Отвергнутые Мертвецы - Graham McNeill

– Интересно, – произнёс Хормейстер. Его рука разминала комки мышц на её плечах и шее. – Продолжай. Расскажи мне о Легионах. Что за новости приходят на Терру о наших величайших воинах?

– Не более чем фрагментарные, – пришлось признать Сарашиной. – Некоторые Легионы запрашивают оперативные директивы на ежедневной основе, пара-тройка находится вне пределов нашей досягаемости, а остальные, похоже, действуют сами по себе.

– Скажи мне, почему космические десантники, вырабатывающие приказы сами для себя, создают опасный прецедент, – попросил Чжи-Мэн.

– Зачем задавать вопросы, на которые ты уже знаешь ответ?

– Разумеется, чтобы увидеть, знаешь ли его ты.

– Так и быть, пойду тебе навстречу, поскольку благодаря тебе я снова начинаю чувствовать себя по-человечески, – сказала Сарашина. – Если ослабить поводья, то Терре будет сложно снова взнуздать такую мощь, как та, что находится в распоряжении Легионов.

– Почему?

– Считать космодесантников простыми убийцами, выведенными при помощи генетики, означает категорически их недооценивать. Их военачальники обладают великими умениями и огромными амбициями. Если позволить им действовать самостоятельно, то им будет нелегко преклонить колено вновь, независимо от того, кто этого потребует.

– Очень хорошо, – кивнул Хормейстер.

– Но до этого не дойдёт, – сказала Сарашина. – Хоруса Луперкаля сокрушат на Исстване. Даже ему не выстоять против силы семи Легионов.

– Думаю, что ты права, Аник, – согласился Чжи-Мэн. – Семь Легионов – армия невообразимой мощи. Сколько ещё ждать, прежде чем флот лорда Дорна достигнет Исствана V?

– Уже скоро, – сказала Сарашина, зная, что превратности варп-перелётов делают точное предсказание невозможным.

– Тебя что-то беспокоит по поводу предстоящей битвы? Помимо очевидных вещей, я имею ввиду.

– Примарх VIII Легиона, – ответила Сарашина.

– Как я слышал от Гвардии Ворона, он воссоединился со своими воинами.

– Совершенно верно. Но лорд Дорн был непреклонен в том, чтобы мы послали приказ о сборе флотилии для исстванской экспедиции только орденам Повелителей Ночи, базировавшимся в системе Сол, но не Конраду Кёрзу.

– И это вызвало тревогу во Дворце? – задал вопрос Чжи-Мэн, обращаясь больше к себе, чем к Сарашиной. – Что примарх присоединился к своему Легиону?

– Это ещё мягко сказано, – сообщила Сарашина. – Похоже, что никто не знает, где был Кёрз с момента приведения к согласию системы Черот.

– Лорд Дорн в курсе, хотя он не будет про это распространяться, – ответил Чжи-Мэн. – Он приказал мне отправить сообщение лорду Вулкану и лорду Кораксу.

– Что за сообщение?

– Я не знаю, – ответил Чжи-Мэн. – Оно было составлено неизвестным мне способом – на некоей разновидности военного жаргона, известной лишь сынам Императора. Остаётся лишь надеяться, что оно дойдёт до них вовремя. Но довольно о вещах, на которые мы уже не сможем повлиять. Расскажи мне о Просперо. Как ты думаешь, почему у нас не было с ними связи вот уже несколько месяцев?

– Возможно, Магнус всё ещё переживает из-за того, как с ним обошлись на Никее, – предположила Сарашина.

– Такое определённо возможно, – согласился Чжи-Мэн. – Я видел его после того, как Император огласил своё решение, и мне никогда не забыть этого зрелища. Его гнев воистину ужасал, но ещё страшнее была боль от предательства, которую я ощутил в его сердце.

– Я могу направить ещё больше хоров на то, чтобы дотянуться до Просперо, – предложила Сарашина.

Чжи-Мэн покачал головой:

– Нет. Я уверен, что Магнус вскоре восстановит связь. Как бы сильно его ни задело это решение, он слишком любит своего отца, чтобы долго сохранять отчуждённость. Ну вот, с тобой покончено.

Сарашина перевернулась на живот, крутя плечами и шеей. Она заулыбалась, чувствуя, с какой лёгкостью сгибаются и вращаются её суставы и мышцы.

– Чему бы ни обучили тебя святые с гор, это действенная штука, – сказала она.

Чжи-Мэн переплёл свои пальцы и с улыбкой вывернул ладони наружу.

– А я обучил этому тебя, не забыла?

– Помню-помню. Давай, укладывайся, – садясь, сказала она. Он лёг лицом вниз на только что освобождённое ей место.

