Мишень - Анна Викторовна Томенчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Аппарат жалобно пискнул, показывая, что находится уже на последнем издыхании, что держался до последнего, чтобы продемонстрировать, что в этом мире обо мне помнят, и теперь надеется, что добрый хозяин его поставит на зарядку. Искать зарядное устройство не хотелось, поэтому я подключил аппарат к ноутбуку, решив, что раз так, пора синхронизировать файлы. Почему-то пользоваться для этой цели более современными способами я себя так и не приучил. Ладно.
Анна ушла. Явно займется чем-нибудь, чтобы избавиться от вечной скуки. Возможно, сотворит какую-нибудь глупость или убьет кого-нибудь из смертных. В общем и целом, мне плевать. Ее пакости ушли на другой уровень, с такой силой на сам город она уже не влияет. Интересно, почему. Может, дело в нелепой влюбленности в меня, а может, в том, что она в какой-то момент переключила свое внимание на Винсента. Как бы там ни было, силу она рассредоточила. И вряд ли сможет повторить даже свой подвиг с Кэцуми. Да и последняя предупреждена и так просто не дастся. Я почти не удивился, когда Винсент сообщил мне о том, что случилось с Эдуардом. Это было закономерно, если учесть все обстоятельства. Вопрос, зачем Винсент сказал Анне о том, что сказал? Снова изображает из себя героя и дает Незнакомке выбор? Как это мило, и как это в его духе. Впрочем, меня уже ничего не должно удивлять. Я знаю его две тысячи лет. Свои методы он оттачивал при мне. Это не то существо, от которого стоит ожидать благоразумия. Зато это то существо, от которого можно требовать результат.
Телефон замигал. Я забыл включить звук, но к счастью для звонящего аппарат сейчас лежал аккурат перед моим носом.
Эмили. Веселье продолжается?
— Слушаю.
— Может, ты впустишь меня, или предпочитаешь, чтобы я замерзла?
— Я тебя не приглашал.
— Ты не один? — в ее голосе зазвучала такая паника, что я не удержался от улыбки.
— Один, работаю.
— Я замерзла! Открой дверь.
Я позвонил консьержу с просьбой впустить гостью и вернулся к ноутбуку, уже понимая, что поработать не удастся, но все еще не теряя надежды. По меньшей мере, я успел разгрести почту Берга. Кажется, сегодня я своими делами заняться не смогу, не смогу и отдохнуть. Эмили звучала весьма уверенно, значит, что-то решила, значит, так просто не отступится. Я поднялся с места и отправился в прихожую, чтобы открыть дверь. Как и Анна, Эмили не успела позвонить или постучать. Я молча пропустил ее в квартиру, стараясь не смотреть на то, что она весьма ярко накрашена. Закрыл за ней дверь. Принял теплое пальто и жестом предложил пройти. Платье. Снова короткое. На этот раз нежно-салатового цвета. Спасибо, что не красное.
— Чем обязан?
— Какой ты холодный…
Да уж, заявление с порога. Она бросила сумочку в кресло и свободно прошлась по гостиной, то и дело встряхивая гривой светлых волос.
— Что случилось?
— Папа снова уехал, я поняла, что скучаю, и вот я здесь. Почему вам, мужчинам, надо все объяснять?
Я присел на подоконник, чуть сощурившись и сложив руки на груди.
— Вот как мы заговорили.
Она фыркнула и в очередной раз провела рукой по волосам. А я поймал себя на мысли, что не могу ее воспринимать всерьез. Это раз. И два — ее вид вызывал одно желание — отправить ее в душ, хотя выглядела она сногсшибательно. Яркий, даже вызывающий макияж, который наполнил сумасшедшими красками ее лицо, сразу добавив с десяток светлых лет (она выглядела лет на 28), но при этом он не был лишен вкуса. Тяжелые локоны, собранные в небрежную прическу. Мини-платье с широкими рукавами, обнажающее одно плечо. Легкая асимметрия и многослойность. Стильно, красиво, но подходило больше Дане, нежели Эмили. Мне ее образ на Неделе моды был ближе, чем тот, что она продемонстрировала сейчас.
— Киллиан, я скучаю по тебе, — продолжила свою мысль девушка, стараясь игнорировать мой настрой. — Резиденция клевая, и по папе я соскучилась, но я не передам, как была рада тому, что сегодня наконец смогла сбежать. А тебе, гляжу, и все равно?
— Милая девочка.
— Это все, что ты можешь мне сказать? Я тебе тут душу изливаю, рискую, платье вон купила… а ты мне: «Милая девочка»?!
Я с трудом удержался от смеха. Ну надо же. Если она сейчас начнет говорить, что ревнует меня к кому-то, я подумаю, что все это проделки Винсента или еще кого-нибудь, кому еще более скучно, и этот кто-то выбрал в качестве козла отпущения меня. Ариман точно не проснулся? Конечно, не в его духе действовать такими методами, но кто знает, что ему там приснилось за тридцать лет?
— Оливия сказала, что напечатает мой роман.
Боже, какая последовательность!
— Я не сомневался в этом. Ты молодец.
Она села в кресло, изящно сложив ноги и глядя на меня с робкой улыбкой, которая смотрелась дико на ярко накрашенном лице. Да что сегодня за день такой?
— Киллиан, пожалуйста, поговори со мной. Что-то случилось, и я не понимаю, что. Я обидела тебя? Что я сделала не так?
— Эм, успокойся, — попросил я. — Все нормально.
— Нормально не значит хорошо. Мне больно… мне показалось — всего на мгновение — что между нами началось что-то… И я…
Я подошел и присел перед ней, чтобы заглянуть снизу вверх в ее глаза. Она с трудом сдерживала слезы. Раскачала себя сама до пика эмоций, и теперь не справлялась. Как это по-женски. Странно было видеть ее в таком состоянии.
— Нам не стоит продолжать.
— Но я люблю тебя!..
— Не любишь, — я не дал ей закончить. — Равно как и я тебя не люблю.
— Но ты отвечал на поцелуй!..
Я улыбнулся.
— Милая, ответить на поцелуй — не значит полюбить. Ты очень красива, мила и умна. Но игру пора прекращать.
Она неожиданно соскользнула с кресла, села на пол и обняла меня за шею.
— Прекратим, если так хочешь, но может, сначала…
Она попыталась меня поцеловать. Безрезультатно. Я отвернулся, отстранился и поднялся на ноги. Эмили опустила голову, не шевелясь. Пришлось наклониться и заставить ее встать. Само смирение, сама скорбь. Я в какой-то
