Счастье по ошибке - Наталья Симонова

– Из полиции звонили. Говорят, Гриша что-то утащил из супермаркета.

И опять захлюпала, а он нахмурился и сказал:

– Ребенок в полиции – это серьезно. Я поеду с вами. Знаю, как с ними разговаривать.

– Но… зачем вам…

– И потом, вы ведь не на колесах, – рассудил Гия. – Довезу и сам разберусь.

Первый раз мне не казалась противной его самоуверенность и эта манера жестко распоряжаться по всякому поводу. Я не в силах была отказаться от помощи. Мы спустились к машине, молча сели – он за руль, я рядом, и Дадиани, включив навигатор и уверенно вырулив со двора, помчался на рискованной скорости, как настоящий кавказский водитель.

– А как вы собираетесь с полицией разбираться… с такой внешностью? – пришло мне вдруг в голову. – Вы же сами из этих… из «понаехали»…

– Я с восьми лет в Москве, – холодно возразил он. – Интересно, откуда в вас столько снобизма? Вы что – принцесса крови?

– Во мне?! – изумилась я.

Он молча покосился и ничего не ответил.

– Простите, – залепетала, – это не снобизм, это… В общем, ляпнула не подумавши, у меня бывает… Сейчас все мысли о Грише… Не знаю, что мне с ним делать. Боюсь полиции… – Слезы опять подступили и прорвались. Я прятала лицо в платок, стараясь унять свое отчаяние. Но все равно рыдала уже в голос.

– Твою мать… – тихо проворчал он. – У меня больше нет платка.

Я не унималась.

– Да перестаньте вы плакать! – приказал он. – Соберитесь. Это же никуда не годится. Вспомните, что вы едете выручать сына. Представьте лучше, каково ему сейчас, он и так напуган, а тут еще вы… Хотя… может, в полиции убитая горем мама и уместна… – рассудил вдруг. – Как дополнительный аргумент. Так. Что вам толком сказали по телефону?

– Что его задержали на краже в магазине.

– А на какую сумму?

– Не сказали. В голове не укладывается… Он же добрый мальчик…

– Ну, это совершенно ни при чем. Дети крадут по множеству причин.

– У вас есть дети?

– Нет у меня детей, – буркнул Гия. – Просто я сам был трудным подростком. Когда отец нас бросил.

– А-а… – протянула я, опять уходя в горестные мысли о своем ребенке, тоже брошенном отцом. Что характерно, первым, что пришло в голову во время разговора с инспектором, была мысль позвонить Гере. Но такая глупость оказалась мгновенно отброшенной. Помощи от бывшего мужа ждать не приходилось, а стрессов Грише и глумливых упреков себе – сколько угодно…

На КПП у нас потребовали паспорта. Дежурный припечатал моего спутника пристальным взглядом, видимо, беря на заметку, что пост миновал гражданин неславянской внешности.

– Тяжело быть грузином в Москве? – затянула я снова свое, интуитивно пытаясь отвлечься от жгучей тревоги за Гришку.

Он искоса взглянул и пожал плечами.

– Нормально. – И опять покосился на меня. – Спокойнее, Светлана. По закону вы сейчас не просто мать, а представитель несовершеннолетнего ребенка. И ему больше рассчитывать не на кого.

Эти слова заставили меня собраться. А также посмотреть на Гию Шалвовича с непривычным уважением. «Я мать. Я представитель, – твердила себе. – Главное сейчас… главное… Что же главное?..» Волнение мешало сосредоточиться.

– Наша задача, – тихим голосом продолжал свои наставления Гия, – договориться миром. Чтобы Григория пожурили и отпустили на поруки. Под вашу ответственность. Чтобы не сообщали в школу, не брали на учет и вообще – без последствий. Понимаете?

Я кивнула.

Мой ребенок сидел в каком-то кабинете с совершенно несчастным лицом. Руки он зажал между коленей и весь словно съежился, отчего казался совсем маленьким.

– Гриша, – бросилась я к нему. – Что ты натворил?

Сын не вынес моего отчаяния и беспомощно заплакал. А Гия посмотрел с неодобрением.

– Скажите, – обратился он к полицейскому, – на каком основании задержан этот мальчик?

Полицейский предложил нам сесть и спокойно объяснил, что Григорий Орлов пытался совершить мелкую кражу в супермаркете, что задержали его охранники магазина и сразу же позвонили в полицию. Гриша продолжал тихо плакать. Вид у него был такой жалкий, что мне тоже хотелось залиться слезами. Но я все же попыталась взять себя в руки.

– Ему только одиннадцать лет, – робко напомнила служителю закона.

– Именно поэтому вы здесь, – кивнул тот.

– А позвольте узнать, – вмешался Гия, – что именно пытался вынести из магазина ребенок и на какую сумму.

– А позвольте узнать у вас: вы кем приходитесь Григорию Орлову?