Сарашина уселась на него верхом и начала разминать его татуированную спину, двигаясь по её длине. Люди с ястребиными головами и скалящиеся змеи растягивались и собирались в складки под кончиками её пальцев.

– Расскажи мне о Кае Зулэйне, – сказал Хормейстер. – Шепчущие камни донесли до меня всю глубину его кошмаров.

– Немногие в башне этого избежали, – заметила Сарашина.

– Его разум искалечен, Аник, причём очень сильно. Ты уверена, что он стоит того, чтобы спасать его от Полой Горы? Великому Маяку всегда требуются новые души. И сейчас – больше, чем когда-либо.

Сарашина прервала массаж:

– Я считаю, что стоит. Он – мой лучший ученик.

– Возможно, когда-то так и было, – сказал Чжи-Мэн. – Сейчас он всего лишь астропат, который не может отправлять сообщения. Который решил не посылать и не принимать.

– Я знаю. Я отрядила на его реабилитацию своего лучшего изыскателя. Думаю, ты одобришь.

– Кого? 

– Афину Дийос, – сказала Сарашина. – Она обладает редким умением восстанавливать искалеченные разумы.

– Афину Дийос, – протянул Чжи-Мэн и удовлетворённо заурчал, когда Сарашина прошлась основаниями своих ладоней по его лопаткам. – Помоги ему Трон.

– Наставница Сарашина уверяет, что ты больше не владеешь Нунцио, – сказала Афина. Её насмешливый голос сочился ядом. – Самая фундаментальная из телепатических дисциплин, без которой ни один астропат не может выполнять свои функции. Какой же из тебя астропат?

– Полагаю, что никакой, – ответил Кай, стараясь на неё не пялиться.

– Что-то не так?

– Ну, э, просто ты не совсем то, чего я ожидал.

– И чего же ты ожидал?

– Не... этого, – ответил Кай, понимая, как нелепо это звучит.

Утверждение, что Афина Дийос была не тем, чего ожидал Кай, было грандиозным преуменьшением. После ночи тревожных сновидений, Кай был вызван в одну из безликих учебных келий, расположенных на уровне новичков. Всю её меблировку составляло одно-единственное кресло, и она была по максимуму лишена любых отличительных признаков.

Афина Дийос уже ожидала его, и Кай немедленно понял, что характер у неё не сахар.

Её тело полулежало в парящем кресле, подогнанном под контуры её искривлённого позвоночника и того немногого, что осталось от её конечностей. Ноги Афины были ампутированы по середину бёдер, а её левая рука представляла собой морщинистую массу рубцовой ткани. Правую заменял тонкий аугметический манипулятор, выбивающий нетерпеливую дробь по шлифованной стали кресла. На её голове не было волос, а кожа на ней походила на обветренную поверхность древних руин. Глазницы были впадинами, затянутыми выращенной в автоклавах кожей. Это были единственные части лица, которые избежали повреждений в том происшествии, что приговорило её к этому креслу.

– Щёлкни себе картинку этой твоей дивной глазной аугметикой, – рявкнула Афина. – Сможешь изучить её на досуге, когда мы закончим. А сейчас нам нужно работать, понял?

– Конечно. Да. В смысле, прошу прощения.

– Не извиняйся, – сказала она. – Я не нуждаюсь в твоей жалости.

Её кресло развернулось и поплыло к другой стороне комнаты. Кай воспользовался этой возможностью и задействовал медицинский фильтр своей аугметики, чтобы изучить её единственную уцелевшую руку. Дегенеративные изменения кожи и плотность рубцов сказали ему, что она получила эти повреждения считанные годы тому назад. Признаки того, что в тканях случилась кристаллизация, означали, что по крайней мере часть её травм была вызвана пребыванием в вакууме.

Афина была искалечена на космическом корабле.

Как минимум это у них было общим.

– Садись, – велела Афина, разворачиваясь лицом к единственному посадочному месту в комнате.

Кай уселся, и его тело погрузилось в мягкое кресло. Датчики давления сдвинули внутренние подушечки, чтобы подстроиться под структуру его скелета. Это было самое комфортабельное сиденье из всех, что Кай видел в своей жизни.

– Ты знаешь, кто я такая? – спросила Афина.

– Нет.

– Я – Афина Дийос, и я изыскатель. Это значит, что я собираюсь разыскать те осколки твоего дарования, которые всё ещё действуют, и снова собрать их вместе. Если я преуспею, ты вновь станешь полезным.

– А если у тебя не получится?

– Тогда тебя отошлют в Полую Гору.

– О.

– Это то, чего ты хочешь? – спросила Афина. Её аугметическая рука прекратила выбивать неустанную дробь на подлокотнике кресла.