Невеста моего брата - Патрик Бессон

Для того чтобы отпраздновать месяц, прошедший с нашей первой встречи, Софи пригласила меня на выходные за границу, оставляя за мной выбор страны. Я предложил Будапешт. Ни она, ни я никогда не были в Венгрии. Пользуясь случаем, мы могли бы навестить моего брата на съемках. Эта идея понравилась торговке сырами, и, как я и предвидел, ей пришло в голову взять Аннабель с нами. Я запротестовал:

— Это будет уже не поездка для влюбленных, а вылазка с друзьями.

— Да мы ее и видеть-то не будем, она все время будет с Фабьеном.

— Ты их не знаешь, через час они могут поругаться, и тогда Аннабель будет висеть на нашей шее все выходные. Так же как и Фабьен.

— Я бы не возражала, если бы твой брат висел у меня на шее.

— Я понял. Спасибо.

Было забавно, что она думала, будто я ревную ее к Фабьену, в то время как она и не думала ревновать меня к Аннабель, которую я пригласил обманным путем, так как хотел быть рядом с ней все выходные, планируемые как мадьярское венчание наших отношений с Софи.

— Он милашка, — не унималась она. — Я сфотографируюсь с ним на свой мобильный телефон и буду всем показывать. Устрою показуху в лавке. Позвони Аннабель и передай потом трубку мне.

— Я сейчас не хочу.

— А чего ты хочешь?

— Сыра.

Она засмеялась и стала раздеваться. Мы были у меня дома. Она спросила, почему у меня не было детей с моей бывшей женой. А почему не было детей у нее?

— У меня было двое, но я их не сохранила. Я не любила этого типа.

— Это был один и тот же тип?

— Нет, два разных типа. В разное время.

— Ты не знала, что ты их не любишь, прежде чем от них забеременеть?

— Нет.

Я поймал себя на том, что я говорю о ребенке с женщиной, которая была для меня никем, которой я постоянно мысленно изменял с Аннабель и которую я брошу ради невесты своего брага, как только та станет свободна. Софи ушла в 14:30, чтобы открыть свою лавку после обеденного перерыва. Она спросила, когда мы увидимся. Я бы сказал никогда, если бы не нуждался в ней, чтобы увезти Аннабель в Будапешт. Она уходила налегке, этим весенним днем, счастливая от того, что ее трахнули. Это был один из моментов в моей жизни, когда я больше всего сожалел, что я не женщина.

Я позвонил Аннабель из парка Монсури, который находится недалеко от метеорологической станции. И попал на автоответчик. Я сказал, что звоню но поводу выходных, которые мы с Софи собираемся провести в Венгрии, и что мы будем рады, если она поедет с нами, так как это позволит ей увидеться с Фабьеном. Потом я растянулся на траве, ожидая ее звонка в полном комфорте. Меня всегда удивляло, что в парке можно в любой момент улечься на траву и смотреть в небо, ничего не делая, даже в сорок один год. Там были бегуны и студенты. В Монсури мало стариков, так как там крутые склоны. Мобильный телефон молчал, за исключением звонка из газеты. Один из моих сотрудников поинтересовался, где я и что я делаю. Я сказал ему, что он мой подчиненный и, следовательно, не может задавать мне подобные вопросы.

— Скоро я уже не буду твоим подчиненным.

— Ты что, увольняешься?

Я знал, что меня как делегата от персонала уволить не могут.

— Газету продали.

— Это официальная информация?

— Пришла депеша из агентства Франс Пресс. Прочитать?

— Не надо, посмотрю завтра.

— Понятно, ты как делегат от персонала ничем не рискуешь.

Мне нравится ничем не рисковать, но кто ничем не рискует, тот ничего не имеет. Мой сотрудник забыл к тому же о моих 13 годах стажа. Я верю в трудовой стаж. В конечном итоге только он чего-то стоит. Эти слухи о купле-продаже передавались из ушей в уши уже несколько месяцев, в итоге — никто в них уже не верил. Они обманули даже тех, кто был со стажем.

