Вредность не порок - Лариса Ильина

— Отшила?

— Угу, — прошипела Надежда, — вот пристал!

Однако через пару минут кавалер был забыт, и мы снова весело смеялись, болтая о разных пустяках, милых сердцу каждой женщины. Вскоре разговор сам собой коснулся нашего не самого удачного отдыха на пляже, и мы с Иркой наконец поведали Надежде все последние новости, включая сегодняшнюю мою поездку в школу.

— И что теперь? — спросила она, когда мы закончили.

Мы с Иркой дружно пожали плечами.

— Но ведь нужно что-то делать! — энергичная Надькина натура требовала немедленных действий.

— А что можно сделать? Ничего! Ничего, собственно, не случилось…

— Как ничего? А на улице он к тебе приставал?

— Нет. Он просто вылез из машины…

— Девчонок этих с пляжа надо найти!

— Где найти? Ты их знаешь? Может, они из Никитина, а может, из Огольцов, или из города купаться приехали…

Да и что они смогут сказать? Что у них полотенца из рук вырвали?

Надька надулась, пытаясь все-таки измыслить причину, по которой нам немедленно пришлось бы обратиться в милицию.

— Да нет, Надька, ты не о том… — поморщилась Ирка. — Это все одни эмоции, на хлеб их не намажешь…

— А кто Стаське чуть в глаз не дал? — вспомнила Надька и оживилась:

— Этого мало?

— Надежда, — сказала Ирка так, словно разговаривала с ученицей на уроке, — опомнись. Это Стаська его искусала. У него восемь свидетелей. Да и мы с тобой это видели. Ты что же, Стаську, что ли, упечь хочешь?

Но так просто Надежда сдаваться не собиралась.

— А воротник? — ввернула она свой основной козырь и гордо на нас посмотрела.

Такой поворот событий, однако, совершенно не устраивал меня. Это напрямую касалось Ефима, который хоть и обезобразил подружкин любимый халат, мне, по большому счету, помог. И к безобразиям Семы он никакого отношения не имел, его вообще рядом не было. Об этом я и заявила подружкам, которые многозначительно переглянулись и закудахтали, словно куры на грядке:

— Ой-ой-ой… Да-да!

— Да, — с вызовом подтвердила я, — именно!

Надька, смеясь, хлопнула меня по руке:

— Да ладно тебе обижаться! Мы же шутим! Парень и правда обалденный, чего говорить!

Обижаться на подруг я и в самом деле не собиралась, и мы подробно обсудили все достоинства молодого человека, придя к единодушному мнению, что там есть на что посмотреть. Занятые столь увлекательным разговором, мы не обращали ровно никакого внимания на окружающих, и, как выяснилось, напрасно. В какой-то момент у нашего столика возникла улыбающаяся пьяная физиономия, увидев которую мы дружно заморгали, переглянулись и тяжко вздохнули.

— Можно? — несколько неопределенно поинтересовался молодой человек и икнул.

Мы снова переглянулись, и Ирка, как видно, не потерявшая еще надежды на благополучный исход дела, уточнила:

— Что именно?

— Вас! — безапелляционно заявил молодой человек и протянул ей руку.

— В каком смысле? — пролепетала Ирка, с опаской заглядывая в раскрытую ладонь молодого человека, словно надеясь там что-то найти. — Что значит — вас?

— Ну это… — парень маслено расплылся и небрежно покрутил рукой в воздухе. — На танец, короче…

— Какой ужас… — прошептала Надька, косясь на парня. — Тот хоть на ногах держался.

— Этот здесь дольше отдыхает, — прикрыв рот ладонью, отозвалась я, — но в целом ты права…

Пока Ирка растерянно моргала, молодой человек активизировался и шагнул ближе. Сложное телодвижение далось парню с трудом, его занесло, и он налетел на край столика, чудом не переколотив посуду. Эта маленькая неприятность не остудила пыл настойчивого танцора, казалось, напротив, она его здорово позабавила. О нас этого сказать было нельзя: просто дико идти танцевать с едва удерживающим равновесие мужиком, однако тихого, но решительного Иркиного «нет» он просто не заметил.

— Да ладно, пошли! — нетерпеливо тряхнул он рукой и едва не упал сидящей Надьке на голову.

Надька судорожно увернулась и встала, давая возможность ослабленному организму вернуться в вертикальное положение, но парень все понял не правильно. Благодарно икнув, он уселся на ее стул и замотал головой, словно лошадь. Этого никто из нас не ожидал, особенно Надежда. Глаза ее округлились, и она начала набирать в легкие воздух, чтобы высказать нахалу все свои пожелания разом. Но тут наш гость перестал мотаться, поднял на Ирку глаза и спросил:

— Ты, сука, думаешь, что слишком хороша для меня?

