Цепи алых песков (СИ) - Емельянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он должен был почувствовать, среагировать на пронзительный взгляд в их сторону, когда Кэйа мягко гладил его по волосам, обещая в скорейшее время вернуться. И взгляд переводится на расшифрованный текст. Ключ, ключ которым отперли саркофаг смертельной болезни, и пусть та не чета проклятию бездны, она убивает сразу, подчиняясь воле своего прародителя. Но пески их не тронули, хоть они и видели краем глаза, как фатуи кружат в смертоносном вихре, в нём же и погибая, а они с Джинн шли, лишь в каком-то моменте пути, снова и снова оказываясь принесёнными к границе пустыни.
Кэйа… Он более чем уверен, что это он выпросил у жестокого божества их жизни, уверен, тот точно предложил что-то взамен, свободу ли, или сердце своё? Какая разница, если всё плохо? Он помнит, капитану, в некоторые моменты, себя совершенно не жалко, знает, что тот способен пойти на жертвы, что ради него, что ради города, и от этого ему ещё хуже становится. Хочется начать рвать волосы да только толку в этом нет никакого. Со слов стража, тот запоминает, что возлюбленный остановку в деревне, что недалеко от Сумеру находится делал, а потому, когда ему позволят отправиться туда вновь, он обязательно заглянет туда, быть может он хоть что-то оставил там, быть может, догадался раньше, что ему не выбраться и обронил для тех, кто станет его искать записку, что хоть как-то отыскать его поможет.
Альбедо снова пусто смотрит на руки свои, на остатках выдержки не позволяя себе обратиться своим отвратительным видом, и разнести тут всё к чертям, выспрашивая у безалаберного бога о том, как тот вообще это допустил. И пусть немо останется к нему божество, пусть будут последствия от внезапной вспышки гнева. Ему станет легче, и быть может… Он придумает хоть что-нибудь для спасения капитана.
Но нельзя, поэтому в голове неприятно пусто. Никто не подскажет ему каким образом можно вытащить звёздочку из плена песков. И хочется заорать, обвиняя всех и каждого, да только винить кроме себя некого, точнее… Он и сам не виноват, но… Злость захлёстывает с головой, когда Варка предлагает забыть о нём. И всё внутри вспыхивает, хочется вырвать старику язык, чтобы более он такого не говорил. И Джинн осторожно напомнит о том, что однажды они уже замолчали и предали забвению, и ничем хорошим это не закончится. И в отличии от того случая, у всех возникнут вопросы о пропаже Кэйи, больно ярким он был, слишком запоминающимся. И на мгновение он успокаивается, надеясь, что прошлое хоть чему-то научило великого магистра. Но взгляд его омерзительно упрямый, он не хочет уступать. И кажется алхимику, что у него глаз от этого всего дёргается, что ещё одно предложение о забвении и он придушит всех, кто согласился на это.
Мысленный счёт до пяти не помогает, заставляя стиснуть зубы и пусто, озлобленно сверлить магистра глазами. Пусть поёжится, хоть и не почувствует и капли его беспокойства. И если этот старик действительно решит предать Кэйю забвению, если решит похоронить его заживо, он заживо вскроет его прямо здесь, едва все присутствующие уйдут. И никто не успеет записать решения по этому делу. Никто не посмеет так поступить с ним, после того всего, что он сделал ради этого места.
Варка соглашается отсрочить принятие подобного решения, и алхимик криво усмехается. Он выбил себе несколько недель жизни, и быть может, очередную поездку в тропический лес.
* * *
Аль-Хайтам выводит его в лес, во владения доживающей свои дни богини. Ведёт куда-то вглубь, отвечая поверхностно, но давая представление о том, что именно от него хотят. Немного некомфортно, но что поделать. И кажется, белое одеяние совершенно не подходит для передвижения по этому месту, но выбирать не приходится. Хочется покрепче вцепиться в руку чужую, и просто идти за божеством, не смотря по сторонам. Зелень немного пугает своей живностью. Видимо, влияние пребывания в пустыни, где можно было лишь скорпионов встретить. А здесь их нет, зато есть другая живность, и она шумит, заставляя чуть прижать голову к плечам, уцепившись за край зелёного плаща.
Аль-Хайтам смеётся, останавливаясь у водоёма. Кэйа мельком глядит на него и вздрагивает. Крокодилы. Опасные твари, оставят калекой, если сделать один неправильный шаг. Но если присмотреться внимательнее, он понимает, существа они, в какой-то мере, красивые. Это признавать странно. Он переводит взгляд на бога, что усаживается на берегу, и хочет сесть рядом, думая, что тот ждёт, пока он повторит за ним, но…
— Разденься и войди к ним… — спокойно говорит бог, протягивая руки к узлу под грудью, и принц сдаётся, позволяя тому лишь себя одежды.
Кэйе страшно. Сделать шаг в воду к этим созданием кажется выше его сил, но взгляд чужой ласков, он кивает ему, улыбается, всем своим видом показывая, что бояться здесь нечего. И ему хочется поверить, да только глаза крокодильи блестят угрожающе, не позволяя спокойно ступить к ним. И первый шаг, осторожны, маленький, едва запустивший на воде круги, он делает спустя пару минут. Но видя, что те не обращают на него никого внимания, медленно идёт к середине, туда, куда кивает ему бог, негромко подбадривая из-за спины. Но кажется, плавают те спокойно вокруг, не реагируют, но страх не уходит. И едва вода достаёт до подбородка, он останавливается, не решаясь заходить дальше. Оглядывается по сторонам, вс ещё не понимая, зачем он это делает, и замечает. Эти хищные создания круги водят вокруг него, случайно задевают кончиками хвостов и лапами, сверкают своими глазами жёлтыми. И Альберих не понимает, каким образом всё ещё не закричал. А кольцо сужается, и словно хвосты их обвили ноги и талию его, словно присматриваются они к новой добыче, клацают зубами, но не кусают, принюхиваются, специально когтистыми лапами плечи задевая, довольно щурятся, чувствуя Кэйин страх, а после, словно по безмолвному приказу короля пустыни, ткнувшись носом между лопаток отступают, уходя к противоположному берегу, заниматься своими крокодильими делами дальше.
Несколько минут Кэйа просто стоит в воде,