– Я прихожусь начальником его матери, – не смущаясь собственной лжи, важно объявил Гия. – Это моя сотрудница. Я счел необходимым поддержать ее, так как вся эта история Светлану Владимировну очень расстроила.

– Вот как. Расстроила. Здесь речь не о расстройстве, – холодно возразил полицейский. – Здесь приходится говорить о ненадлежащем воспитании. Вот о чем речь.

– Думаю, это преждевременный вывод, – возразил Гия. – Если я правильно понимаю, это первый случай у Григория. И ему только одиннадцать лет. Вполне возможно, мальчик просто оступился. Может, товарищи подбили. Или сам сглупил. Надеюсь, все это станет ему хорошим уроком, – как по писаному произносил свой монолог Дадиани. – Думаю, можно отпустить Гришу на поруки. Если его мать поручится, что ничего подобного больше не произойдет.

– Конечно, конечно, – залепетала я, отчаянно кивая. – Это случайность. Он хороший мальчик…

Полицейский постукивал карандашом по столу.

– Ну а ты что скажешь, Григорий? Зачем пошел воровать из магазина? Ты знаешь, что это противоправное действие?

Гриша сидел красный до синевы и молчал.

– Обещаю, я во всем разберусь и очень серьезно с ним поговорю, – залопотала я снова. – Глаз с него не спущу, он больше никогда… Так ведь, Гриша? Ты понял, что поступил очень плохо?

Сын закивал как китайский болванчик, мелко затряс головой, озарившись надеждой на прощение.

– Смотрите, мама, – раздумчиво реагировал инспектор, – в следующий раз уже поблажки не будет. Придется отвечать за неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего ребенка.

– Конечно, конечно, – твердила я. – Он больше не будет, поверьте.

– В следующий раз сообщим в школу обязательно, – обратился инспектор к Грише. – Понял, Григорий? И тогда уже хорошей жизни я тебе не обещаю. А с мамы еще и штраф возьмут. До пяти минимальных окладов, между прочим. Хочешь, чтобы с мамы большой штраф взяли, а тебе в школу написали, что ты в магазине воруешь?

Гриша ожесточенно замотал головой, наконец-то убеждая инспектора в том, что он все осознал…

Гия вез нас домой, а я, совершенно изнуренная короткой битвой в полиции, вяло воспитывала сына, пользуясь редким случаем общения не рано утром и не поздно вечером. Гриша сидел ссутулившись и сжавшись и все твердил, что он больше не будет. Никогда-никогда.

– Бросьте, хватит, – сказал Гия. – На нем же лица нет. Поговорите потом, когда успокоится.

Я замолчала. Так раздражавшие меня раньше навязчивые замечания Дадиани казались теперь уместными и чрезвычайно глубокими.

– Да я это все в общем понимаю, – задумчиво изрек он, когда мы уже вдвоем ехали на работу. – Сам рос без отца, могу себе представить, откуда что берется.

– А с чего вы взяли, что Гриша без отца растет?

– Ошибся?

– Вообще-то нет.

– Это видно. И по нему, и по вам.

– А как это? По чему именно видно?

– Беззащитные вы оба, потому, видать, и живете ощетинившись. Чувствуете, что тылы не прикрыты. Сам таким был. А отец Гриши принимает какое-то участие в воспитании?

Я вкратце рассказала свою историю, объяснив, что бывший муж, расставшись со мной, по-видимому, вычеркнул из собственной жизни и сына.

– И с кем же Гриша остается дома после школы, когда вы на работе? Какие-то бабушки, дедушки есть?

– Моя мама не может помочь, у отца был инсульт, с тех пор она к нему привязана. А свекровь иногда берет внука, но… Они хотели его насовсем забрать. Ну а я, естественно, от этого предложения не была в восторге. Отношения очень ухудшились, и она как-то отдалилась.

Гия молчал. Я тоже помолчала и завершила свой отчет:

– В общем, бабушка иногда помогает, но все реже. Соседка пожилая заходит, ведет у меня хозяйство. Но Гриша, конечно, ее в качестве ограничивающей инстанции не воспринимает. Так что присмотра нормального нет.

– А в школе продленка?

– На продленку категорически не хочет.

– Да, дела… А вы-то о чем думаете? У вас реальная проблема с сыном.

– Честно говоря, не знаю, как быть. Я так дорожу этой работой. В последнее время и карьера пошла, и заработки нормальные. Ну что мне делать?

– Я не знаю, может, интернат какой-то, может, частная школа… Какой-то пригляд необходим. Кружки, секции ребенку нужны. Он ведь у вас как трава растет!

– Ну знаете! Видите же, что у меня ситуация, и добиваете… Как трава, главное, – обиделась я. – Если бы с папой этого не случилось, все по-другому было бы. А так нет же никого рядом. – Я вздохнула. Гия смягчился.