Месть Владигора - Сергей Карпущенко

— Да, Кутепа правильно говорит: приступ лучше начинать со стороны рощи. Там и жилища легко сделать, а то как же без них? Околеем дня за три, — тоном, не терпящим возвражений, сказал Грунлаф, не обращая внимания на то, как вспыхнули недовольством лица его союзников.

Огромное войско двинулось туда, где стояли покрытые снегом деревья большой сосновой рощи. Первым делом, по приказу Грунлафа, все сани обоза поставили, сцепив между собой, кругом. Князья предполагали возможность внезапного нападения дружины Владигора, поэтому за санями можно было принять первую атаку, отстреляться из луков и самострелов. Защитой от вражеской конницы служили и рогатки [4], которых еще в пути заготовлено было немало.

Едва подготовили место для отражения возможного нападения, сразу же принялись рубить сосны и рыть землянки. Князьям и видным дружинникам ратники в три дня построили хоть и небольшие, но теплые избушки, так что можно было не бояться мороза и ждать, когда Владигор осмелится выступить из Ладора для боя в открытом поле, или приступить к штурму, сделав перед этим длинные лестницы и большие деревянные щиты. Под их прикрытием борейцы и пошли бы на приступ.

В распоряжении войска Грунлафа и его союзников уже имелось все необходимое, чтобы начать штурм деревянной, но довольно высокой стены, имевшей поверху крепкое забороло, за которым, как ни приглядывались борейцы, не замечалось никаких признаков подготовки к отражению приступа. Казалось, ладорцы и не собирались отражать его или просто не рассчитывали на то, что враги, подошедшие к городу вплотную, осмелятся брать его штурмом.

Гилун Гарудский, потряхивая ястребиными крыльями шлема, прохаживался перед домиком, где поселились все князья-вожди, и не без самодовольства рассуждал:

— Уверен, братья-князья, скоро вышлют ладорцы из города людей для переговоров, чтобы попытаться откупиться от нас большой данью. Что, согласимся на их условия, если Владигор и впрямь отсыплет нам возов сорок золота и серебра?

— Я бы согласился! — радостно кивал румянощекий Пересей. — И людей сбережем, и добычу немалую отвезем по закромам своим.

Грунлаф закричал на них, не желая считаться с их княжеским достоинством:

— Сребролюбцы рукастые! Вам бы только богатств набрать, а о мести моей вы забыли?! Не ограбить синегорцев мы сюда пришли, а наказать их, чтобы исчезло с лица земли княжество, именуемое «Синегорье»! Крови синегорцев жажду! Крови Владигора! А вы о серебре толкуете!

Топнул ногой, хотел уж было в дом идти, чтобы сегодня вечером непременно настоять на завтрашнем приступе, но вдруг зоркий Старко Плусский воскликнул:

— Эге! Да вот и послы ладорские — легки на помине!

И впрямь было видно, как из распахнутых ворот Ладора выехала группа всадников и направилась к лагерю борейцев. Грунлаф, переживавший сейчас очень противоречивые чувства — от необыкновенной радости до желания вместо разговоров с послами Владигора казнить их перед крепостной стеной, внимательно следил за подъезжающими. Вот уже хорошо заметен был и стяг Владигора с его родовым знаком, и то, что едут всего четыре всадника, и чем ближе оказывались они, разглядел Грунлаф в одном из всадников молодую женщину, молодцевато сидевшую в седле.

«Уж не Кудруна ли!» — подумал он, но тут же надежда покинула старика, имевшего все еще зоркие глаза, — то ехала не дочь его.

— Да это же сам Владигор едет!

— Владигор!

— Князь Синегорский! — послышалось со всех сторон, хотя Грунлаф знал, что многие из тех, кто стоял неподалеку от него, никогда не видели синегорского князя и лишь по одежде, осанке, вооружению предположили теперь, что в лагерь врагов собрался приехать сам властелин Ладора.

Синегорцы, похоже, точно знали, где живут вожди, потому что скакали прямо к их дому. Всадник, что ехал первым, ехал с обнаженной головой, и его светло-русые кудри весело трепыхались на ветру, так же как и полотнище стяга, которое он гордо держал в левой руке, уперев древко в бедро.

«Владигор ли это в самом деле? — в сильном смущении думал Грунлаф, плохо помнивший лицо своего бывшего зятя, ведь видел-то он его лишь после того, как Владигор уже стал уродом. — А если и впрямь это он? Сколько же смелости должно быть в его сердце, чтобы отправиться в стан врагов со столь малой охраной. А что если взять и убить его, вероломно убить, как убил он мою дочь? Разве это не было бы справедливо?»

Так думал Грунлаф, глядя на подъезжающих ладорцев. Из предосторожности борейские дружинники, призванные охранять князей, ощерились клинками мечей и копий, иные даже приготовили луки и самострелы, но Владигор, ловко соскочив с седла и кинув поводья одному из борейцев, с веселой беспечностью сказал:

— Неужто мы такие страшные? Вы что же, даже этой молодой бабенки испугались?!

Борейцы в смущении отводили глаза, опускали, совестясь, копья, мечи, убирали луки. Владигор смело шагнул к Грунлафу, открыто взглянул ему в глаза, низко поклонился и молвил:

— Здоровья долгого желаю тебе, благородный Грунлаф, бывший тесть мой… — И вдруг замутился чистый взгляд Владигора, на миг потемнело у него в глазах, но тотчас овладел он собой. Не дождавшись ответа на свое приветствие, заговорил вполне добродушно: — Грунлаф, вижу, что решил пожаловать ты в гости к бывшему зятю своему, но взял с собой так много товарищей, что, боюсь, тяжеленько мне будет разместить их в своих хоромах. Впрочем, — оглядел пространство лагеря, все изрытое землянками, покрытое домиками, — впрочем, вижу, вы тут и без моей помощи устроились. Поведай, князь, надолго ли?

Грунлаф смотрел на Владигора и, странно, не ощущал в себе желания мстить этому человеку. Такого прямого, открытого взора не могло быть у человека, совершившего преступление, а тем более преступление против женщины, которую любил. Но кто-то, тайно вселившийся в Грунлафа, с упрямой настойчивостью сказал ему: «Не верь, не верь честному лицу Владигора! Это — только личина, а под ней скрывается урод, жестокий и беспощадный! Он и убил твою Кудруну!»

И тогда Грунлаф высокомерно ответил Владигору:

— Князь, я пришел сюда с союзниками-борейцами, чтобы отомстить тебе и твоему народу за смерть моей дочери! Ты повинен в смерти Кудруны, и я даже знаю, что смерть ее была ужасной! Так что стоять мое войско под Ладором будет до тех пор, покуда не откроются ворота при добровольной сдаче! Не сдадитесь — мы войдем в Ладор, взяв его силой своего оружия. И пусть тогда ладорцы не ждут от нас ничего доброго по отношению к себе! Ты знаешь, Владигор, на что способен воин, ворвавшийся во вражеский город, который долго оказывал сопротивление!