и отдает отчет в своих действиях, а значит, контролирует и свои превращения! Тогда ты правильно предупреждал меня, чтоб я не открывала дверь незнакомцам! А я-то еще думала - при чем тут люди, не появился же у этой милой зверюшки помощник среди людей?

  Глеб вспомнил о кофе. Надо налить себе. Хоть остаток.

  - Ну как? - спросила Мила у его спины. - Я права? Это оборотень?

  - Да, - сказал Глеб, не оборачиваясь. - Оборотень.

  Довольная писательница вернулась на свое место. Подытожила:

  - Ну вот так вот.

  Завтракала (обедала?) с аппетитом, поглядывая на молчащего Глеба. Мог бы и похвалить ее за догадливость! Сидит, сгорбившись, глядит в чашку, вокруг глаз - темные круги, на ввалившихся щеках - щетина. Бритву забыл дома, наверное. Между прочим, несколько дней назад он выглядел куда здоровее: болеет или не выспался... Ой, кто бы говорил, на себя в зеркало посмотри!

  - Ну, что будем делать с оборотнем? - доев, спросила Мила.

  С каким из, едва не переспросил он. Глянул исподлобья. Глаза Милы были по-прежнему насмешливо-задорными. Развлекуха ей!

  - Мила, ты ничего делать не будешь, - с нажимом сказал Глеб. - Хватит уже, влезла по самое не хочу! Сиди дома, книжки пиши.

  - Кирхе, киндер, кюхе, бух! - продекламировала писательница. - А отважные мужчины в это время будут охотиться на оборотня? И что сделают, если поймают?

  А что делают с бешеной собакой? Глеб потер лоб.

  - Смотря в каком... обличии. Когда перекидываешься... уже не задерешь руки... лапы, если тебе прикажут их поднять. Или не захочешь, или просто не поймешь, что тебе говорят. Теоретические наработки, как справиться с оборотнем, у СКМ наверняка имеются. Практические... не уверен.

  - Ты будешь им помогать?

  - Нет. Если только... Навряд ли. И тебе не дам.

  Мила засмеялась.

  - Люблю решительных мужчин!

  - Мила, я серьезно.

  - А я-то как серьезно!

  У Милы имелся один большой недостаток (кроме миллиона маленьких): она не выносила чувства страха и беспомощности и, стараясь быстрее от этих чувств избавиться, шла напролом. Глеб, как и позвонивший Рева, обеспечили ее этими эмоциями с избытком. Лейтенант СКМ сообщил, что охрану выделить не может, одобрил совет Глеба не выходить из дома и велел передать ему трубку ("Панфилов же все еще наверняка у вас отирается?"). Мила старательно подслушивала, но услышала от повернувшегося к ней спиной Глеба только: "Да. Нет. Помню... А то я без вас не знаю, что мне делать!"

  Глеб вновь отшвырнул трубку - хорошо, в этот раз на мягкий диван, а не на пол. Прорычал:

  - Ч-чертов Рева!

  - Что он тебе такого сказал?

  - Пойду прогуляюсь!

  Да уж, подыши свежим воздухом, моя техника и мебель целее будут...

  Как ни странно, Миле хорошо в этот день работалось. Она печатала, практически не задумываясь, - словно кто-то стоял у нее за спиной и надиктовывал в самое ухо. Наверное, пресловутый Муз нагулялся, усовестился-таки и решил наверстать упущенное за предыдущие странные дни. Больше всего она любила в писательстве вот это состояние - несущей волны. Потом и текст править практически не приходится...

  Мила даже не заметила, как за окном стемнело.

  О чем ее не замедлил оповестить явившийся Глеб. Она пошла открывать ему дверь - расслабленная, довольная, встряхивая на ходу гудящими запястьями. В самый последний момент даже вспомнила, что нужно заглянуть в "глазок".

  - Ты что, совсем сдурела?! - рявкнул с порога Глеб.

  Мила удивилась:

  - Да нет, не больше обычного...

  - Ночь на дворе, а у тебя все нараспашку! Сколько можно говорить?

  Пролетел мимо нее, Мила услышала, как он с лязгом и грохотом захлопывает окна и балконную дверь. Выскочил на кухню, блеснув по дороге злобным взглядом:

  - Как можно быть такой... кретинкой!

  Снова грохот оконных рам.

  Мила подумала и пошла за ним следом. Глеб, запрокинув голову, громко и жадно пил воду прямо из чайника.

  - А на каком основании ты так со мной разговариваешь?

  - Да потому что ты элементарных вещей не понимаешь! - бросил через плечо Глеб и вновь припал к чайнику.

  - Я много чего в жизни не понимаю, - холодно сказала Мила, - но самое главное не понимаю - почему я в своем собственном доме должна терпеть твои вопли?

  Глеб грохнул чайником и круто повернулся к ней. Белки его глаз налились кровью.

  - Потому что я хочу тебя защитить, идиотка! А ты... ты только лезешь, куда тебя не просят! И никогда не делаешь того, что тебе говорят!

  Мила прижмурилась и сказала - еще отчетливей и выразительней:

  - Молодой человек (точка, призыв к вниманию), я никогда (восклицательный знак) не просила вас (два восклицательных знака) меня защищать! Так что можете быть свободны! (пауза) И причем - немедленно!

  Глеб смотрел на нее, странно ссутулившись - точно подобрался перед прыжком. Глаза его стали просто бешеными.

  - Что? - спросил отрывисто.

  Мила поежилась - но мысленно.

  - Я сказала: отправляйся домой или... куда хочешь. Выживу и без тебя.

  Глеб стоял неподвижно. Мила просто физически ощущала, как злость плавится в его теле, скручивая мышцы в тугой узел; почти видела, как она обволакивает его, струится, словно раскаленный воздух над нагретым пригорком...

  Он так стремительно метнулся из кухни, что Миле на миг показалось - ее просто снесут с дороги. Разминулись на миллиметр. Через мгновение Глеб уже вылетел из комнаты со своей сумкой, наспех застегнутый ее замок прищемил торчащий край какой-то одежды. Резко повернул ручку и от души грохнул дверью. Металлический звон пошел по всему подъезду.