Внезапно небо для меня помрачнело, в воздухе запахло бедой, которая незримо присутствует при всех переменах. Я почувствовал себя маленьким ребенком среди больших деревьев.

Аннабель позвонила мне, когда часы пробили полночь. Она пришла из ресторана с Фабьеном. Он в Париже? Нет, это она в Будапеште.

— Ну ты меня и рассмешил своим сообщением. Конечно, приезжайте в Венгрию! Это классная идея! Мы снимаем номер в «Артотеле». С чудесным видом на Дунай. Сколько стоит номер, Фабьен?

Он не знал, потому что за него платила студия. Чтобы узнать, ему надо выйти из номера, а он уже лег спать. Накачался гашишем и водкой, подумал я.

— Это в пределах ста пятидесяти — двухсот евро за ночь. Тебе но средствам?

— Меня приглашает Софи.

— Сутенер!

Сутенер — это лучше, чем дурак?

* * *

Софи купила для нас билеты Tempo Challenge, между эконом- и бизнес-классом. Она не захотела присоединиться к Фабьену и Аннабель в «Артотеле», который был, по ее мнению, слишком современным. Она предпочла «Асторию», старое барочное здание, реквизированное нацистами во время Второй мировой, потом высшим советским командованием в 1956 году. Не заняться любовью сразу после нашего въезда в отель показалось бы нам пустой тратой денег. На улице Коссуф было очень шумно, но торговка сырами, как и я, любила уличный шум. Тишина напоминает нам о смерти. Мы гуляли но ночным улицам, прошли через бывшее гетто и вышли к кварталу Оперы, где мы заказали выпивку и пирожные. Венгерские кондитерские изделия — это улучшенная, восточная, сверхкалорийная версия венских кондитерских изделий. Именно в Будапеште, видя, как Аннабель объедается сладостями, я подумал, что когда-нибудь она может сильно растолстеть. Софи выбрала знаменитый zserbószelet — тертый орех, яблоки, абрикосовое варенье, шоколадная глазурь, — а я palacsinta, блин с начинкой из толченых орехов, апельсинных цукатов и винограда, с соусом из черного шоколада и горячего рома.

Мы застали Аннабель на следующее утро в ее отеле. Фабьен уже уехал на съемки, которые проходили в Шентендре, в двадцати километрах севернее Будапешта. Его единственный выходной был в воскресенье. После того как он получал свой еженедельный чек на сумму в семьдесят пять тысяч евро. Как мы и думали, Аннабель висела у нас на шее всю субботу. Точнее на шее Софи, с безразличием оставив меня болтаться позади по солнечным улицам Будапешта. Я понимал, что в нашей четверке торговка сырами установила иерархию: под номером один был мой брат из-за своей известности и денег, под номером два — Аннабель, потому что она была официальной любовницей Фабьена, под номером три — я как брат звезды и под номером четыре — она сама как официальная любовница брата звезды. Было нормальным, что она уделяла больше внимания Аннабель, второму номеру, чем мне, третьему номеру. Став близкой подругой официальной любовницы Фабьена, она может выиграть место передо мной или, по крайней мере, присоединиться ко мне на третьей ступеньке подиума и заполучить две нашивки, стоящие одной моей. У нее был также способ достичь второй позиции: заменить Аннабель в постели Фабьена. Что было вполне возможно. А девушка братца всегда соблазнительна, уж я об этом кое-что знаю. При условии, что она не очень уродлива, а Софи не уродлива. Когда я выбрал Будапешт для нашего путешествия, я предполагал сблизиться с Аннабель, одновременно сознавая, что я сближал, таким образом, Софи и Фабьена, что возможно и было ее тайной целью, ее истинным желанием. Эти мысли одолевали меня целый день. Я забыл, как это скучно — осматривать достопримечательности города. Это очень утомительно — смотреть на город и не видеть его. В нем нужно прожить много лет, чтобы его понять. Я решил довольствоваться спектаклем, который во время прогулок мне показывали затылок, спина, талия, попка и ноги Аннабель. Из-за них я приехал в Буданешт с женщиной, которую я не любил и которая, быть может, любила моего брата.