Будет выделываться, ломает тут из себя… Тебе цена рубль…

Поскольку во время этой речи он попытался взять Ирку за грудки. Надежда не стала дожидаться окончания сцены, а, ухватив его покрепче за шиворот, рывком выдернула из-за стола и отправила на бреющем полете в пространство. Вывод спутника на орбиту сопровождался изрядным шумом, теперь мы привлекли внимание абсолютно всего ресторана, включая официанток и метрдотеля. Я же попыталась позвать охранника, стоявшего возле дверей, но тот повел себя весьма загадочно. Окинув взглядом наш столик, он отвернулся в противоположную сторону, открыто демонстрируя полнейшую незаинтересованность в происходящем. Мне это показалось странным, но после того, как я увидела, что метрдотель, та самая высокая дама, которая встречала нас у входа, торопливо удалилась из зала, поняла, что мы влипли.

Наш танцор все еще пытался подняться на ноги, когда я повернулась к побледневшей Ирке и сказала:

— Дорогая, мне кажется, что лучше свернуть наши посиделки и продолжить их дома, в интимной обстановке.

— А чего вдруг? — поинтересовалась Надежда, занимая свое законное место. — Подумаешь! Этого козла выкинут сейчас отсюда, и всех дел.

— Видишь ли, — начала я, следя глазами за нашим незваным гостем, сумевшим наконец встать на ноги. Он, прихрамывая, направился в дальний угол зала, где в огороженном от любопытных глаз закутке сидело несколько мужчин весьма, я бы сказала, специфичной наружности. В настоящий момент все они с большим интересом наблюдали за нами, так же как и за своим неудачливым товарищем. Расположение их столика и, самое главное, демонстративное нежелание охраны принимать участие в этом инциденте навели меня на мысль о том, что граждане из этой компании спокойно могут позволить здесь так себя вести. И скорее всего, не только здесь. — Видишь ли, у меня сильное подозрение, что из всех козлов, находящихся в этом зале, ты выкинула того, которого выкидывать нельзя.

— Почему?

— Потому… — Тут я увидела, что от той самой компании отделились двое и направились в нашем направлении. — Господи, кажется, начинается…

— Начинается что? — переспросили девчонки, и, опережая их желание разом оглянуться, я зашипела:

— Не оглядывайтесь! И если что…

— Что если что? — вытаращила глаза Ирка, застыв на стуле.

— ..Не бузите, улыбайтесь, кивайте и со всем соглашайтесь! — последние слова я выпалила скороговоркой и, растянув рот до ушей, пропела:

— Здравствуйте!

Девчонки, сидящие к залу спиной и поэтому не видевшие еще подошедших мужчин, разом замерли, неотрывно глядя мне в глаза и изображая приветливый оскал.

— Здорово, здорово, — послышалось небрежно растянутое в ответ, подруги не вытерпели и скосились на подошедших. — Отдыхаете?

— Ага! — гаркнули мы словно по команде и заулыбались так, что в ресторане смело можно было бы выключить свет.

Украдкой разглядывая подошедших мужиков, я пришла к выводу, что ранее с ними не сталкивалась. Хотя понять, что они собой представляют, было не слишком сложно: блатная манера растягивать слова и своеобразная спортивная униформа говорили сами за себя. Золотые печатки, украшавшие оттопыренные пальчики, смотрелись в сочетании со спортивной формой особенно элегантно.

— Может, потанцуем? — мечтательно протянул тот, что был повыше и обладал весьма примечательными оттопыренными ушами, производящими на фоне отсутствия растительности на голове довольно сильное впечатление.

Мы неопределенно замычали, пряча глаза и, вероятно, испытывая общее желание оказаться под столом.

— Ну че? — уточнил второй, разглядывая наши жалкие ужимки в полном недоумении. — Вы че, вести себя не умеете, в натуре? Вам здесь че?

Я уже была готова согласиться, что не умею себя вести не только в натуре, но и во всех остальных смыслах тоже, однако тут подала голос Ирка:

— Мы бы с удовольствием, только видите, музыка уже кончилась, так что извините…

Это была, конечно, промашка. Оценив сказанное, Ушастый живо развернулся в сторону сцены и крикнул:

— Веня, давай!

И Веня дал. В динамиках снова захрипело, заурчало, но, удачно справившись с накатившим приступом астмы, аппаратура вдруг радостно взвизгнула и заиграла.

И не что-нибудь, а танго. Тут я совсем окаменела и опустила глаза вниз, окончательно и бесповоротно не желая смотреть ни на кого из присутствующих. Таким образом в оборот попали подружки, кавалеры стояли как раз за их спинами, и не увидеть предложенных им рук девчонки не могли. В результате обе они поднялись. Все было в порядке, я осталась в гордом одиночестве, и единственное, чем теперь могла заняться, так это доесть свою отбивную. Наблюдая за танцующими подружками, я раздумывала о том, что, возможно, волнуемся мы напрасно, ничего опасного в общественном месте случиться не может.